Надеюсь первая половина главы вам понравится, а в конце самой главы вы не разочаруетесь ни в героях, ни в авторе... 
Приятного чтения!
Кэти и Шедоу. Противостояние 7. Перед входом в конюшню я ощутила настоящий благоговейный трепет, невыразимую радость от того, что буду частью появления на свет маленького чуда. Смело перешагнув порог конюшни, я сразу же увидела Алана, который находился рядом с кобылой. Он гладил её нежно по крупу, шепча успокаивающие и подбадривающие слова. Лошадь на удивление была спокойна. Она слегка подёргивала ушами, прислушиваясь к ржанию Грома, стоявшего в соседнем загоне.
– Он подбадривает её, – прошептала я с улыбкой на лице.
– Алан всегда умел найти общий язык с любой кобылой, – Томас замолчал, немного покраснев и посмотрев на меня смущённым взглядом.
– Не сомневаюсь, – иронично процедила, – но я имела в виду Грома, – и для большей убедительности кивнула в сторону вороного жеребца.
– А-а-а, – Томас усмехнулся, – понятно.
Алан обернулся на голоса и мы встретились взглядами. Его глаза светились искренним счастьем! Весёлые озорные искорки разгорались в пламя, охватывая всё кругом. Его настроение передалось и мне. Стало так уютно и хорошо, что меня буквально разрывало на части от двух противоречий: с разбегу прыгнуть и повиснуть у него на шее или подойти и начать целовать до тех пор, пока у обоих не кончится кислород в лёгких.
Я стояла в нерешительности, озираясь вокруг: стены выкрашены белой известью, на полу несколько тюков свежей соломы; на небольшом столике лежали резиновые перчатки, стопка вафельных полотенец, аптечка, возле которой были бинты, ватка, бутылочки с йодом и прочие медикаменты.
– Подойди ближе, – негромко сказал Алан, – погладь Молнию, скажи какую-нибудь ласку. Пусть привыкнет к твоему голосу.
– Зачем? – удивлённо посмотрела на него.
– Затем, что будешь помогать принимать мне роды, – как для полоумной объяснил Алан, медленно так, чуть ли не по слогам, при этом нагло улыбаясь, словно вся эта ситуация его изрядно веселила.
– Я?!
– Ты, – ещё раз тем же тоном пояснил Алан.
– Почему я? – этот вопрос был задан непосредственно Томасу.
– У меня руки дрожат, не смогу принять роды, – сказал Томас, скопировав улыбку своего племянника.
– А я, по-вашему, смогу? – нервно поинтересовалась я. – У меня, по-вашему, руки что ли не дрожат?
Да я сама еле стояла на ногах! Одно – смотреть, как принимают роды у кобылы и совсем другое – принимать их самой!
– Успокойся Кэтрин, – ласково утешил Томас. – Ты справишься.
– Вы не знаете этого наверняка! – нервно воскликнула я. – А, если она меня лягнёт?
– Я приложу лёд к ушибу, – подал свой наглый голос Кингсли. – И поцелую, чтоб всё быстро зажило!
Я развернулась вполоборота к нему и смерила его таким пронзительным взглядом, что любой бы на его месте поёжился от страха. Любой, но не Алан Кингсли.
– Твою мать! – в сердцах выругалась я и направилась к раковине мыть руки, краем глаза заметив удивление во взгляде Томаса.
Алан покачал головой, продолжая ухмыляться.
Я с таким энтузиазмом натирала руки мылом, так тщательно их тёрла, что от усилия тонкая струйка пота начала медленно стекать со лба.
– Ты решила принять водные процедуры? – насмешливый голос Кингсли вывел меня из состояния глубокой задумчивости по поводу чистоты моих рук. – Что так долго?
– Я руки дезинфицирую!
– Уверен, что они уже чистые. Ты на них мозоли натрёшь.
За моей спиной послышались два громких смешка и чье-то ржание. Я повернула голову, готовая убить их всех одним лишь взглядом, причём одним патроном. Все трое – Алан, Томас и Гром – враз замолчали. Так-то оно лучше!
С важным видом я прошествовала к аптечке, обтёрла руки ваткой, смоченной в дезинфицирующем растворе, надела перчатки и шапочку. Хотела было надеть ещё повязку на лицо, но новый приступ смеха и лошадиного ржания остановили меня от дальнейших насмешек в мой адрес.
Подошла к Алану. Руки держала вертикально, согнув в локтях (я смотрела «Скорую помощь», все сезоны!).
– Что мне нужно делать? – со всей ответственностью спросила я.
– Э-э-э… – растерялся Алан, умоляюще посмотрев на Томаса в поисках поддержки.
– Кэти, дорогая, – начал Томас. – Гладь молнию по гриве, успокаивай, чтобы она не нервничала, у тебя нежный голос, она прислушается.
– Оу! Так значит я не…?
– Нет, – с усмешкой ответил Алан. – Если возникнут осложнения, будешь помогать, а так успокаивай мамашу и папашу.
«Папаша» в этот момент как раз ущипнул меня слегка за рукав. Я положила руку ему на морду и погладила, взглянув в огромные карие глаза.
Через несколько минут все пришли в движение. Алан удалился непосредственно к «очагу» приёмки родов. Томас стоял рядом с ним, односложными коротко брошенными фразами советуя, что и как нужно делать. Я же поочерёдно гладила и успокаивала «молодых родителей», ждущих появления своего первенца.
Они были просто великолепны! Оба вороные с длинной, немного кудрявой гривой, мягкой словно шёлк; хвостом до земли, короткой, лоснящейся шерстью, с длинной чёлкой закрывающей один глаз, а ещё с длинными «волосами» на ногах.
– Как называется эта порода?
– Фризы, – с гордостью произнёс Томас. – Они добрые и послушные, спокойные.
- "Фризская порода лошадей":
Гром пощекотал своими губами у меня за ухом, и я громко рассмеялась.
– Да и любвеобильные, – смеясь, сказала я, протягивая жеребцу кусочек зелёного яблока, который тот за считанные секунды проглотил, даже не жуя. – А ещё наглые вымогатели, – я потрепала Грома за холку, за что он громко и довольно заурчал.
Молния нервно дёрнулась, а затем издала громкий крик, пронизанный невыносимой болью. Моё сердце на секунду перестало биться. Никогда не слышала, как кричат лошади. Крик проходил сквозь меня, затормаживая реакцию и вводя в ступор. Холодный пот выступил на лбу. Я растерянно смотрела ей в глаза, не зная, что сказать, что сделать. Стала гладить её по гриве, бессвязно что-то бормоча.
– Ещё немного малышка, потерпи. Ещё чуть-чуть. Ты справишься. Я знаю. Потерпи.
Снова крик. Такой душераздирающий…
Слёзы хлынули из глаз. Практически ничего не вижу. На ощупь продолжаю гладить лошадь, не переставая разговаривать и подбадривать.
– Кэти! – громкий голос Алана выводит меня из ступора. – Кэти! Мне нужна твоя помощь!
Я озираюсь по сторонам в поисках перчаток.
– Кэти! Твою мать! Живо ко мне!
Его сердитый голос подстёгивает меня лучше всякой плети. Перебираю ноги, медленно ступая по соломе, подхожу к Алану.
– Меня сейчас вырвет! – прижимаю ладонь ко рту.
– Только попробуй! – со ироничной усмешкой выговаривает он сквозь зубы. – Вся дезинфекция насмарку пойдёт.
Его спокойствие передаётся мне. Лёгкая тень улыбки появляется на моём лице.
– Плод неправильно расположен, – Алан переходит на серьёзный тон, сосредотачивая моё внимание. – Ты должна будешь его перевернуть.
– Но…
Я буквально ошеломлённо таращусь на него попеременно то открывая, то закрывая рот и «хлопая» ресницами.
– На препирательства нет времени, – повышая голос, чётко выговаривает Алан. – Потом подискутируем, – снова нагло усмехается надо мной.
– Хорошо, – заикаясь, отвечаю я.
Томас надел на меня перчатки, так как руки мои дрожали и не слушались.
– Успокойся. Всё хорошо. Я в тебя верю.
Он улыбнулся мне нежной отеческой улыбкой и подбадривающее подтолкнул в спину прямо в объятия Кингсли.
– Алан я…
– Ты справишься.
Его лицо склонилось ко мне, оставив на губах жаркое дыхание и лёгкий поцелуй.
Не стану описывать весь процесс выжеребки кобылы, скажу одно – жуть! В жизни подобное не повторю! Никогда!
Мучительно долго, жарко и душно, вытягивает из тебя все силы и эмоции. Голос хрипнет, а зубы скрипят. Боль кобылы каким-то образом передаётся мне и слёзы так и не сходят с глаз.
А затем слёзы боли сменяются слезами счастья. И уже не помнишь, что минуту назад тебя буквально разрывало на кусочки. Сейчас ты смотришь на маленький чёрный комочек, слышишь его первый в жизни писк и радуешься, что именно ты помогла ему родиться. Пережив всё это, ты гордишься тем, что справилась!
– Ну, «доктор» Кэтрин Кингсли, поздравляю! Роды прошли успешно! – самодовольная улыбка на лице Алана вызывает во мне желание ударить его в коленную чашечку, но я его перебарываю и улыбаюсь в ответ. – Хотите продезинфицировать пупок у новорождённого?
Я закатываю глаза к потолку и начинаю безудержно смеяться. Рядом раздаётся весёлый хохот Алана и Томаса.
Суета до родов не сравнится с суетой после них. Нужно было как можно быстрее очистить загон Молнии, пока она была в полубессознательном состоянии. Надо отдать ей должное, справилась она на «отлично». Пока Томас обследовал жеребёнка, я и Алан убирали лишнее, попутно «случайно» натыкаясь друг на друга и совершенно «случайно» целуясь в губы.
– Что будем делать дальше? – после уборки спросила я.
– Молния должна отдохнуть, а жеребёнка надо выпаивать в течение двух часов, – ответил Алан.
– Малыш здоров и крепок! Отличный жеребец! – радостно воскликнул Томас, закончив осмотр жеребёнка.
Гром довольно заржал, прикусив ухо своему сыну.
– Схожу за смесью, – поднимаясь на ноги, сказал Томас, – а ты пока, – он указал на Грома, – присмотри за этими двумя, – он указал на меня и Алана. – А вы, – снова пронзительный взгляд в нашу строну, – приглядите за ними, – указав на лошадей, он снова посмотрел на нас. – Справитесь?
Все, на кого он указывал, дружно закивали в ответ.
– Хорошо! – Томас хлопнул в ладоши. – И ещё! Дайте кличку малышу!
Снова дружное кивание головами.
Томас удалился, напевая про себя какую-то мелодию. Я стояла и переминалась с ноги на ногу. Стало как-то неуютно рядом с Аланом. Пространство словно сузилось в размерах до него одного. Я смотрела на носки своих туфель, когда его рука властно подняла мою голову за подбородок.
– Ты такая красивая, – тихо прошептал он.
Я улыбнулась, представив свой внешний вид: волосы растрёпанны, лицо с чёрными расплывами от туши под глазами, которые блестят лихорадочным блеском, на нижней губе следы от зубов. Да уж! Вид самый, что ни на есть, замечательный!
– Лю… – он запнулся. – Тебе идёт улыбка.
– Ты ведь не это хотел мне сказать? – прошептала я, замирая, смотря прямо ему в глаза.
– Проницательная, – самодовольно улыбаясь, ответил мне. – Я сказал то, что сказал.
Я обиженно надула губы, с укором посмотрев на него.
А чего я собственно ждала? Что он признается мне в вечной любви после брачной ночи и принятия родов у кобылы? (Это, конечно, он уже сделал, стоя у алтаря, но было это неискренне, как с его, так и с моей стороны, поэтому я не питала подобных надежд).
– Как назовём жеребёнка? – спросила я, делая шаг в сторону от него.
– Тебе решать.
– Хочешь скинуть на меня всю ответственность?
– Разрешить дать кличку племенному жеребцу – значит оказать уважение человеку, – Кингсли сделал выпад ногой, поклонившись мне, изобразив в воздухе снятие шляпы.
– Для меня это честь! – я присела в реверансе, наклонив смиренно голову, скрывая улыбку на лице.
– Выбрала уже кличку?
– Мне надо подумать.
– Для этого понадобится много времени?
Я с прищуром взглянула на него: наглая самоуверенная улыбка, искорки в голубых глазах и солнце, ласкающее золотые пряди его волос. На нём были джинсы и чёрная футболка с коротким рукавом. Алан стоял, скрестив руки на груди так, что каждый совершенный мускул на его теле был напряжён и восхитительно красив. Высокий и статный. Рядом с Громом он смотрелся настоящим ковбоем. Жаль, шляпы не было, а ещё соломинки во рту.
Нет не ковбой… Алан не такой… Он викинг… Завоеватель… Победитель…
– Не отвлекай!
– Оставил вас на пять минут, и вы уже ссоритесь! – проворчал Томас, входя в конюшню с бутылочкой молока.
– Мы не ссорились, – возразил Алан.
– А как же! – Томас подмигнул ему. – Милые бранятся, только тешатся! Знаем-знаем… Проходили…
Томас подошёл ко мне и вручил тёплую бутылочку со смесью.
– Покорми жеребёнка. Алан покажет, как это делать.
– А вы?
– У меня есть другие дела по ферме, – он посмотрел на Алана. – Вечером поохотимся. Что скажешь, сынок?
– Я только за! – одобрительно кивнул Алан.
– Ну, я пошёл тогда, – Томас похлопал меня по плечу. – Не серчай на него. Он добрый малый.
– Прямо добрейший из добрейших, – беззвучно пробурчала я в спину уходящего Томаса.
– Может, хватит меня оскорблять? – возмутился Алан.
– Может, перестанешь читать по моим губам? – в ответ парировала я.
– Может и перестану, если поцелуешь, – на его лице показалась ласковая, ироничная улыбка.
Я скорчила брезгливую гримасу, высунув язык наружу.
– Язва, – пробормотал он.
– Что ты сказал?
– Кличку выбрала?
– Да!
– Какую?
Мне хотелось его позлить самую малость. Я сделала вид, что задумалась.
– М-м-м… Громовержец!
– Нет!
– Почему, нет?!
– Я не стану выкрикивать эту кличку, дрессируя жеребца. Я язык так сломаю!
– Но ему подходит эта кличка!
– Я и не спорю, но придумай другую!
– Ты невыносим Кингсли!
– Поверь, дорогая твои чувства взаимны!
– Ладно! Как тебе – Зевс?
– Согласен!
Я кормила Зевса из бутылочки, испытывая при этом истинные материнские чувства к этому жеребёнку. Пальцами гладила гриву «малыша». Забавный такой: огромные карие глаза, взгляд которых кажется проникает глубоко тебе в душу, угловатые конечности и маленькие, но цепкие зубки. Он сосал молоко из бутылочки, смачно причмокивая. Это вызывало у меня улыбку, которая не сходила с моего лица вот уже несколько часов. Я была счастлива! Мой внутренний мир нашёл свой баланс. Здесь и сейчас, на полу этой конюшни, рядом с прекрасными лошадьми… Рядом с Аланом…
Он тоже смотрел на меня, улыбаясь. Его взгляд отличался от прежних. Не такой оценивающий и не такой внимательный, не такой ироничный; с лёгкой поволокой веселья и нежности. Его улыбка была доброй и манящей, такой притягательной, что я еле сдерживала себя, чтобы не поцеловать его. Хотелось подойти ближе, опрокинуть его на спину, чтобы соломинки запуталась в волосах; чтобы его смех раздавался громко, заглушая все посторонние звуки; чтобы он смотрел только мне в глаза и я читала в них желание; чтобы его губы изгибала насмешливая ухмылка, дабы я смогла припасть к ним с горячим поцелуем.
Окунуться в поток его желания… Захлестнуть его волной своей жажды… Жажды по его ласкам, по его рукам на моих ягодицах, по губам на сосках, по влажной дорожке к пупку и ниже…
– О чём задумалась, малышка?
Его голос вывел меня из мира иллюзий и мечтаний. Я со смущением посмотрела на него.
– Ни о чём.
– Маленькая врунья! – передразнил он. – Забыла, что я знаю твой секрет?
– Спасибо, что напомнил! – огрызнулась я. – И о чём же я думала?
– Обо мне конечно!
– Сколько самомнения! – фыркнула я. – Нельзя любить себя настолько сильно, чем других людей!
– Почему?
– Потому что это неправильно! Эгоистично!
– Откуда ты такая праведная?
– Это дар Божий, – со вздохом произнесла я. – Не каждому он даётся и не каждый может нести такой крест всю свою жизнь.
Алан рассмеялся; громко и звонко.
– Так ты ещё и мученица?
– Не смешно! – разозлилась я.
– Хорошо, – он перестал смеяться. – Думаю, нам стоит познакомиться ближе.
– Что ты имеешь в виду?
– Томас тебе ведь уже рассказал про моё нелёгкое детство? – в его голосе ирония, но я чувствую горечь обиды.
– В общих чертах.
– В любом случае, ты обо мне знаешь больше, чем я о тебе, а мы же женаты!
– И что? – я искренне недоумевала, зачем он хочет узнать меня лучше.
– Кэти напряги извилины, – съязвил он, – или расправь какие-нибудь, которые уж слишком туго закручены.
– Зачем?
– Затем, что ты похожа на маленького наивного ребёнка, которому взрослые должны объяснять элементарные вещи.
– Что, например?
– Сведёшь меня с ума со своими вопросами!
– Так ты спрашивай прямо, а я отвечу! А то твои наводящие вопросы с несколькими смыслами в одной фразе меня сильно раздражают!
– Хорошо так и быть, – он сделал паузу, выжидая подходящий момент, когда моё внимание полностью сконцентрируется на нём одном. – Расскажи мне о себе. Твоё детство. В кого ты была влюблена в тринадцать лет. Носила ли скобки на зубах. Твой первый поцелуй. Твоя любимая книга, актёр, цветок… – он замолчал на минуту. – Мне дальше продолжать?
– Может, напишешь список своих вопросов, а я постараюсь на них ответить?
– Нет, так не пойдёт!
– Почему?
– Тогда у тебя будет время для размышлений, а я не хочу, чтобы ты мне врала.
– Так значит я сейчас «детектор лжи» должна пройти?
– Не утрируй мои слова. Но да, я замечу, если ты захочешь соврать мне.
– Так нечестно! – пробурчала я.
– Начинай!
– Не стану я ничего начинать!
– Ты мне должна!
– Да ничего я тебе не должна! – залпом выпалила я.
– Начинай! – с нажимом произнёс он, и я подчинилась его воле, мысленно ругая его за деспотизм, а себя за слабохарактерность.
– Родилась в Англии. До семнадцати лет жила в Америке. Потом снова училась в Англии.
– Дай угадаю, – Алан сделал вид, что задумался. – В институте благородных девиц?
– В настоящей казарме для девочек из богатеньких семей, – с отвращением произнесла я.
– Что всё так плохо?
– Очень… – с горечью ответила я.
– Странно. Я думал там рай для настоящих леди. Лакросс и бал в честь принцев.
– Никогда не любила бальные платья и уж тем более лакросс, – тихо призналась я.
– Чем тебе лакросс не угодил?
– Командная игра.
– Значит, боишься физического контакта с игроками во время игры, – заключил Алан.
– Я против любого физического насилия, – честно призналась я, даже не скрывая отвращения в своих глазах.
Лицо Алана изменилось, стало серьёзным и напряжённым. В молчании мы просидели несколько минут, всматриваясь в лица друг друга, пытаясь прочесть то, что не видно на поверхности, что спрятано очень глубоко внутри. Я чувствовала себя открытой книгой, которую он читал с интересом, медленно переворачивая страницы, вникая в строчки из абзаца, внимательно рассматривая иллюстрации. Я же видела перед собой обложку, немного потрёпанную, но из качественной кожи с огромной титановой застёжкой на боку. Закрыт. Скрывает что-то…
Напряжённую обстановку разрядило появление моего утреннего друга. «Обаяшка» вальяжной походкой (если можно данное определение применить к собачьей походке, но со стороны выглядело именно так) прошествовал к Алану и сел подле него, протянув огромную лапу к его руке. Усмехнувшись, Алан пожал лапу, после потрепав пса за ухом. Затем «Обаяшка» тихой поступью подошёл ко мне. Нет! Он не сел рядом и не протянул мне лапу! Он приблизился ко мне, поравнявшись со мной ростом, и его мокрый шершавый язык прошёлся от моего подбородка до самой макушки головы.
– Все животные от тебя без ума? – услышала я ехидный вопрос со стороны Алана, в то время как пыталась увернуться от очередной ласки пса.
– Отзови его, – умоляюще попросила я.
– Рэм. Место.
Командный сильный голос. Негромко, но чётко и резко. Такому голосу невольно станешь подчиняться. Под такими стальными нотками любая воля может быть сломлена. Такая интонация внушала страх… Не мне одной… Пёс поджал хвост и медленно поплёлся к куче соломы у порога в конюшню, даже не обворачиваясь в нашу сторону.
– Ты обидел его! – возмущённо воскликнула я, поборов странную дрожь в теле.
– Вот ещё! – отмахнулся он. – Просто указал место собаке. Сама же просила отозвать его.
– Но не так же!
– А как? Ласково проворковать у него над ухом, чтоб он удалился на своё место? – с сарказмом спросил он. – Животное должно знать, кто главный, – уже серьёзным тоном продолжил Алан.
– Ты говоришь как…
Я не договорила, слова чуть было не сорвались с моих губ, что он мне напомнил одного человека…
Алан заметил мою растерянность, он снова смотрел на меня так, словно видел насквозь. Надоел этот рентген! Вскочила на ноги и выбежала из конюшни.
Меня не было до самого заката. Никто и не искал меня. Да так даже и лучше. Мне надо было подумать, а точнее просто проветрить голову. Так много всего произошло за последние двое суток, что мне казалось, я не смогу выдержать напряжения. Но как говорил Ницше: «Всё что нас не убивает, делает нас сильнее». Эту истину я выучила с самого детства. Сделав глубокий вдох солоноватого воздуха, я направилась в сторону хижины Томаса.
Мужчины сидели на крыльце. На земле со скучающим видом лежал Рэм. На ступеньках были разложены тряпки и баночки со смазочными материалами. Томас чистил полуавтоматический карабин с «трёхлинейным» диаметром. Я заметила, что Томас модернизировал гладкостволку, сделав ствол короче, тем самым облегчив приклад. Новая система запирания затвора посредством «скобы Генри» способствовала динамичной охоте с подхода. Томас отлично разбирался в огнестрельном оружии, это было заметно невооружённым взглядом по тому, как он чистил свой карабин, с нежностью и лаской, даже что-то напевая про себя.
В руках Алана лежала пневматическая винтовка двадцать второго калибра центрального боя. Прекрасный выбор для стрельбы на средних и длинных дистанциях. Рядом лежало несколько коробок с варминтными пулями со взрывной экспансией – малая опасность рикошетов и надёжное поражение мелкого объекта.
- "винтовка":
– Охота на варминтов1?
– Большая тростниковая крыса, – пояснил Томас.
– Сколько их? – задала я вопрос, краем глаза заметив внимательный взгляд Алана.
– Я насчитал вчера двадцать крупных особей, если учесть, что в помёте может быть до четырёх детёнышей, то нам предстоит бессонная ночка, – он улыбнулся широкой улыбкой.
– Я могу помочь, – серьёзно произнесла я, чувствуя на себя холодный взгляд Алана.
– Да? – вопросительно протянул Томас.
Что ж без показательных выступлений не обойтись. Я улыбнулась, подмигнув Томасу. Подошла к Алану и протянула руку. Я видела, как напряглись скулы на его лице, а губы сжались в тонкую линию; глаза были холодного нордического оттенка. Он дал мне свою винтовку.
Переломила ствол. Вложила пулю. Закрыла ствол. Встала в стойку «стоя». Приложила винтовку к плечу, несильно, а так, чтобы обеспечить неподвижное положение. Прицелилась. Затаила дыхание. Плавно нажала на спусковой крючок, не сводя взгляда с цели. Сотые доли секунды. Цель – 85 ярдов2 – жестяная банка – взлетела в воздух.
Чётко. Отлажено. Профессионально.
Я наклонила голову, чтобы скрыть блеск в глазах. Стрельба всегда вызывала во мне неподдельный интерес и воодушевление, хотя я и предпочитала огнестрельному оружию холодное.
– Отличный прицел! – похвалил меня Томас.
– Спасибо.
Я посмотрела на Алана. Он был зол. Ничего не говоря, поднялся и пошёл в дом. Я переглянулась с Томасом, тот лишь пожал плечами. Через несколько минут Алан появился с магнумом. Также молча вручив его мне в руки, он снова удалился в дом.
– Не обращай внимания, – сказал Томас.
– Не буду, – пробурчала я.
Удивление Томаса стало ещё больше, когда я разобрала винтовку, почистила ствол и собрала оружие за минуту.
– Отличные навыки, – похвалил он.
– Спасибо.
Больше ничего не спрашивал, да я и не хотела отвечать, это было видно по моему выражению на лице.
Поужинав, мы направились на ночную охоту. Я и Алан заняли наблюдательный пункт на вышке. Томас должен был загнать грызунов в ловушку, а мы соответственно их уничтожить.
Тишина. Алан стоял неподвижно, сканируя окружающее пространство. Его внимательный взгляд подмечал малейшее волнение в тростнике, еле уловимые тени и звуки. Я наблюдала за его выражением лица из-под полуопущенных ресниц.
Приклад к плечу. Прицел. Выстрел.
Я растерялась, потому как ничего не слышала и даже не поняла куда он стрелял и в кого попал.
Приклад. Прицел. Выстрел. Поражение.
Несколько грызунов появились на поляне. Ловушка заперта.
Приклад. Прицел. Выстрел. Поражение.
Мы были как хорошо налаженный механизм. Каждый поражал свою цель, не мешая другому.
Приклад. Прицел. Выстрел. Поражение.
Последний грызун был уничтожен точным выстрелом Алана прямо между глаз животного.
Он повернул голову в мою сторону. Его глаза. Он не скрывал своего взгляда. Хотел, чтобы я увидела… И я увидела…
Взгляд убийцы… наёмника… холодный и расчётливый…
Его глаза тёмные и безжизненные, в них такая пустота…
Он смотрит на меня. Я чувствую, что он видит меня насквозь…
Он знает, что я поняла… Он хотел, чтобы я знала…
Я делаю шаг в сторону… Медленно переступаю с ноги на ногу… Кидаю винтовку ему в ноги… Убегаю…
Он видел мой страх в глазах…
Нет! Этого не может быть! Я отказываюсь в это верить! Это не может быть он! Нет! Только не Алан!
Закрываю глаза. Бегу, не разбирая дороги под ногами…
Кадры из прошлого: человек в маске склоняется ко мне, протягивая руку. Я трясусь от страха, боюсь его больше, чем тех, что он недавно хладнокровно убил на моих глазах…
_____________________________________________________________
1 Варминты – это вредители, такие, как крысы, песчаные крысы, луговые собачки, земляные белки и т.д., достигающие веса в 15 фунтов (7 кг).
2 85 ярдов – 78 метров.
Пн 15 Авг 2011, 07:49
давно от тебя отзывов не слышала)))
они-то полыхали еще как!!! Алан стратег 
Ромик, взаимно!!!
