La eternidad entre nosotros - Вечность между нами

Кэти и Шедоу. Противостояние 4.

– Что? Ты не могла бы повторить, а то мне показалось, будто ты сказала о моём скором замужестве с Хантом, – язвительно сказала я, при этом очень выразительно посмотрев на мать.
– Тебе не показалось, – спокойно ответила она.
Я перевела взгляд на отца. По его выражению лица можно было предположить, что он знал, кто будет четвёртым за этим столиком, но не догадывался о планах матери. Он извиняюще улыбнулся. Как будто это могло что-то исправить!
Как же мне хотелось задушить сейчас кого-нибудь!
Неважно кого! Кого угодно! Лучше конечно Ханта. По его самодовольному выражению лица можно было заключить, что он к этому браку питает изрядный интерес. Не сказать, что его обременяла участь повторной женитьбы. Он смотрел на нас троих снисходительно, с чувством собственной значимости и превосходства. Его лицо было словно высечено из камня; плотно сжатые чувственные губы; волевой подбородок и прямой лоб; густые, коротко стриженные чёрного цвета волосы и глаза цвета расплавленного серебра.
Моё сердце всегда ускоряло ритм своего биения, когда я находилась рядом с ним. Он прекрасно знал, как влияет на меня. Он прекрасно пользовался своим влиянием на меня.
Не могу поверить, что спустя столько времени, я снова попадаю под чары его взгляда!
Я с силой прикусила щеку с внутренней стороны. Острая боль и лёгкий привкус меди меня «отрезвили», возвращая мне способность мыслить.
Я резко повернула голову и с вызовом посмотрела на Ханта. Я давно запретила себе называть его по имени; давно запретила себе думать о нём; запретила вспоминать… мечтать…
– Какая тебе выгода? – твёрдо спросила я.
– Никакой, – мягко ответил он. – Я просто хочу на тебе жениться.
– Значит, ты проснулся в один прекрасный день, задумался над тем, чего бы тебе хотелось сделать, и в твою голову пришла гениальная идея – повторно жениться!
– Примерно так, – его чувственные губы расплылись в обаятельной ухмылке. – Я даже день помню, – его улыбка стала шире, – двадцать пятое июля.
Я издала тихий вздох.
Двадцать пятое июля…
День, когда я призналась ему в любви.
День, когда я отдала ему своё сердце в вечное рабство.
День, когда я придумала для себя счастливую сказку.
Я слегка мотнула головой, избавляясь от неприятных воспоминаний. Той Кэти, на носу которой красовались очки с розовыми стёклами, больше нет. Она стала видеть мир таким, какой он есть – двуличным.
– Прости за любопытство, но не могу не поинтересоваться. Что стало с миссис Хант?
– Это неприличный вопрос Кэтрин! – резко подала голос мама, скривив в недовольстве губы, словно я грязно выругалась в церкви.
– Ничего Каролина, – Хант одарил её любезной улыбкой, отчего моя мама просто растаяла, словно ванильное мороженое под жаркими лучами солнца. – Мы расстались, – сухо пояснил он.
– О! И по какой же причине?
– Кэтрин, – чуть ли не прошипела мама, но я не обращала на неё внимания, сосредоточив его на Ханте.
– Оставь Каролина, – перебил её очередную тираду отец. – Дай им самим разобраться с этим.
Мама лишь недовольно фыркнула, пригубив красного вина, отвела взгляд в сторону.
– Непреодолимые разногласия, – ответил Хант без какой-либо эмоции в голосе, словно это просто не имело для него никакого значения.
– Наверное бедняжка сейчас безумно радуется этому обстоятельству, – ехидно заметила я. – И как же ты её отпустил?
– Я же сказал. Хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Чёрт! Моё любопытство просто пожирает меня изнутри, – снова не удержалась от саркастичной нотки в своём голосе. – Как ты собирался преподнести мне эту новость?
– Я не думаю, что это стоит сейчас обсуждать при твоих родителях, – деликатно произнёс он. – Твоя мама несколько поспешила с объявлением моих намерений. Прежде я хотел поговорить с тобой лично.
Хант с выражением посмотрел на мою мать, между ними промелькнуло понимание, мама утвердительно кивнула.
– Да? – иронично поинтересовалась я. – А мне вот показалось, что вы уже без меня прекрасно поговорили и всё спланировали и главное сделали за меня выбор, – я сделала паузу. – Так вот, мои дорогие, я не пешка в вашей шахматной игре! Никогда ею не была и не собираюсь быть!
С достоинством, гордо вздёрнув подбородком и сверкнув на всех разъярённым взглядом, я очень медленно поднялась со своего места.
– Приятного ужина, – обронила я и поспешила к выходу из ресторана, стараясь по пути не задеть официантов, снующих с подносами в руках.
Я заметила раздражённый взгляд моей матери, буквально прожигающий огромную дыру на моей спине, пока я спешно ретировалась в безопасное место.
Я заметила, как насмешливо улыбнулся Хант; его улыбка была похожа на оскал волка, загнавшего свою жертву в «угол» и упивающегося торжеством своего величия.
Я заметила, каким взглядом наделил меня Кингсли, когда я проходила мимо столика, за которым сидел он, его сестра и должно быть её муж. Я не одна заметила, как смотрел на меня Кингсли. Все за столиком были несколько напряжены и скованы, внимательно следя за действиями Кингсли. Его взгляд, словно вулканический жар, плавил всё вокруг.
Он, что ревнует?
Я замедлила шаг, повернув голову через плечо, снова посмотрела в его сторону. Он всё ещё не спускал с меня пристального взгляда. Его глаза потеплели, в них уже больше не бушевала гроза, лёгкий штиль скользил в их глубине.
Я не смогла сдержать улыбки. Улыбнулась. Тепло и искренне. Ведь кроме него я никого не замечала вокруг.
Он улыбнулся в ответ. Тепло и нежно. Но улыбались не его губы, а глаза. Такие чистые, такие голубые… Такие родные…

Браво Кэти! Зал аплодирует тебе стоя!
Твоему правильному логичному складу ума, всегда поступающему здраво и осознанно, теперь стыдно за столь необдуманное спонтанное поведение.
«Что же ты творишь? Одумайся!» – вопрошал маленький ангелочек с белоснежными крылышками, сидевший на моём правом плече.
«Перестань думать головой! Перестань просчитывать на десять шагов вперёд! Живи моментом!» – подбадривал маленький чертёнок на моём левом плече.
«Ты пожалеешь, что решилась на подобное!» – не унимался ангелок, у которого даже щёчки порозовели от волнения.
«Тьфу! Уж лучше жалеть о том, что совершил, чем, нежели о том, что смог совершить и не решился!» – мудро заключил чертёнок.
«Хватит!» – мысленно прокричала я и два маленьких сверхъестественных существа с громким фырканьем и шумным хлопком растворились в воздухе.
Я вовсе не сумасшедшая! Нет! И у меня нет привычки разговаривать с самой собой или с какими-нибудь нереальными эфемерными существами. Просто показалось забавным представить свои сомнения в виде словесной перепалки чертёнка и ангелочка. Этакое «перетягивание каната» – кто окажется сильнее, только здесь учитывается не сама физическая сила оппонентов, а логика их рассуждений.
Нет, я точно спятила! Надо же представит себе чертёнка и ангелочка!
Это всё мама со своими заморочками! Нет! Хант со своими маниакальными желаниями… Нет! Кингсли всему причина! Точно! Именно этот голубоглазый викинг одним своим видом приводит меня в замешательство! А уж стоит ему улыбнуться… как моя решимость, целеустремлённость и чувство собственного достоинства рушатся, словно карточный домик под лёгким колебанием воздуха.
Легко винить во всех своих бедах кого-то, но может, стоит первоначально посмотреть на себя?
Я задумалась ненадолго…
Не-а… Я определённо здесь ни при чём! Просто в последнее время испытываю повышенные психологические и физические нагрузки, что приводит к гормональному стрессу и как следствие – я представляю в своей голове, что слушаю нравоучения мифических созданий.
Хорошо, что моё логическое мышление не взяло отпуск на неопределённый срок. Без него я совсем пропала бы!
Итак, с подобными мыслями в голове я сделала шаг навстречу своей судьбе…
Я сегодня немного драматичная. Говорю не то, что думаю, и совершаю поступки совсем не свойственные моей натуре. Скорее всего, после я пожалею о своём решении. Наверняка это произойдёт в самое ближайшее время. Но я решила это сделать и ничто меня не остановит!
О! Не хватает только торжественной музыки и лучезарной улыбки на лице. Вместо этого моё лицо застыло в маске полной решимости и неотступности от своего решения.
Если всё пройдёт так, как я задумала, то я смогу одним выстрелом убить двух зайцев. Хотя и говорят, что это невозможно, но они хотя бы пытались?
Я ни за что на свете не стану женой Ханта. Я прекрасно его знаю. Если он чего-то желает, он добивается этого любой ценой. Он охотник, которому нравится играть со своей добычей. Сегодняшний ужин лишь маленькая затравка. Уверена, что он всё просчитал: болтливость моей матери, её желание выдать меня замуж за титулованную особу. Он даже просчитал мою реакцию!
Но я не стану марионеткой в его руках, нет, этого не повторится больше. Когда-то я была готова ради него на всё, но он предал меня, предал мои чувства и любовь. Унизил и оскорбил. Просто посмеялся. А теперь он снова хочет, чтобы я принадлежала ему. Этого не будет! Я не позволю! Я теперь совсем другая и он даже не догадывается, на что я способна.
Итак, я сделала шаг в тёмный проход. Потайная дверь между моей и Кингсли спальнями бесшумно закрылась за моей спиной. В комнате было темно, лишь серебряный свет от полной луны светлой полоской разделял пространство на две части, привлекая внимание к большой кровати с белоснежными простынями.
Странно… Я думала застать Кингсли спящим на этой самой кровати, но она была заправлена.
И где его черти так поздно носят?
А что, если он вовсе не у себя в номере сегодня решил ночевать? Что, если познакомился в баре с какой-нибудь глупенькой блондинкой и теперь развлекается с ней где-нибудь на пляже? Что, если…
Поток моих мыслей прервался, как только я услышала шум воды в ванной комнате. Кингсли принимал душ и, судя по всему, он делал это совершенно один, так как я не слышала никаких женских стонов.
Я облегчённо вздохнула, но так и не решилась сделать ещё один шаг вперёд. Стояла, внимательно прислушиваясь к любому звуку, доносившемуся из ванной. Отступать было уже поздно. Я дала себе слово закончить начатое. А я всегда верна своему слову!
Шум воды стих. Моё сердце учащённо забилось в такт моим беспокойным мыслям в голове.
Минута… Две…
Я услышала, как Кингсли напевает песенку или даже мурлыкает мелодию, не размыкая губ. Голос у него оказался мягким и приятным на слух. Не такой властный и жёсткий, как прежде, а нежный и спокойный.
Странно. Обычно людям нравится громко петь, стоя под струями тёплой воды. Обычно их репертуар – Оззи Осборн или Джеймс Браун, но никак не баллада о моряке влюбившегося в русалку.
Дверь тихонько приоткрылась и из неё показался Кингсли. Он продолжал напевать мелодию, пока его взор случайно не остановился на мне.
Наше удивление было одинаковым. Я не ожидала увидеть его голым, он – вообще не ожидал увидеть меня.
Я сделала шаг ему навстречу, встав в полоску лунного света. На мне был надет лишь прозрачный шифоновый пеньюар. Его глаза внимательно рассматривали моё лицо, опускаясь ниже к моей груди. Под его обжигающим взором мои соски затвердели, становясь до боли чувствительными.
Взглядом он обследовал каждый сантиметр на моём теле, подолгу останавливаясь на некоторых изгибах. Я чувствовала его на себе, словно он гладил меня, словно прикасался к телу, вызывая дрожь удовольствия.
Я позволяла ему смотреть на себя, в то время как сама пыталась в темноте разглядеть выражение его лица. Я скорее почувствовала, чем увидела, как заострились его скулы, как пробежала искра в его глазах, воспламеняющая всё его тело. Каждый мускул напрягся, каждый нерв натянулся, как струна на гитаре.
Он ждал, позволяя мне самой решить, что делать дальше. Не сводя с него взгляда, я очень медленно поднесла руку к завязке на пеньюаре, потянула вниз за концы. Лёгкая ткань заструилась по моему телу, сложившись мягким облаком у моих ног. Я перешагнула через неё.
Всего три шага разделяли нас. Я сделала первый шаг. Он не двигался. Я сделала второй. Он даже не шелохнулся. Я остановилась, с вызовом посмотрев ему в глаза.
Что ж я не сдвинусь с этого места, пока он сам не подойдёт ко мне!
Но Кингсли был не намерен уступать. Он стоял с самодовольной ухмылкой на своём красивом лице, а в глазах его полыхал голубой огонь.
Я улыбнулась ему подобной улыбкой. Медленно провела кончиком языка по нижней губе. Повторила это действие в другом направлении. Затем ещё медленнее, словно растягивая время, положила левую руку к себе на грудь. Сжала соски пальцами и стала нежно поглаживать их круговыми движениями.
Глаза застилала поволока возбуждения. Воздух между нами стал наэлектризовываться, он стал гуще, слаще, осязаемее.
Одной рукой я ласкала свою грудь, другой медленно прокладывала путь к сосредоточению своего желания.
Кингсли со свистом втянул в себя воздух. Его стены рушились под натиском моих стратегических атак.
Он сделал шаг ко мне. Лишь тонкая прослойка воздуха была теперь преградой, но и она растворилась после того, как Кингсли подхватил меня за ягодицы, плотно прижав к своему телу. Я крепко обхватила его торс ногами и, царапая, провела ногтями по спине. Сильные руки Кингсли прижимали меня к себе, губы… стали обжигать поцелуями шею, обнажённые плечи. Я прижималась к нему, ощущая каждый изгиб мускулистого тела, чувствуя его силу возбуждения. Он гладил мои бёдра, всё ближе подбираясь к желанному треугольнику. Громкий стон удовольствия слетел с моих губ, когда она задел заветный бугорок.
Его губы нашли мои и опалили своим жаром. Он словно пил живительную влагу, прижимая губы к источнику. Я словно окуналась в омут неистового счастья, испытывая блаженство от каждого прикосновения.
От страсти мы оба теряли рассудок. Время остановилось, и ничто в этом мире не имело значения для нас в данную минуту. Только желание утолить свою жажду – жажду непреодолимого желания.
Слова не слетали с наших губ, только стоны. Стоны наслаждения и боли, потому как терпеть было уже невыносимо. Было невыносимо больно и остро ощущать ласковые поглаживания и нежные прикосновения; невыносимо приятно чувствовать крепкие объятия и царапины на теле; невыносимо горячо от близости двух разгорячённых тел.
Я закрыла на миг глаза и почувствовала спиной прохладные простыни. Кингсли положил меня на кровать, не разъединяя контакта. Его тело по-прежнему прижималось к моему. Его возбуждённый член упирался мне в бедро, будоража кровь в моих жилах. Его лицо было напротив моего. Он улыбался так сладко и так нежно, что у меня даже засосало под ложечкой. В эту минуту я оказалась очень слаба, я почти уступила, когда он хотел войти в меня. Почти…
Собрав волю в кулак, я медленно отстранилась от него в сторону. Всего лишь несколько сантиметров в сторону, но он почувствовал произошедшие во мне перемены. Его глаза были тёмными от желания и страсти. Руками он крепко сжал мою талию, направляя меня вниз. Я стала сопротивляться, стремясь телом наверх. В его глазах промелькнули удивление и вопрос.
Я молчала. Прижала кулачки к его груди, пытаясь отстранить его от себя. Губы сами собой сжались в плотную линию. Мне было не по силам сдвинуть его даже на миллиметр. Уперевшись в него взглядом, я с шумом вздохнула.
– Что происходит? – хриплым голосом спросил он.
– Я… – немного растерянно начала я, – Я…
– Ты… Что Кэти? Говори! – в его голосе появились стальные нотки.
– Я девственница! – выпалила я на одном дыхании.
Недоумение отразилось на его лице. Брови нахмурились, а губы сомкнулись в узкую полоску. Секунды две он был задумчив, затем наклонил своё лицо ниже и буквально прошептал мне в самые губы:
– Ты лжёшь.
– Не-е-е-т…
– Да, – твёрдо сказал он.
– Не-е-е-т… – нерешительно повторила я, стараясь придать своему голосу уверенности.
– Да.
– Нет.
– Определённо да!
– Определённо нет!
– Будем дальше препираться? – Кингсли опалил кожу моего лица своим дыханием, и я по-прежнему чувствовала, как он возбуждён.
– Нет!
– Тогда зачем ты лжёшь мне?
– Я не лгу.
– Уверена? – с сарказмом поинтересовался он.
– В чём уверена? – переспросила я, не совсем понимая, что он имел в виду.
– В том, что не лжёшь и в том, что ты девственница.
– Мой ответ «Да!» на оба утверждения.
Кингсли с минуту молчал, затем хмыкнул как-то безразлично и, перекатившись на спину, лёг рядом.
Несколько минут стояла глухая тишина, даже дыхания не было слышно. Вдруг раскаты дикого хохота прорезали эту тишину.
– Что смешного?
– Твоё лицо!
– А что с ним не так?
– Оно, кажется таким разочарованным и недовольным! – сквозь смех сказал Кингсли.
Зеркало на потолке отражало две голых фигуры на белых простынях. Кингсли уже просто улыбался, пытаясь побороть очередные приступы смеха. Я взглянула на своё выражение лица: недовольно поджатая нижняя губа, брови, сведённые в одну линию.
– Твои невербальные сигналы лица весьма красноречивы, – заключил Кингсли, – а сигналы твоего тела вовсе не свидетельствуют о его девственности.
– Это ещё ничего не доказывает.
– Тогда позволь поинтересоваться…
Он приподнялся, облокотившись на руку и повернув ко мне голову.
– Интересуйся, – вежливым тоном разрешила я.
Кингсли усмехнулся, посмотрев на мои губы обжигающим взглядом.
– Тебе двадцать семь и ты девственница.
Я не совсем поняла, было ли это вопросом, но утвердительно кивнула.
– И у тебя никогда не было секса с мужчиной?
Я снова утвердительно кивнула.
– И с женщиной?
Чего?! Какого…?
Я чуть даже не задохнулась от возмущения, сверкнув глазами. Кингсли же невинно улыбнулся, слегка пожав плечами.
– Просто хотел убедиться.
– Ещё вопросы будут? – прошипела я, медленно вдыхая воздух в попытке успокоиться.
– Да, конечно. Почему?
– Что «почему»?
– У нас, что сегодня вечер шарад и догадок? – иронично поинтересовался он.
– Это ты мне скажи! – браво парировала я.
– Почему ты до сих пор девственница?
Я намеренно сделала паузу, выжидая подходящий момент. Это сильно нервировало Кингсли. Я заметила, как ходили желваки под его скулами.
– Я дала обет невинности, – тихо произнесла я.
– Ты что сделала?!
– Дала обет, – повторил я для особо слабослышащих.
– Не понял, – на его лице отразилось недоумение, смешанное с толикой смущения.
– Я посвятила себя служению богине девственности Артемиде.
– Вот дура безмозглая, – злобно пробурчал он себе под нос.
– Ты что-то сказал?
– Если ты посвятила себя служению этой… – он чуть ли не глотал слова, – богине, тогда почему ты пришла ко мне сегодня?
Вопрос с подвохом, но я была готова к нему. Широко улыбнулась, одарив его обожающим взглядом.
– Это ты виноват!
– Я?!
– Ну не я же!
– И в чём ты меня обвиняешь?
Я, как и он облокотилась на руку; теперь наши лица были на одном уровне. Соблазнительно провела кончиком языка по нижней губе, при этом, не сводя с его глаз своего взгляда.
– С тобой я чувствую себя иначе. Хочу делать такие вещи, о которых раньше даже не осмеливалась мечтать, – с придыханием прошептала я.
– Дальше…
Хриплый звук его голоса разливал по моему телу волны тепла; по моим жилам словно бежало жидкое золото.
– Рядом с тобой я перестаю быть самой собой. Не могу контролировать свои чувства. Не могу устоять под твоим взглядом…
– Кэти…
– Тшш… Молчи…
Я приложила палец к его губам, а затем наклонила голову ниже и поцеловала; нежно, едва касаясь рта.
– Я хочу тебя Алан.
Кингсли подхватил меня за талию и ловким движением усадил на себя. Крепко прижимая к себе, он сделал поступательное движение тазом. Я вскрикнула от острого желания близости с этим мужчиной. Ещё никогда, ни разу в жизни я так сильно не желала ни одного мужчину. Он сводил меня с ума, лишал разума и чувств.
Ещё немного… Ещё немного…
– Нет! – мой крик разрезал тишину, отрезвив нас обоих.
Что есть сил я оттолкнулась от него, маленьким зверьком забившись в противоположный угол кровати. Кингсли растерянно смотрел на меня.
– Я… Не хотел тебя напугать… Прости…
– Всё в порядке, – заверила его я.
– Кэтрин неужели ты не понимаешь насколько глупо твоё решение оставаться девственницей ради какой-то богини греческих мифов?
– Артемида не миф! – гневно возмутилась я.
Кингсли поднял ладони вверх, негласно признавая, что виноват.
– Но ты же не можешь всю жизнь оставаться девственницей!
– Конечно же нет!
– Не понимаю…
– Я дала обет и буду верна ему, пока не встречу мужчину, которому захочу подарить свой бутон невинности, – мой голос с лёгким благоговейным надрывом тихо струился в наступившей тишине. – Свою девственность я подарю лишь одному единственному… – я сделала паузу, внимательно наблюдая за выражением лица Кингсли. – Я отдам её по свободной воле только своему мужу. – Непроницаемая маска спокойствия застыла на его лице. – Алан я хочу, чтобы ты стал этим мужчиной.
Это просто чудо – увидеть подобный калейдоскоп чувств, сменяющих друг друга за доли секунд на лице у мужчины. Столько эмоций, сводящихся к одному волевому решению.
– Алан может ты что-нибудь скажешь?
Молчание.
– Алан?
– Я думаю.
– А сколько тебе понадобится времени?
– Столько сколько понадобится! – резко отсёк он моё дальнейшее желание задать ему следующий вопрос.
Казалось время тянулось бесконечность. Я даже успела пересчитать все цветочки, украшавшие наволочку подушки, которую я крепко прижимала к своей груди, прикрывая голое тело.
Кингсли мягко откашлялся, привлекая моё внимание.
– Да?
– Я принял решение, – деловым тоном произнёс он.
– Я тебя слушаю, – тем же тоном произнесла я.
– Я женюсь на тебе. Но у меня есть два условия.
– Какие?
– Первое – мы должны пожениться сегодня, желательно в ближайшие час – два.
Ого! Надо отдать ему должное, он опередил моё личное желание! Это даже и условием не назовёшь, но для приличия я всё же решила воспротивиться таковому желанию.
– Зачем спешить?
– Затем, что я всегда заканчиваю то, что начал.
Его голос был хриплым, сладким и соблазнительным. Я снова почувствовала, как по моему телу пробежали мелкие мурашки возбуждения, опаляя все участки оголённых нервов.
– Хорошо, я согласна, – стараясь придать своему голосу нотки невинности и смущения, я еле сдерживала себя, чтобы не улыбнуться.
– На том и порешили.
Он встал с постели, взял с тумбочки телефон и начал искать номер в записной книжке, попутно натягивая на себя джинсы.
– Что ты делаешь?
– Звоню священнику, который проводил свадьбу сестры.
– Зачем?
Он одарил меня таким взглядом, словно я с Луны свалилась.
– Затем, что он обвенчает нас.
Твою…! Признаться, я не ожидала, что он проявит такую активность в этом вопросе. Я вообще считала, что мне придётся его упрашивать жениться на мне. Но я не предвидела, что он так легко согласится, при этом решив пожениться в самое ближайшее время.
– Но уже поздно…
– Это моё условие, если не согласна, я не стану настаивать.
– Нет! Я согласна! Просто…
– Вот и хорошо.
Кингсли резко поднял ладонь вверх, не дав мне ответить ему, начав говорить в телефонную трубку на чистом португальском языке. К концу разговора его настроение разительно улучшилось.
Положив телефон обратно на тумбочку, он посмотрел на меня, скрестив руки на своей широкой груди.
– Карлос обвенчает нас через час.
– Не понимаю, к чему такая спешка?
– К утру ты будешь моей. Я так решил.
Я до боли закусила нижнюю губу. Выбирая между Кингсли и Хантом, я сделала выбор в пользу первого. Не ошиблась ли я с выбором? Что, если из двух зол я выбрала не меньшее, а наоборот, ещё большее?
– Ты не можешь идти на попятную. Теперь нет.
– Но ты даже не сказал своё второе условие!
– Всему своё время, Кэти.
– Но какая мне выгода от этого брака?
– Я сделаю тебя счастливой.
– А где гарантии?
– Их нет.
– Тогда почему я должна выйти за тебя замуж?
Кажется этот вопрос привёл его в замешательство. Несколько секунд он был задумчив, затем он как-то тепло, по-особому посмотрел на меня.
– Потому что мы созданы друг для друга, – с усмешкой и некоторой иронией в голосе произнёс Кингсли.
– Да, это, несомненно, весомый аргумент, – улыбнувшись, ответила я.
– В таком случае предлагаю тебе переодеться.
– Зачем?
– Мне помнится, невеста должна быть в платье и желательно в белом. Ведь белый символизирует чистоту и невинность.
Тоже мне цветотерапевт!
– А ещё это цвет смерти, печали и траура, – пробурчала я себе под нос.
– Неважно, что он означает, главное не забудь надеть платье, – Кингсли выразительно посмотрел на меня. – Тебя проводить в твой номер?
– Спасибо, не надо.

Спустя ровно час и пятнадцать минут, я стояла у алтаря маленькой церквушки семнадцатого века. В помещении горели свечи. Их мягкий свет отбрасывал лёгкие тени на стены, которые были украшены цветками разноцветных орхидей. В одной руке я держала руку Кингсли, в другой – кольцо. Дрожа всем телом, я надела ему кольцо на безымянный палец, произнеся клятву:
– Перед лицом Господа нашего я беру тебя в мужья, чтобы быть с тобою всю оставшуюся жизнь, в радости и в горе, в болезни или здравии. Я обещаю любить и заботиться о тебе, пока смерть не разлучит нас.
Лёгкая тень улыбки играла на его лице. Его руки были тёплыми в отличие от моих. Я вообще едва могла стоять вертикально. Казалось ещё минута и я упаду в обморок, так и не дождавшись самого волнительного момента в этом обряде – поцелуя, теперь уже мужа и жены.
– Я беру тебя в жёны. Я обещаю перед лицом Господа, быть верным тебе каждый раз, быть твоей опорой, как в счастье, так и в горе, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.
Слёзы застыли в уголках моих глаз, когда он надевал кольцо мне на палец левой руки. В этот момент я почувствовала себя счастливой как никогда, почувствовала себя свободной.
Поцелуй скрепил нашу клятву.

"свадебное платье Кэти":

Сколько же я не читала! Все откладываю и откладываю.
Ничего. У меня сейчас времени много будет. Никто не будет мешать. Никто спать не будет укладывать. Я и прочту.

Нифигассе!!!!!Они это сделали!!!!!АААА!!!Мила,это просто супер!!!!У меня,правда, челюсть упала от её предложения и его согласия!!!!
Ха!Вот так подарочек мамочке будет!!!Потираю руки в предвкушении!!!!))))

Цитата :

Они это сделали!!!!!

Да!!!! Они это и в правду сделали

Цитата :

Вот так подарочек мамочке будет!!!

да... это станет для нее НОВОСТЬЮ

Охохо! Вот так поворот!!! Неожиданно - это мягко сказано, я в шоке!!! В хорошем шоке)) А Кингсли быстр на принятие решений Ну, совет да любовь)))

Приятно, что удивила!!!

Цитата :

А Кингсли быстр на принятие решений Very Happy Ну, совет да любовь)))

у него был свой "тайный" умысел

Ну-ка, что там за умысел?!

пока тока умысел
надеюсь сегодня дописать про Тори и Дамиана, а то совсем про них забыла)))

Да, пора бы уже узнать, как главные герои поживают, а то Кэти и Алан одеяло на себя все перетягивают))

Цитата :

а то Кэти и Алан одеяло на себя все перетягивают))

да завладели полностью вниманием
моя ошибка
эта история вроде как отдельная, но все же с Вечностью по сюжету переплетается)))

А мне нра этакая матрешка - история в истории)) Но не сомневаюсь, что Тори и Дэм отвоюют пальму первенства))

Цитата :

А мне нра этакая матрешка - история в истории))

мне тоже и не хочется ничего менять, главное, чтобы читатель еще сам не путался)))

Цитата :

Тори и Дэм отвоюют пальму первенства))

да... этим как раз и планируют заняться)))

Глава 10

Банкет мы пропустили, желание идти туда растворилось, и даже перспектива отведать чёрной икры не прельщала. Кэти заказала еду в номер. Ели мы молча, каждая погрузившись в свои мысли.
Стук в дверь отвлёк от размышлений. Я и Кэти переглянулись.
– Прежде посмотри, кто там, – напутствовала Кэти. – И постарайся не шуметь, – прошептала она.
Я медленно встала и тихо подошла к двери. Прислонилась к ней, взглянув в глазок, увидела там швейцара. Облегчённо вздохнув, открыла дверь.
– Вам письмо мадам.
Юноша улыбался профессионально отточенной любезной улыбкой. В каждом отеле эти улыбки абсолютно идентичны; разные места, разные люди, но улыбки всегда одинаковые. Меня смущают они. Если человек улыбается, он должен делать это искренне, а не потому что он обязан это делать и ему за это платят.
Я взяла белый конверт из его рук и закрыла дверь прямо перед его носом, забыв дать ему чаевых. Представляю, как его счастливая улыбка превратилась в злобный оскал.
Я пожала плечами. Мой сегодняшний день ничем не лучше дня этого человека, поэтому мой поступок простителен.
– Что там написано? – поинтересовалась Кэти. – От кого письмо?
Я открыла конверт и пробежала взглядом листок.
– Мистер Шейн напоминает об ужине. Он заказал столик в ресторане у берега.
– О! Это тот самый модный ресторан, в который мы хотели зайти, но нам сказали, что все столики заняты?
– Да, верно.
– Везёт тебе, – с горечью произнесла она. – Приятно проведёшь сегодняшний вечер.
– А у тебя, что другие планы?
– Издеваешься? – язвительно поинтересовалась Кэти. – Я лучше в номере останусь, потому как моя пятая точка удивительным образом предчувствует неприятности на сегодняшний вечер.
– И что она тебе пророчествует?
– Что не следует высовывать нос из номера, рискуешь наткнуться либо на блондина с ясно-голубыми глазами, либо на сероглазого брюнета.
– Хочешь поговорить об этом?
– А ты?
– Не особо, – честно призналась я, поморщившись от воспоминаний.
– Вот и я тоже, – с горечью выдохнула Кэти.
Я присела рядом с ней и положила свою голову к ней на плечо.
– Может мне тоже не стоит сегодня выходить из номера?
– Ты должна, – с грустью сказала Кэти. – Этот ужин важен для наших исследований. Мы не должны ни перед чем уступать. Особенно ты моя дорогая!
– Почему я? – с вымученным энтузиазмом спросила я.
– Потому что ты наш идейный вдохновитель и вообще, если бы не ты, нашей дружбы и команды и в помине не было бы!
– Засмущала, – наигранно смущённым голосом парировала я. – Вы для меня сделали намного больше!
– Правда? – наигранно весёлым голосом парировала Кэти. – Что, например?
– Много перечислять, времени не хватит и ты уснёшь, пока я доберусь до середины своего списка.
– А ты пожалей меня и ограничься самой главной мыслью! – Кэти внимательно посмотрела мне в глаза.
Мы редко разговаривали «по душам», просто потому что понимали друг друга: с полуслова, с полувзгляда. Мы никогда не озвучивали то, что видели и понимали, но всегда ощущали, что знаем правду друг о друге; знаем, какие чувства нас угнетают, какие радуют; знаем, что для нас важно, а что нет; знаем, что нам причиняет боль…
Но порой этого знания становится недостаточно. Нужны слова. Необходимо облачить свои эмоции в словесную форму, придать им нужную интонацию. Порой просто хочется высказаться, расплакаться, чтобы тебя пожалели… Не посочувствовали, а именно пожалели… Как сделал бы это родной и близкий человек…
– Вы заменили мне семью… – одними губами прошептала я.
Кэти поняла, что я сказала. Она на секунду закрыла глаза, но я заметила, как блеснули слезинки в уголках её глаз. Она крепко обняла меня.
Мы не сдерживались более. Рыдали взахлёб, постепенно успокаиваясь, чтобы с новой волной очередного слезливого приступа, начать орошать свои сорочки чёрными пятнами от растёкшейся туши. Слёзы сменялись смехом. Они чередовались попеременно.
– Так! Хватит! – воскликнула Кэти, спустя n-ое количество времени. – Что-то мы с тобой совсем расклеились!
– Ты права, – поддержала я. – Посмотри на нас! Рыдаем, словно кисейные барышни.
– Я бы сказала, намного хуже.
Я встала на ноги, попутно вытирая слёзы ребром ладошки.
– Надо привести себя в порядок.
– Ты права. Я позвоню Фрэнку, скажу, чтобы собрал всех.
– Да, надо решить все вопросы.
Я удалилась в ванную приводить себя в порядок.
Стоя перед зеркалом, я долго всматривалась в своё отражение. Глаза блестели лихорадочным блеском. Давно не замечала подобных искорок в своём взгляде. Что-то изменилось во мне. Что-то едва уловимое, но уже явственно осязаемое. Что-то, чему я ещё боялась дать описание. Что-то, что я не хотела признавать.
Наклонившись над раковиной и набрав полные ладони холодной воды, я обдала ею лицо. Затем ещё и ещё, пока по шее не потекли ледяные струйки.
Несколько минут тишины и я снова прежняя Тори. Глаза снова приняли прежний оттенок, в них уже не было того блеска, что несколько минут назад отражался в зеркале, лишь небольшая краснота выдавала наличие ранее слёз.
Я вытерла лицо махровым полотенцем. Гладко причесала волосы, уложив их сзади в пучок. Поправила блузку, заправив её в юбку. Разгладила невидимые складочки на одежде.
Когда я вышла из ванной, вся команда была уже в полном составе. Должно быть, я провела там намного больше времени, чем полагала. Немного помявшись на пороге, я всё же решилась присоединиться к всеобщему обсуждению. Меня встретили приветливые улыбки.
– Мы как раз осуждали презентацию. На мой взгляд, всё прошло просто идеально! – не то удивлённо, не то радостно произнёс Фрэнк.
– Да, только вот весь позитив испортил тот тип, – подал голос Бэн, – как там его звали? – он вопросительно посмотрел на Сьюзан.
– Захарий, – негромко пояснила она, слегка улыбаясь кончиками губ.
– Что это за имя такое? Захарий, – Бэн скривил губы в кривой усмешке.
– Нормальное имя! Тебе бы лишь придраться к чему-нибудь! – передразнила его Сьюзан.
– А этот Хант! Что он здесь забыл? – не унимался Бэн.
– Бэн, – резко перебил его Фрэнк, посмотрев многозначительным взглядом.
На лице Бэна показалось лёгкое смущение.
– Простите, – он посмотрел на меня и Кэти. – Мы договорились не говорить о нём при вас, но лично я не понимаю, почему мы должны это делать!
– Бэн! – с нотками суровости произнесла Сьюзан, – держи свой язык за зубами.
– Всё в порядке Сью, – мягко заверила я, обведя взглядом всех присутствующих. – Я думаю, нам стоит обсудить его появление на конференции.
– Согласна с Тори, – поддержала меня Кэти.
– Сдаётся мне, этот сукин сын, неспроста появился здесь!
– Бэн!
– Хватит шикать на меня Сью! Никто не запрещал мне в выборе выражений!
– А сам догадаться не способен? – с укором в глазах спросила его Молли.
– Фрэнки успокой свою жёнушку, мне не нравится, как она на меня смотрит.
– Почему же? – с усмешкой поинтересовался Фрэнк.
– А то ты сам не знаешь!? – язвительно ответил Бэн. – Недовольство твоей жены передаётся моей, а я не хочу сегодняшней ночью упустить свой шанс зачать Бэника-младшего!
– Бэн! – воскликнула Сьюзан, покраснев до самых волос.
Её сестра сидела с таким же пунцовым лицом, только что-то бормоча себе под нос.
– Ладно! – я встала, привлекая к себе внимание. – Давайте просто успокоимся и просто поговорим. Нам надо продумать стратегию.
Несколько пар глаз устремили на меня внимательные взоры. Все ждали от меня решения. Не знаю, почему и как именно так получилось, но вся ответственность всегда ложилась на мои хрупкие плечи. Не сказать, что меня это сильно угнетало, но иногда казалось, что подобная ноша мне не по силам.
– Рио, – я обратилась к Алварису, удобно расположившемуся в мягком кресле с банкой содовой в руках.
– Да, Vitória1?
– Ты должен выяснить, что здесь делает Хант и чего он хочет.
– Bom2!
– Я видел, как он после окончания конференции мило беседовал с тем Захарием.
– Рио, – я с особым вниманием посмотрела на бразильца.
– Я понял, – он кивнул в знак подтверждения своих слов.
– Так, дальше! – теперь я перевела взгляд на близнецов. – Ребят подготовьте всё наше оборудование и снаряжение. Подумайте, что ещё взять.
– Сделаем, – с воодушевлением в голос произнесли оба.
– Молли и Сьюзан, я хочу, чтобы вы перевели для меня несколько свитков.
Я подошла к письменному столу, достав из одного ящика листки старого пергамента. Отдала их близняшкам на детальное рассмотрение.
– Письмена такие древние, – сказала Молли, – язык похож на гуарани3 в первозданной его основе.
– Да, но здесь ещё присутствуют некоторые символы, свойственные древнегреческому языку, – продолжила Сьюзан.
– Где ты это взяла, – все удивлённо смотрели на меня.
– Одолжила, – нехотя сквозь зубы, сказала я.
– Украла, – констатировала Кэти всеобщее мнение о моём поступке.
– Одолжила, – настаивала я.
– Эй! Никто не слышал, что я говорил про сегодняшние планы? – возмущённо поинтересовался Бэн, посмотрев на меня раздражённым взглядом. – Они же теперь всю ночь над этими чёртовыми свитками просидят!
– Ты это серьёзно? – удивился Фрэнк.
– Серьёзно, как сердечный приступ! – весело парировал Бэн.
– Но я ещё не готов стать дядей и отцом!
– А тебя никто и не просит, – усмехнулся Бэн, продолжая весело смотреть на брата.
– Как будто я не знаю, что биоциклы наших жён совпадают! Стоит одной забеременеть, как и другая захочет родить!
– Мальчики! – перебила Молли пламенную речь своего мужа. – Я думаю, это стоит обсудить наедине.
– Ты как всегда права Молли, – Крис подмигнул близнецам. – Мне уже надоели жалобливые причитания ваших половинок.
– Ты что-то слышал Фрэнк? – обратился к брату Бэн.
– По звуку напоминает комариный писк. Ты так не считаешь Бэн?
– Недоумки, – пробурчал Крис, подходя к ноутбуку и настраивая спутниковую связь.
– Кэти договорись с пилотами самолёта, пусть будут готовы к вылету в любое время.
– Хорошо.
– Крис…
– Уже! – довольно воскликнул он, отходя от ноутбука.
На экране появилось изображение лачуги. Единственным её украшением был старый комод, кровать, несколько стульев и стол, на котором всегда стояла ваза с белыми орхидеями.
– Матео! – позвала я.
Через минуту на экране появилось улыбающееся лицо Матео, на котором виднелась свежая царапина. Достаточно глубокая, что из неё шла кровь.
– Господи, Матео! Что случилось?
Он несколько недоумённо на меня посмотрел, затем понял, что я имела в виду. Махнул рукой, словно это какой-то пустяк. Для него, конечно, он и был таковым, ведь он привык получать различные травмы от воинствующих племён Амазонки. Матео был нашим проводником в этой местности.
– Hola4!
– Hola4! – отозвались все присутствующие в номере (ну, почти все, одна особа воздержалась).
– Матео нам нужна твоя помощь.
– Всегда рад помочь! – он лучезарно улыбнулся. – Но, кажется, не все так жаждут моей помощи, – он, усмехнувшись, посмотрел мне за плечо. – ¡Hola! ¡mi amor!5!
– Hijo de la chingada6!, – послышалась за моей спиной злобное бурчание.
– Сursi7! – с горьким юмором воскликнул Матео.
– Eres un farolero, nunca dices la verdad8! – всё больше распаляясь, повышала голос Миранда.
– Сomecocos9!
– Всё мужик, – послышался ироничный смешок со стороны Рио, – она тебя сейчас под орех расколет!
– Capullo10! Fresco11! Мentecato12! – не унималась Миранда.
– Basta13! – не выдержав, выкрикнула я. – Basta13!
Наступила тишина. Миранда смотрела на меня взглядом, метавшим молнии, но их целью была вовсе не я, а её бывший муж – Матео.
Через какое-то время её дыхание выровнялось, твёрдость сознания медленно, но верно стала возвращаться.
– Успокоилась?
Миранда кивнула мне в ответ. Я посмотрела на Матео. На его лице скользнула тень вины, но он скрыл её за маской холодного безразличия.
– Рerdon14, – лишь коротко бросил он в сторону Миранды.
– Матео я хочу, чтобы ты встретил нас в аэропорту и довёз до лагеря. Кэти позвонит тебе позже и уточнит время.
– Vale15.
– Ещё пораспрашивай местных не видел ли кто чужаков.
Матео слегка прищурив глаза, посмотрела на меня. Коротко кивнул в знак того, что понял, что от него требовалось.
– Gracias16. До связи.
– Аdios17, – попрощался Матео, прервав видеосвязь.
В течения получаса мы ещё обсуждали детально план экспедиции. Распределив и уточнив обязанности каждого, я отпустила команду по своим личным делам. Мне оставался час, чтобы привести себя в порядок, и я планировала провести его с пользой: в горячей ванне с пеной и с бокалом шампанского, всего одним, чтобы расслабить мышцы от скопившегося за день напряжения.

На самом берегу океана, ласкаемый бризом и тёплыми лучами заходящего солнца, в окружении деревьев и экзотических цветов нашёл своё пристанище ресторан «Ла-Пема». Место оказалось уютным и изысканным. Стильный дизайн, освежающая прохлада зала, на столиках маленькие вазочки с орхидеями, тонкий аромат цветов и фруктов. Взглядом я обвела посетителей ресторана: женщины в красивых вечерних платьях длиной до пола, драгоценности и дорогой парфюм. Впрочем, их лица были не меньшим достоянием, чем ожерелья из бриллиантов и рубинов на их шеях. Мужчины были исключительно во фраках. Золотые часы известных брендов сверкали на их руках от случайно упавшего лучика света.
Как-то не по себе стало. Не смотря на видимый уют и комфорт, я чувствовала себя, словно в клетке с прозрачными стенами. Мой внешний вид, по крайней мере, раз десять оценивался по шкале «от очень плохо до вполне себе среднего», пока я шла следом за метрдотелем к заказанному мистером Шейном столику.
Мистер Шейн поднялся, когда я подошла ближе. Обнял меня как-то по-отечески и даже поцеловал в щёку. Признаться, я была несколько удивлена столь бурно проявленными эмоциями.
– Дорогая, как я рад, что вы пришли! – он лучезарно улыбнулся, обняв меня ещё раз.
– Спасибо, что пригласили. Для меня это честь.
– Это для меня честь! Ужинать с человеком, который потрясёт весь мир!
– Оу! Надеюсь, Вы это не меня имеете в виду.
– Не только Вас, – пояснил мистер Шейн, сделав глоток красного вина. – В Вашей команде бесспорно собраны лучшие специалисты в своей области.
– Только не говорите это им, – я понизила голос до шёпота, – они жутко восприимчивы, ещё заболеют «звёздной болезнью», а я, увы, не знаю лекарства от этого недуга.
Мистер Шейн рассмеялся, мягко и весело, словно не семидесятипятилетний старик, а пятилетний мальчуган.
– Вы забавная мисс Виктория.
– Хотите сказать несерьёзная?
– Нет. Я хотел сказать, что вы забавная. И вы мне нравитесь, вот почему я хочу помочь Вам в ваших исследованиях.
– Значит, Вы запретите остальным учёным исследовать новое племя, которое обнаружила моя команда? – с надеждой в голосе спросила я.
– Да, но…
– Так и знала, что обязательно появится «Но»! – не удержавшись, перебила мистера Шейна.
– Но вы даже не дослушали меня! – возмутился старик.
– Простите, – извиняющимся голосом промолвила я.
– Ничего страшного. Вы импульсивны и признаться эта черта вашего характера напоминает мне мою дорогую жену Дороти, – мистер Шейн мягко улыбнулся, на миг погружаясь в свои воспоминания. – Наверное, поэтому мне хочется Вам помочь.
– Какие условия?
– Что ж… – мистер Шейн ненадолго задумался, обведя взглядом зал. – Я предлагаю Вам свою спонсорскую помощь и документ, разрешающий именно Вашей исследовательской команде в дальнейшем изучать новое племя… – он сделал паузу, выразительно посмотрев на меня.
– Dapo, – подсказала я, на что мистер Шейн лишь коротко кивнул.
– Взамен Вы возьмёте в свою команду людей, которых я определю сам.
– Что! – я удивлённо подняла глаза. – Нет! И это даже не обсуждается! Мне не нужны посторонние люди в команде!
– Это моё условие, – коротко пояснил мистер Шейн, буравя меня сосредоточенным взглядом.
– Нет! Моя команда – это отточенный, сильный, ладно скроенный организм! Нам не нужны посторонние имплантаты!
– Они не станут мешать вашей работе, – мягко заверил мистер Шейн.
– Тогда, что они будут делать?! Я не собираюсь быть им нянькой всю экспедицию!
– Уверяю, они вполне самостоятельные.
– В чём они специализируются? – задала наводящий вопрос.
– В безопасности.
– Фрэнк и Бэн отвечают за это.
– Они не смогут уследить за всем.
Мистер Шейн наклонился чуть вперёд, положив свою дряблую немного мазолистую руку поверх моей, сжал её и сказал, понизив голос до шёпота:
– Мы оба прекрасно понимаем, что в этой экспедиции особую роль следует уделить безопасности.
Он был прав, но всё же я не могла согласиться. Что-то тревожило и настораживало. Что-то внутри подсказывало, что я не должна соглашаться на его условия. Но я не могла. Ради Кристины, её выздоровления, я была готова на всё, потому просто кивнула.
– Замечательно! Попробуйте десерт, он просто тает во рту!
Нехотя я взяла маленькую десертную ложечку и попробовала предлагаемый десерт.
«Ммм… Язык бы себе откусила!» – мечтательно проговорила я про себя, мысленно перемещаясь на воздушное, мягкое, нежное облако, которое пахло клубникой и шоколадом, а ещё капелькой ванили и мяты.
– Чёрт!
Выругалась я, как мне показалось достаточно тихо, но как оказалось – достаточно громко, что мистер Шейн ошарашено посмотрел на меня, думая, что у него слуховые галлюцинации.
– Что с Вами? – обеспокоенно поинтересовался он.
– Язык прикусила, – искренне ответила я, немного скривившись от боли.
– О! – мистер Шейн даже не нашёлся, что ответить.
– Вы не могли бы немного подвинуться влево? – прошептала я, посмотрев на него умоляющим взглядом.
Мистер Шейн подвинул корпус тела немного левее.
– Ещё чуть-чуть, – снова попросила я. – Да. Вот так. Ещё немного левее… Левее… Твою…!
С последним словом я просто юркнула под стол. Сделала это быстро и проворно, не привлекая лишнего внимания.
Замерла, словно пряталась от «Чужого» и «Хищника». Глупо, но именно такие глупые ассоциации посетили мой больной мозг в данную минуту.
– Что? – возвысив, а затем, понизив до шёпота, спросил мистер Шейн, заглядывая под скатерть. – Что Вы делаете?
Я даже, кажется на немного, слегка, самую малость… фыркнула.
– Меня здесь нет.
– Но Вы ведь здесь, – недоумённо констатировал он.
– Конечно я здесь! Но прошу Вас не выдавайте меня!
– От кого Вы прячетесь? Скажите, может я смогу Вам помочь?
Моя голова показалась над краешком стола. Имея хороший угол обзора и удачный наблюдательный пункт, я удостоверилась, что объектов моей панической реакции не наблюдается поблизости. Облегчённо вздохнула и пристально посмотрела на мистера Шейна.
– Спасибо за ужин. Я принимаю Ваши условия. До свидания.
Дальше, резко выпрямившись, я проследовала быстрым шагом к ближайшей стене. Цветы стали укрытием. Вспомнились уроки маскировки, мастерски преподанные мне Матео, когда мы охотились на крокодила в джунглях.
Успешно преодолев половину пути и не заметив «вражеских объектов», я с не меньшим проворством «вылетела» на открытую веранду ресторана, скрывшись в зарослях каттлеи18.

Я шла вдоль берега. Солёные брызги попадали мне на лицо и волосы, спутывая их. Точно также мои мысли сейчас были спутаны, переплетены и связаны в плотный узел.
Одно потрясение за другим! Одна случайная встреча за другой! Один призрак из прошлого, другой – кошмар оттуда же! И всё сводится в одну невидимую точку… То бишь меня…
Моя аура, наверное, вся изрешечена дырами, если я столько умудрилась навлечь на себя неприятностей за столь короткий промежуток времени. Я просто гравитационное поле, привлекающее к себе тяжёлые объекты, даже если они находятся за тысячи километров от меня. Кажется, по-научному это называется «чёрной дырой». И впрямь поглощаю, но не отражаю.
Устала идти. Присела на валун и стала смотреть на линию горизонта.
Что я там хотела увидеть? Ответы на мучавшие меня вопросы? Подсказку, что делать дальше? Может, просто почувствовать надежду, что всё это окажется лишь сном, что утром проснусь, сладко потянусь в постели, открою глаза и улыбнусь новому дню…
Всё как раньше… Как я себя приучила… Ежедневные однотипные манипуляции тела и разума...
Рррр…
Хотелось кричать и рычать одновременно, утирая слёзы ладонями, растирая их по лицу; хотелось истерить, так как чувствовала себя на грани, на тонкой грани их самого хрупкого материала в мире.
Я сегодня необычайно взвинчена. Нервные импульсы будоражат участки логического анализа, порождая чувства, что так долго скрывались под толстой плитой отчуждения, придавившей моё сердце так много лет назад. Один лишь взгляд Дамиана на меня из-под густых ресниц, чуть приоткрытые губы и плита дала трещину, которая со временем становится всё больше и больше и ещё чуть-чуть и она превратится в мелкую крошку. Я чувствовала это, ощущала и осязала всеми фибрами своей души.
– Замёрзла?
Его голос пробрал до самых костей, я передёрнула плечами, но вовсе не от холода, хотя с океана дул довольно-таки прохладный ветерок.
– Нет.
– Уверена?
– Да.
– А более распространённые ответы в твой лексикон не входят? – сказал Дамиан с иронией в голосе.
– Входят.
– Значит, ты просто не хочешь со мной разговаривать?
– Ты всегда отличался невероятной догадливостью.
– Ты серьёзно?
– Нет. Я источаю сарказм.
– Копила его до сегодняшнего дня?
Я лишь скривила недовольно губы, не найдя, что ему ответить. Не хотелось даже смотреть в его сторону, но глаза помимо воли сами стремились обследовать его внешность с ног до головы. Мой взор упал на ступни; такие красивые, сильные, покрытые влажным песком; он, должно быть, шёл по кромке берега, а затем по сухому песку. Брюки были закаты до коленной чашечки, рубашка не заправленная торчала поверх. В одной руке он держал ботинки, в другой – кружевную белую подвязку.
Ботинки «приземлились» справа от меня, а затем и их обладатель присел рядом так, что наши руки соприкоснулись. Я быстро отдёрнула свою, боясь какого-либо физического контакта.
Дамиан повертел повязку в руках, при этом громко усмехнувшись.
– Поймал подвязку невесты? – сказала я первое, что пришло на ум, чтобы нарушить тишину.
– Да. Теперь нам пророчат скорый и счастливый брак, – усмешка так и не сходила с его лица.
– Нам? – недоумённо поинтересовалась я.
– Да, – он кивнул головой. – Второю подвязку посчастливилось поймать Шедоу.
– Оу! Он, несомненно, обрадовался этому моменту!
Не замечая в моём голосе нотки иронии, Дамиан сурово сдвинул брови, а затем мягко улыбнулся.
– Не думаю, – многозначительно произнёс он.
– Почему?
– Просто ты не видела его лицо в тот момент!
– А что случилось с его лицом?
Дамиан, заметив интерес в моих глазах, намеренно потянул время, интригуя с каждой минутой.
– Ну, скажем, он не совсем сам поймал эту подвязку.
– А как он тогда её поймал?
– Она приземлилась ему прямо в бокал с виски в то время как он разговаривал с кем-то по телефону.
– И?
– Сначала он не совсем понял, что это такое, но когда осознал… – Дамиан стал тихо посмеиваться. – Признаться, я впервые видел его таким растерянным.
– И?
– Затем все стали его поздравлять, а он бедный даже покраснел от злости. Накричал на всех, что это вздор и вылетел пулей из зала.
– Почему он так отреагировал?
– Ты просто не видела лиц потенциальных невест. Они, словно маленькие пираньи, готовы были наброситься на него и съесть живьем. Да я и сам еле ноги унёс.
Медленная, мягкая улыбка появилась на его лице; глаза закрылись, но лишь на секунду, а затем распахнулись и сделались нежными, страстными, такими искренними.
– Дамиан, – хрипло произнесла я, боясь смотреть ему в глаза.
– Да? – его голос глубоко проникал мне под кожу, такой бархатный и мягкий, что я чувствовала, как по телу начинает разливаться тепло.
– Кто та женщина, с которой я тебя видела?
– О ком ты? – по его лицу казалось, что он понятия не имел о ком идёт речь.
– В тот день. У бассейна. Когда мы случайно столкнулись. К тебе подошла женщина.
– А… – его лицо осветилось улыбкой понимания, он небрежно повёл плечами. – Саманта.
– Она…?
Понимаю насколько глупо я выглядела, но мне нужно было это знать: кто она, кем ему приходится, в каких они состоят отношениях…
– Она ничего не значит для меня.
– Но ты значишь для неё.
Я не узнавала свой голос, таким спокойным и в то же время напряжённым он был.
– Это не имеет значение, – уверенно сказал Дамиан, взяв мои ладони в свои.
– Почему?
– Потому что я люблю тебя. Одну.

_________________________________________________________________
1Vitória (португ.) – Виктория.
2Bom (португ.) – Хорошо.
3Гуарани – «общеюжноамериканский» язык агглютинативно-активного строя. Семья включает свыше 50 языков, составляющих 7 основных групп: собственно тупи-гуарани (с близкородственными тупи и гуарани), юруна, арикем, тупари, рамарама, монде и пурубора. Распространены в Парагвае и Бразилии. Старый тупи был межэтническим языком Бразильских индейцев.
4Hola (исп.) – «Ола» – Привет.
5 ¡Hola! ¡mi amor! (исп.) – Привет, моя любовь!.
6Hijo de la chingada! (мекс.) – /Ихо де ла чингАда/ – Сукин сын.
7Сursi (исп.) – Позёрка.
8Eres un farolero, nunca dices la verdad (исп.) – Ты лгун, никогда не говоришь правду!
9 Сomecocos (исп.) – Балаболка.
10Capullo (исп.) – Дурак, идиот, бездарь.
11Fresco (исп.) – Нахал, бесстыдник, наглец.
12Мentecato (исп.) – Дурак.
13Basta (португ.) – Хватит.
14Рerdon (исп.) – «Пердoн» – Прошу прощения.
15Vale (исп.) – «Бале» – О’кей.
16Gracias (исп.) – «Грасиас» – Спасибо.
17Аdios (исп.) – «Адьос» – До свидания, пока.
18Каттлея – наиболее популярные и эффектные представители семейства орхидных. Родина – Бразилия.

Мила, какая чудесная прода!!!

Вот я посмеялась

Цитата :

- Где ты это взяла, – все удивлённо смотрели на меня.
– Одолжила, – нехотя сквозь зубы, сказала я.
– Украла, – констатировала Кэти всеобщее мнение о моём поступке.
– Одолжила, – настаивала я.

Дааа, смотря как глянуть)) Все-таки, Виктория - умница))

Встреча в ресторане прошла забавно, если бы не паническая игра в прятки. Тори не согласилась бы на условия Шейна, а раз так вышло, значит в ее команде будет Дамиан, верно?

Цитата :

– Потому что я люблю тебя. Одну.

Растаяла... Вот так признание! Без прикрас и мишуры

Лина спасибо!!! Огромное!!!

все догадались, что Дами и Алан будут в их экспедиции

я на свадьбе вчера букет невесты поймала!!!! ааа... не знаю радоваться Сильно или Не очень сильно

Кэти и Шедоу. Противостояние 5.

Первыми нашими словами в качестве молодой «ячейки общества» были:
– Мы это сделали!
Правда, у обоих в голосе звучали волнительные нотки, смешанные с вопросительной интонацией.
– Мы сделали это! – уже увереннее произнёс Кингсли, что вызвало на моём лице неподдельную счастливую улыбку.
Мы теперь семья…
Хотелось смеяться от этого утверждения! Я и Алан теперь муж и жена! Ущипните меня кто-нибудь!
– Ауч!
Я гневно посмотрела на Кингсли, который стоял в непринуждённой позе с самой невинной улыбкой на лице. Рука повыше локтя буквальная горела, посылая нервные болевые импульсы по всему телу.
– Ты просила тебя ущипнуть, – словно сделав одолжение, пояснил он, улыбаясь ещё шире.
– Я что произнесла это вслух? – с недоверием покосилась на него я.
– Точнее прошипела, – усмехнулся он, – но не будем уточнять, – Кингсли имел наглость подмигнуть мне.
Я снова пробурчала себе под нос, что-то относительно его принадлежности к потомкам интеллигенции.
– Дорогая, у меня отличный слух, – как бы между делом пожурил он меня самую малость.
– В таком случае советую застраховать свои уши, – мягко огрызнулась я, сверкнув на него глазами.
Мы стояли в маленькой часовне, дожидаясь священника, который должен был вынести документ, удостоверяющий, что мы официально заключили семейный союз; перед Богом и людьми.
Подумать только! Несколько минут назад я ещё была Мисс Паркер, а теперь стала Миссис Кингсли. Последние слова я медленно растянула про себя, почувствовав сладковатый привкус на губах, которые ещё хранили тепло и вкус поцелуя Алана.
Всего несколько минут и изменилась не только моя фамилия, но и сам статус моего существования. У меня даже походка изменилась! Хотя нет, это я преувеличиваю. Но в душе такое чувство – окрылённости. Хочется смеяться, веселиться, танцевать, делать то, что раньше не осмелилась бы сделать!
Миссис Кингсли…
Миссис Кингсли…
Надо привыкать…
Ненадолго, правда. В мои планы не входит пребывать в статусе замужней женщины «до конца своих дней», особенно в статусе жены Алана Томаса Кингсли.
– Что будем делать? – неуверенно поинтересовалась я, старательно отводя взгляд от своего мужа.
– А что ты предлагаешь? – в его голосе звучала сладкая ирония.
– Я предлагаю тебе выбрать то, чем мы будем заниматься, – скоропалительно выпалила я, ощущая, как мои щёки сами собой заалели от двусмысленности, сказанных мною слов.
– Тогда пеняй на себя… – секундное молчание, которое показалось мне вечностью и снова его нагловатая ухмылка на лице и задорный блеск в глазах, – жёнушка…
Тихой поступью к нам приблизился священник. В руках у него был заветный документ – листок, дающий мне свободу от упрямого желания матери выдать меня за титулованную особу и главное свободу от настойчивого решения Ханта жениться на мне. Возможно, новые «оковы» окажутся ещё теснее и больнее, но мне это неведомо; и всё-таки они будут лучше, чем те, что я уже на себе носила не один год…
В конце концов, наш брак – это игра, как с моей, так и с его стороны. Моя задача выиграть с наименьшими для себя потерями. Я знаю, что Алан – не Хант, но я боюсь ошибиться в своём мнении, боюсь снова полюбить и остаться с разбитым сердцем. Оно не выдержит такой боли дважды; зачерствеет, станет сухим и безразличным к чему или кому-либо. Нет! Я так не хотела жить, точнее существовать! Я хотела жить полной грудью, наслаждаясь каждым днём, просыпаясь от нежных прикосновений любимого человека. Кингсли не смог бы стать для меня таким человеком. Он привык получать то, что желает, не трудясь отдавать взамен. Мнение женщины для него ничтожно; она лишь должна ублажать любые его прихоти. Потому я знала, что никогда не полюблю его, до тех пор, пока я представляю его именно таким ничего, кроме как желания заняться с ним сексом не может представлять большую опасность для меня.
Я знаю, что близость между нами – это всего лишь вопрос времени. Какие бы чувства на самом деле мы не испытывали друг к другу, наши тела имеют взаимное притяжение и утверждать обратное бессмысленно.
Я готова была рискнуть, но в душе уже разгорался маленький огонёк сомнения, который впрочем, я старательно старалась затушить.
Какой смысл жалеть о содеянном? Ведь это ничего не изменит. Надо просто взять себя в руки и стараться решать проблемы по мере их поступления, если есть выбор, то нужно выбирать и не раскаиваться после, сидя у камина с бокалом вина, в абсолютном одиночестве, жалея, что могла поступить по-другому, могла не рисковать…
Я встряхнула головой, избавляясь от непрошенных мыслей, что украдкой, помимо моей воли, закрались в голову.
Сегодня же день моей свадьбы! Мне хотелось веселья! А ещё, чтобы Кингсли целовал мои губы и ласкал моё тело так, как это он делал ранее: чувственно, нежно, эротично… словно я единственная женщина на всем белом свете…
– Спасибо, Карлос! – поблагодарил Кингсли священника. – Я теперь у тебя в долгу.
– А-а-а… Пустяки. Купи детишкам мячики для игры в футбол и я буду тебе весьма признателен, – добродушно сказал молодой священник, немного смутившись от своего предложения.
– Договорились.
Кингсли протянул руку за документом, но я успела перехватить листок, спрятав его за спину. Алан и священник одинаково недоумённо посмотрели на меня.
– Пусть хранится у меня, – ели выдавила я несколько слов в своё оправдание.
– Почему? – бровь Кингсли изогнулась вверх.
– Мужчины вечно теряют важные документы, – серьёзно ответила я.
– Да? А я всегда полагал, что именно женщины обладают исключительно краткосрочной памятью, – обратился он к священнику, получая кивок согласия.
– А я всегда полагала, что большинству мужчин несвойственно придавать важность некоторым особо важным документам, – обратилась я к священнику, получая взаимный кивок в ответ.
Кингсли с укором взглянул на него.
– Дети мои! Не ссорьтесь!
Я еле смогла сдержать себя, чтобы не рассмеяться. Уголки губ Кингсли тоже нервно поддёргивались в усмешке.
«Дети мои!» – воспроизвела в своей памяти волнительное восклицание священника, которого мы были старше, я как минимум года на три, а Кингсли и того больше.
От священника не ускользнула мимика наших лиц, он тоже улыбнулся и что-то пробормотал на латыни (мой скудный словарный запас перевел это как некое благословение или даже напутствие).
– Я думаю нам пора.
Кингсли посмотрел на меня таким взглядом, от которого по всему телу забегали мелкие мурашки, а ноги сами собой стали подкашиваться. Его губы скривила безмолвная усмешка.
За доли секунд, пока я зачарованно смотрела ему в глаза, он подхватил меня на руки и крепко прижал к своей груди. Первый момент я стала инстинктивно сопротивляться, но недоумённый взгляд священника, который я случайно перехватила, утихомирил мой пыл.
– Отпусти меня немедленно, – тихо прошипела я, сжимая руками лацканы пиджака Кингсли.
– Мне показалось, тебе будет приятно.
– Тебе показалось, – сухо констатировала я. – Я вполне способна самостоятельно передвигаться на своих ногах.
– Но согласись, когда тебя несут на руках, то это намного приятнее, – иронично парировал он. – Тем более на своих каблуках ты бы вечность добиралась до машины, а я, к сожалению, не обладаю железным запасом терпения, – он насмешливо улыбнулся, и нарочно слегка касаясь губами моей щеки, прошептал, – А ты?
Этот вопрос имел двусмысленный подтекст? Или я во всех его словах и даже в интонации голоса слышу двойной умысел или некий намёк? Или я сама придаю им такое значение?
Боже! Этот мужчина вызывает во мне сплошные противоречия!
Я промолчала. Немного поёрзав в его руках, удобно устроилась, положив голову на плечо, так, что приятный аромат его одеколона щекотал мои ноздри.
Кингсли величественной поступью донёс меня до машины. Бережно усадил на переднее сидение, и даже ремень безопасности застегнул. Его лицо находилось так близко от моего, что я могла увидеть несколько веснушек на кончике носа. Он заметил мой взгляд, одарив меня очаровательной улыбкой. Моя грудь сама собой приподнялась вверх от тяжёлого вздоха. Кингсли медленно, слегка касаясь кожи, провёл костяшками пальцев вдоль груди. Его взгляд словно ласкал меня, я буквально чувствовала каждой клеточкой своего тела сжигающий его жар, его силу, его желание. Моя спина выгнулась красивой дугой. Глаза Кингсли заблестели. Рукой он сжал мою грудь, через ткань лаская напряжённый сосок.
Наслаждение… Удовольствие… Лёгкая эйфория…
Рядом с этим мужчиной я готова была забыть обо всём на свете!
Что в нём такого, что весь мой мир, так усердно охраняемый все эти годы, был готов рухнуть от одного только подобного взгляда, с которым он сейчас смотрит на меня?
Почему только одно лишь его едва уловимое прикосновение к моей коже приводит меня в возбуждение, лишая разума и логики?
Возможно когда-нибудь, когда мой разум будет чист и трезв, я отвечу на эти вопросы…
– Солнышко, если ты и дальше будешь продолжать так смотреть на меня, мы никуда не сдвинемся с этого места.
– Тогда может быть, ты уже сядешь за руль?
Очередная усмешка на его лице, взгляд, случайно брошенный на мою грудь. Кингсли выпрямился, закрыл дверь машины и обошёл её, садясь на водительское сидение, осторожно трогаясь с места.
Чтобы занять себя чем-нибудь (помимо лицезрения профиля Кингсли), я стала переключать радиостанции на приёмнике.
– Может быть, ты уже сделаешь выбор, и мы дослушаем какую-нибудь песню хотя бы до конца? – немного раздражённым голосом поинтересовался Кингсли.
– Ты такой нервный, – язвительно ответила я. – Что случилось?
– Просто выбери какую-нибудь станцию, – сквозь зубы процедил он.
– Ладно.
Я ещё раз пять попереключала каналы, просто назло Кингсли. Должно быть, это его сильно раздражало, я видела, как крепко он сжимал руль, так что белые костяшки проступали.
– Вот! То, что надо!
Из радиоприёмника послышались мелодия с элементами электро и R’n’B.
– Леди Гага?! Издеваешься?!
Не могла сдержать улыбки. Его лицо исказила такая гримаса эмоций, словно он съел лимон, а затем закусил перчиком чили. Это вызвало непроизвольный смех у меня.
– Между прочим, у неё очень много фатов по всему миру!
– Только не говори мне, что ты одна из тех, кто считает кусок сырого мяса на голове модным аксессуаром.
– Это называется эпатажем.
– Это называется дуростью.

Он фыркнул, отключив радио. В наступившей тишине ещё несколько минут был слышен мой хохот.
– Включи! – потребовала я.
– Нет, – резко ответил он.
– Почему?
– Потому, что наши вкусы не совпадают. Поэтому мы будем ехать в тишине, наслаждаясь молчанием друг друга.
– Но ведь так скучно! – прохныкала я.
– Тогда поспи, моя радость. Нам ещё долго ехать.
– Не хочу я спать! – как маленький ребёнок стала возмущаться.
– Тогда сиди молча.
– Но я не хочу молчать!
– Женщина! Ты когда-нибудь будешь делать то, что тебе говорят?
– Если посчитаю это нужным, то да, – совершенно искренне ответила я. – А ты когда-нибудь перестанешь указывать мне, что делать?
– Если посчитаю это нужным, то да!
– Упрямый осёл, – пробурчала я, отворачивая лицо к окну.
В отражении я увидела, как усмехнулся Кингсли. Как же мне хотелось стереть эту наглую ухмылку с его лица!
Моего терпения хватило на полчаса. Признаться это был мой личный рекорд в игре «молчанка». Не выдержав гнетущей тишины, я громко спросила:
– Кингсли, куда мы направляемся?
Я, казалось, отвлекла его от раздумий. Он перевёл на меня внимательный взгляд задумчивых глаз.
– Алан.
– Что? – переспросила я.
– Алан. Это моё имя, – спокойно пояснил он.
– Я знаю.
– В таком случае ты могла бы звать меня по имени?
– Можно подумать, тебя сильно обидит, если я буду звать тебя Кингсли!
– А что, если так?
– Почему?
– Потому что я теперь твой муж!
Н-да… Весьма весомый аргумент…
– Хорошо, – я несколько замялась, – Алан.
– Ещё бы капельку любви и доброты, когда ты произносишь моё имя, – он насмешливо посмотрел мне в глаза.
– Ты самодовольная саркастичная задница! – не выдержав, повысила голос, гневно сверкнув на него глазами. – Не стану я тебя так называть!
– Почему же? – обиженно поинтересовался он.
– Потому что я теперь твоя жена!
Мы оба не смогли сдержать улыбок, а затем и громкого смеха.
– Это уже третья наша ссора за первый час в браке, – сквозь смех пытался выговорить Кингсли, то есть Алан (произношу его имя хоть и про себя, но с придыханием).
– Интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем мы захотим задушить друг друга?
– Я думаю, всё будет зависеть от тебя одной, дорогая.
– А причём тут я?
– Притом, что ты провокатор всех наших стычек!
– Я?!
Моему возмущению не было предела! Никто! Никогда! Не называл меня провокатором!
– Тише, малыш. Я не хочу ругаться, лучше направь свою энергию в мирное русло.
– Куда, например? Я заперта в этой чёртовой консервной банке! Не знаю, куда ты меня везёшь и сколько мы ещё будем ехать!
– Ты можешь подумать о нашей брачной ночи, – ответил на вопрос Кингсли, проигнорировав моё возмущение.
– А что там думать? – растерянно поинтересовалась я.
– Ты действительно хочешь, чтобы я тебе ответил? – в его глазах появился лукавый блеск.
– Не стоит, – пробурчала я, отворачиваясь от Кингсли.
Должно быть от равномерной езды меня немного укачало и я уснула. Открыв глаза, я сразу же их зажмурила от слепящего солнца. Прикрыв веки от солнечных лучей рукой, я приподнялась в кресле, охнув от резкой боли, сковавшей тело. Наверное, в пути мы были несколько часов, если моё тело так сильно затекло. Немного размяв руки и ноги, я, прикладывая неимоверные усилия, вылезла из машины, ругая, на чём свет стоит, салон Aston Martinа, а также его водителя.
Кстати, куда подевался этот самый водитель?
Я осмотрелась вокруг.
Что за…? Это шутка такая? Если да, то мне совсем не смешно! Совсем!
– Кингсли!
От моего крика, попугаи, мирно спавшие на ветках деревьев, испугавшись, взлетели вверх, разноцветной тучей устремившись вдаль.
– Кингсли!
Кажется, от этого крика разбежались кто куда все насекомые и мелкие млекопитающие в радиусе одного километра.
– Кингсли! Твою мать! Если ты не появишься через пять секунд, я клянусь, найду тебя и выпотрошу кишки наружу!
– Амиго! В гневе эта цыпочка просто бомба!
За моей спиной послышал свист восхищения. Я круто развернулась, столкнувшись с взглядами небесно-голубых глаз. Кингсли стоял, скрестив руки на груди. Он уже успел переодеться в старые джинсы, как влитые сидящие на его ногах, и чёрную футболку, из-под которой проступали напряжённые мускулы. Он не скрывал своей улыбки. Его явно позабавило высказывание друга.
Я сверкнула глазами на коренастого мужчину, стоявшего по правое плечо от Кингсли и державшего под уздцы вороного жеребца. Он смело принял вызов в моих глазах.
– Счастливец тот, кому удастся приручить эту строптивицу, – мужчина с восхищением посмотрел на меня, а затем перевёл взгляд на Кингсли.
– Я вам не скаковая лошадь! – огрызнулась я, невольно начиная испытывать симпатию к этому человеку.
– Конечно же нет, девочка. Ты дикая лошадка!
Задорная, по-мальчишески открытая улыбка осветила его лицо. Две глубокие складки между косо поставленными бровями придавали ему выражение умного человека, повидавшего на своём веку немало печали и радости. Резко очерченные скулы придавали ему некоторую свирепость, которая сглаживалась пронзительным взглядом аквамариновых глаз. Густые выгоревшие на солнце светлые вьющиеся волосы притягивали к себе взгляд. Мужчина с хитрой ласковостью щурил свои голубые глаза, собирая вокруг них мелкие загорелые морщинки, какие бывают у людей, привыкших к солнцу и ветру. Он был немного ниже ростом Кингсли, но сходство между ними явно бросалось в глаза. Особенно эта нагловатая ухмылка на лице!
– Где я нахожусь? Что это за место? – непосредственно обратилась я к мужчине.
– Это моя фазенда, – с гордостью ответил он, обведя рукой свои владения. – Мой племянник от радости позабыл нас представить. Я Томас.
– Кэтрин, – представилась я, кидая уничтожительные взгляды в сторону Кингсли, который по-прежнему стоял, не выдавая ни звука. – Ваш племянник похитил меня!
– Чушь! – резко возразил Кингсли. – Ты по доброй воле поехала со мной!
– Ты оставил меня в машине!
– Ты спала!
– На солнцепёке! – не унималась я.
– Извини! Не думал, что ты так быстро схватишь солнечный удар!
Я медленно начинала закипать. Он надсмехается надо мной! Да как он смеет?!
– Конечно же ты не думал! Было бы чем!
– Хочешь перейти на личности?
– Алан прекрати!
Грубоватый голос Томаса остудил пыл Кингсли. Он не стал противоречить дяде и замолчал, бросая в мою сторону взгляды, предвещавшие мне скорую порку.
– Я хотела бы освежиться, – как ни в чём не бывало, словно и не кричала минуту назад, спокойно сказала я.
– Я провожу тебя в дом, девочка. – Томас посмотрел на племянника, вручив ему уздцы. – Почисти Грома.
С явным неудовольствием, пробурчав себе под нос ругательства, Кингсли мерным шагом направился в сторону конюшни.
Я последовала за Томасом, ругая себя за столь опрометчивое и глупое поведение на глазах у нового родственника.
Дом был просторным и комфортным. Не было лишней мебели, всё лаконично, под стать жилью холостяка. Гостиная, объединённая с кухней, лестница, ведущая на второй этаж, должно быть со спальнями.
– Поднимайся на второй этаж. Третья дверь направо. Эта ваша спальня. Можешь принять душ и переодеться. Там есть кое-какие вещи моей жены. Они, правда, старые, но будут тебе как раз.
– Спасибо вам, Томас.
Он обнял меня как-то по-родственному. Погладил рукой по щеке.
– Красивая и сильная. Ты будешь достойной женой для моего племянника. Он нуждается в тебе даже больше, чем ты в нём.
Его голос вызвал дрожь в моём теле. Его слова… Я не хотела сейчас задумываться над их смыслом. Я устала и хотела смыть с себя дорожную пыль. Поесть, а затем лечь в постель и забыться в крепком сне.
Неловко отстранившись, я направилась наверх. Комната оказалось большой и просторной с персиковыми обоями на стенах. В центре стояла большая кованая кровать с белоснежным покрывалом на ней. Две тумбочки и шкаф. Довольно просто, но в самой атмосфере этой комнаты чувствовалась любовь и теплота, словно она многое значила для её владельца.
Я приняла душ, простояв под струями воды не меньше получаса. Не хотелось выходить из этой комнаты, но задержись я еще на полчаса и Кингсли собственной персоной выдворит меня наружу.
Высушив волосы феном и с огромным усилием расчесав их старым гребнем, я переоделась в белый лёгкий сарафан с цветочным орнаментом, который нашла в шкафу. Не найдя подходящей обуви, я решила спуститься вниз босиком, так как ноги болели от шпилек.
Я старалась не создавать лишнего шума, тихо ступая по деревянному полу. Подходя к лестнице, я остановилась, переведя дыхание. До меня донёсся дивный запах жареного мяса. В животе предательски заурчало, выдав моё присутствие.
– Кэтрин спускайся к нам! Ужин уже готов и ждёт не дождётся, когда его съедят! – весёлый голос Томаса придал моим шагам уверенности.
– Ужин давно остыл, пока эта принцесса плескалась в ванной, – едкое замечание Кингсли поубавило моё желание насладиться едой за милой беседой с Томасом.
– Алан, веди себя прилично! – резко отдёрнул его дядя.
Кингсли лишь фыркнул в ответ, подходя к лестнице и протягивая мне руку. Я с опаской посмотрела на него.
– Я не буду кусаться, – усмехнулся он. – Но, если ты помедлишь, ужина мне явно окажется мало.
Наглая ухмылка и озорной блеск в глазах, смотрящих на мою грудь, свидетельствовали в пользу того, что мысли его были далеки от поглощения еды.
Я вложила свою маленькую ладошку в его большую и тёплую ладонь. Кингсли подвёл меня к столу, нежно придерживая за талию. Его запах одеколона приятно щекотал мои ноздри. Даже голова слегка закружилась от такой близости с ним. Он ловко усадил меня за стол, садясь рядом, так и не убирая руки с моей талии.
– Запах божественный! – вдыхая полной грудью, радостно воскликнула я.
Томас улыбнулся, ему польстил мой комплимент.
– Благодарю. Надеюсь, вам также понравится и сам вкус этого незамысловатого блюда.
Я взяла вилку и наколола маленький кусочек мяса с молодой зелёной фасолью. Лёгкий и сочный вкус с пряными нотками, аромат специй и зелени вызвал в воображении целый калейдоскоп картин – ярких, насыщенных, порой контрастных.
– М-м-м… – сладко протянула я, закрывая глаза и облизывая губы кончиком языка. Рука Кингсли на моей талии ощутимо напряглась. – Бесподобно!
– Томас лучший повар, которого я когда-либо знал, – сказал Алан с нотками гордости и уважения в голосе.
– Это правда, как и то, что ученик превзошёл своего учителя, – Томас посмотрел на Алана с нескрываемой любовью в глазах.
– И всё же мне ещё далеко до тебя, – отшутился Кингсли.
Я удивлённо посмотрела на Алана. Помимо скверного характера этот мужчина был идеален во всех отношениях!
– Хочешь вина? – поинтересовался он, смотря мне прямо в глаза.
– Да.
Дальнейший вечер прошёл за милой беседой и частой сменой бокалов с вином в моей руке. Я даже не заметила, когда успел дядя Кингсли покинуть нашу шумную весёлую компанию. Что уж говорить! Я не заметила и не совсем поняла, как и каким образом оказалась на коленях у Кингсли, прижимаясь к его груди щекой! Целуя его в шею, а затем и в губы. Моё тело уже всё пылало от желания соединиться с этим мужчиной, почувствовать кожей напряжённые мышцы, ощутить ласки его крепких и сильных рук.
Он целовал мои губы; жадно, неистово, поглощая мои стоны. Затем он резко отстранился от меня. Я посмотрела на него с обидой и осуждением.
– Не смотри на меня так!
– Как?
– Так!
Не выдержав, он снова склонился к моему лицу, яростно впиваясь в губы, сжимая мои ягодицы сильной горячей рукой. Мои ногти впивались ему в плечи, оставляя алые полумесяцы на коже. Я удовлетворённо проурчала, смотря на эти отметины.
– Ты пьяна, – сказал он, ловя ртом очередной мой стон.
– Да. Я пьяна от желания, – ласково промурлыкала я, кончиком языка проводя по его ключице.
Его тихий вздох – мой победный стон!
– Я хочу, чтобы в этот раз ты всё помнила!
– Тогда не стоило мне позволять столько пить! – сказала я, обиженно надув губы.
– Как будто тебя было легко остановить, – пробурчал он.
– Я нервничала! – стукнув кулачком в его грудь, гневно возразила.
– Я заметил, – он поцеловал меня в кончик носа. – У меня есть идея.
Кингсли поднялся, держа меня на руках, подхватил с кресла плед и понёс к выходу из дома.
– Куда мы?
– Проветриться.

– Какая красота, – прошептала я, глядя на звёздное небо.
Мы шли вдоль берега (точнее Кингсли по-прежнему нёс меня на руках). Было свежо, лицо обдувал прохладный ветер. В воздухе стоял запах ночных цветов, такой сладкий и пряный аромат; а также солоноватый привкус океана.
За время прогулки моя голова протрезвела, но вот мысли её покинули напрочь. Тело расслаблено. В нём теплится сладкая нега. Желание разгорается с новой силой. Ему трудно противостоять. Это инстинкт, который подчиняет все твои мысли и чувства. Инстинкт, заставляющий тебя делать необдуманные поступки. Он направляет, указывает, приказывает твоему телу изгибаться от ласк, полностью отдаваясь во власть мужчины.
Одной рукой я тереблю его локоны, другой нежно провожу вдоль груди. Я ласкаю его взглядом, целую вену, бьющуюся на шее; касаюсь языком кожи, иногда покусываю, то сильно, то слабо.
Он противостоит моему натиску, но я чувствую, как его тело откликается на мои прикосновения. Оно просит, требует, умоляет, чтобы я не прекращала этих сладких пыток. Оно обещает взамен подарить не рай. Удовольствие, что я не испытывала ранее…
– Кэти, – хрипло позвал меня Алан.
Его глаза были такими тёмными от желания. Я тонула в них. Забывала всё на свете.
Чувства были на пределе. Нить накала перегорала. Всё вокруг воспламенялось и горело алым пламенем. Всё… От одного лишь взгляда его глаз, от одного лишь вкуса его губ…
– Сможешь стоять? – поинтересовался он с усмешкой в глазах.
Я кивнула. Он поставил меня на ноги, которые предательски дрогнули. Одной рукой придерживая меня, другой расстилая плед на песке, Алан что-то тихо говорил. Его голос был нежен и ласков, словно музыка для моих ушей.
Неожиданно я оказалась на лопатках, придавленная крепким мужским телом.
Одно мгновение. На мне уже нет одежды. Взмах ресниц. Мы уже оба обнажены. Тихий стон. Я обвиваю его торс ногами. Громкий крик. Он заглушает его поцелуем. Стук сердца. Один ритм на двоих… Один вздох… Один взгляд…
– Кэти, посмотри на меня, – тихий шёпот обжигает мне щёку.
Мой взгляд в его бездонные глаза. Зачем смотрю? Я вижу в них себя и не узнаю. Это не я.
– Алан, обещай, что не причинишь мне боли.
Я никогда не просила об этом никого! Никогда и никого, кроме него…
– Обещаю.
На доли секунд я поверила ему, я хотела верить…
Крик, переходящий в стон, но не от боли, а от наслаждения и удовольствия. Стон, переходящий в крик…
– Ты навсегда запомнишь эту ночь, – слова, доносящиеся до моего сознания, медленно погружающегося в сладкую негу сна. – Эту и все последующие ночи…
Поцелуй на губах…
Я засыпаю в его объятиях, чувствуя, что мне ничего не угрожает. Не боясь ничего…

Мила, пасиб за такой фееричный кусочек настроения!!!
Поздравляю мистера и миссис Кингсли
Обожаю их перепалки и... примирения
Вот только сомнения Кэтрин вполне понятны и сомневаюсь, что они так быстро испарились... Алану бы следить за душевными терзаниями супруги))
Пы.Сы. Томас отпадный)))

Цитата :

Мила, пасиб за такой фееричный кусочек настроения!!!

Лина, спасибки за коммент!!!
Я так хорошо отдохнула, что такие сценки просто сами в голову пришли и мне приятно, что они понравились!

Цитата :

Поздравляю мистера и миссис Кингсли

Цитата :

Вот только сомнения Кэтрин вполне понятны и сомневаюсь, что они так быстро испарились...

Да, ты права! Они ее съедят просто! Всегда так, не хочешь сомневаться в правильности своих поступков, но после всегда жалеешь, хоть и самую малость даже)))

Цитата :

Алану бы следить за душевными терзаниями супруги))

Он следит... он же разведчик но об этом позже чуток)))

Цитата :

Пы.Сы. Томас отпадный)))

Да))) не знаю пока что, какую роль он сыграет, но наверное что-то да расскажет Кэти про Алана))))

Господи, когда же я приду в себя и все прочту!? У меня уже столько накопилось!
Ну никак не могу засесть за чтение! То поездки, то жара...

Не волнуйся Наташ!
Главы никуда не убегут!!!

Мила, привет!
Недавно с юбилея приехала. Народ еще гуляет, а мне ведь ехать надо. Но ты не переживай, я все прочту! Пока меня хватает на мелкие сообщения. Нога болит еще.

Наташ, я нисколько не переживаю!!!
Ты отдыхай! Поправляйся! Получай максимум положительных эмоций!

Я потом как засяду, да как ВСЕ перечитаю! И будет мне шастье!

Мила! Я все прочитала! У меня сегодня читальный день.
Как же мне нравится эта сладкая парочка - Алан и Кэти! Эта скоропалительная свадьба! Представляю, что с мамашкой будет, когда она узнает.
Но эти двое - НЕЧТО! Их отношения просто завораживают.
Так, я по ходу пьесы хотела что-то там еще сказать... А!
Какой шпиц красивый! Чудо! А собачки на серфиге - умереть, не встать. Абалдеть!
Вообще, сцена обучения катания на волнах чудесная. Здорово!
Вот в чем мое преимущество: накопить побольше глав, а потом читать нонстопом и получать удовольствие.
Спасибо!

Наташ, спасибо за отзыв!!! Приятно, что тебе понравилось!!! Мне ценно мнение каждого, я черпаю вдохновение в Ваших отзывах! Спасибо!!!

Девочки читала сегодня много прозы... красивой и страстной... и вот что-то на меня нашло вдохновение...
Маленький кусочек, возможно его не будет в продолжении, а может быть я его еще расширю, допишу в главу целую...
Надеюсь вам понравится!

Кэти и Шедоу. Противостояние 6.

Минуту, а может и больше я пребывала в сонном блаженстве. Затем оно сменилось настоящим райским наслаждением…
Его губы влажным поцелуем оросили дорожку по моему позвоночнику. Так нежно и приторно тягуче длился этот момент. Он испытывал моё терпение, осознанно растягивая время от поцелуя к поцелую, от очередной нежной ласки к будоражащему покусыванию кожи на теле. В голове играла музыка… Её аккорды – стоны… Её ноты – желание… Инструмент – моё тело…
– Кричи… Стони… Проси… – его шёпот обжигает мне шею. – Не сдерживай себя, малыш…
Я и не сдерживалась, отдаваясь ему полностью, целиком, без остатка. Растворяясь в нём. Поглощая его. Впитывая кожей запах его тела… его желания…
Сильный. Решительный. Чуткий и нежный. Заботливый. Страстный. Неугомонный. Ласковый. Внимательный. Требовательный. Жадный. Эгоистичный. Щедрый. Изощрённый.
Лучший любовник…
– Да! – кричала я в экстазе, ощущая себя нереальной, невесомой под тяжестью его разгорячённого тела. – Да! Да! Да!
Его глухой стон. Мой громкий крик в тишине ночи. Его неровное дыхание. Я – жадно глотающая воздух. Он – влажный от пота. Я – окутанная запахом его тела. Он – горячий от страсти. Я – сама не своя от удовольствия, что дарит мне этот мужчина.
– О, Боже! – мой хриплый голос, такой тихий и рваный, что я не узнаю его.
– Меня ещё так никто не называл, – самодовольная улыбка и ироничные искорки в его глазах.
– Ты невыносим, – прошептала я, склоняясь к его губам, жадно целуя их, растягивая удовольствие, чувствуя сладкое послевкусие от поцелуя.
Его руки крепко сжимают мои ягодицы, и снова непроизвольный стон слетает с моих губ. Он сам выбирает ритм, я лишь послушно подчиняюсь его мужской силе и обоюдному желанию достичь вершины вместе, наслаждаясь искрами счастья в глазах друг друга.
Я перехватываю инициативу. Дерзко. Замедляю ритм, упиваясь властью над этим мужчиной. Он сжимает губы. Капля пота медленно стекает по его виску, проделывая себе дорожку по щеке к ключице. Не могу противостоять желанию. Наклоняюсь ниже, проделывая тот же путь, что и капля, кончиком языка. Приглушённый вздох. Ритм ускоряется. Я извиваюсь и выгибаюсь дугой. Шепчу его имя, ногтями впиваясь в плечи. Он не остаётся в долгу, больно сжимая руками мои ягодицы.
Такая резкая боль, переходящая в острое наслаждение…
Мы переступаем черту за гранью возможного; оба, одновременно, держась крепко за руки…

Офииигеееть!.... Моя плывет от кайфа)) Хорошие книжки ты читаешь, однако))

Цитата :

Офииигеееть!.... Моя плывет от кайфа)) Хорошие книжки ты читаешь, однако))

увлеклась на Леди творчеством Heartless

как думаешь, стоит оставить??? не знаю почему, хочется пока для них романтики... а потом...

Канеш оставить! Тем паче, если ты им скоро учинишь "веселье", такое лирическое отступление просто бальзам для читательской души))

Отлично причем уже продолжение пишу в том же духе

Ждем-с!))

Вот это брачная ночь! Вот это страсти!

Цитата :

стоит оставить???

Конечно, стоит! Как же без брачной ночи? Или ты бы хотела, чтобы молодожены только на Луну и звезды полюбвались? И за ручки подержались? По принципу, в Советском Союзе секса НЕТ!
Оставить и еще написать подробности!

Цитата :

или ты бы хотела, чтобы молодожены только на Луну и звезды полюбвались? И за ручки подержались? По принципу, в Советском Союзе секса НЕТ!
Оставить и еще написать подробности!

Наташ!!! Реально, читаешь мои мысли!!!
Они будут и на Луну и на звезды смотреть и даже за руки держаться!!!
но между ними будет.... будет у низ настоящая брачная ночь...
думаю сегодня закончить про них и наконец-то основательно взяться за Тори и Дами... а то про них все забудут уже скоро

Цитата :

думаю сегодня закончить про них и наконец-то основательно взяться за Тори и Дами.

Да уж!...
Ты ПРОТИВОСТОЯНИЕМ действительно затмила Тори и Дамиана! Насколько яркая пара оказалась!

Кэти и Шедоу. Противостояние 6.

Минуту, а может и больше я пребывала в сонном блаженстве. Затем оно сменилось настоящим райским наслаждением…
Его губы влажным поцелуем оросили дорожку по моему позвоночнику. Так нежно и приторно тягуче длился этот момент. Он испытывал моё терпение, осознанно растягивая время от поцелуя к поцелую, от очередной нежной ласки к будоражащему покусыванию кожи на теле.
В голове играла музыка… Её аккорды – стоны… Её ноты – желание… Инструмент – моё тело…
– Кричи… Стони… Проси… – его шёпот обжигал мне шею. – Не сдерживай себя, малыш…
Я и не сдерживалась, отдаваясь ему полностью, целиком, без остатка. Растворяясь в нём. Поглощая его. Впитывая кожей запах его тела… его желания…
Сильный. Решительный. Чуткий и нежный. Заботливый. Страстный. Неугомонный. Ласковый. Внимательный. Требовательный. Жадный. Эгоистичный. Щедрый. Изощрённый. Лучший любовник…
– Да! – кричала я в экстазе, ощущая себя нереальной, невесомой под тяжестью его разгорячённого тела. – Да! Да! Да!
Его глухой стон. Мой громкий крик в тишине ночи. Его неровное дыхание. Я – жадно глотающая воздух. Он – влажный от пота. Я – окутанная запахом его тела. Он – горячий от страсти. Я – сама не своя от удовольствия, что дарил мне этот мужчина.
– О, Боже! – мой хриплый голос, такой тихий и рваный, что я не узнаю его.
– Меня ещё никто так не называл, – самодовольная улыбка и ироничные искорки в его глазах.
– Ты невыносим, – прошептала я, склоняясь к его губам, жадно целуя их, растягивая удовольствие, чувствуя сладкое послевкусие от поцелуя.
Его руки крепко сжимают мои ягодицы, и снова непроизвольный стон слетает с моих губ. Он сам выбирает ритм, я лишь послушно подчиняюсь его мужской силе и обоюдному желанию достичь вершины вместе, наслаждаясь искрами счастья в глазах друг друга.
Я перехватываю инициативу. Дерзко. Замедляю ритм, упиваясь властью над этим мужчиной. Он сжимает губы. Капля пота медленно стекает по его виску, проделывая себе дорожку по щеке к ключице. Я заворожено смотрю на неё. Не могу противостоять желанию. Наклоняюсь ниже, проделывая тот же путь, что и капля минуту назад, кончиком языка. Приглушённый вздох. Ритм ускоряется. Я извиваюсь и выгибаюсь дугой. Шепчу его имя, ногтями впиваясь в плечи. Он не остаётся в долгу, больно сжимая руками мои ягодицы.
Такая резкая боль, переходящая в острое наслаждение…
Мы переступаем черту за гранью возможного; оба, одновременно, держась крепко за руки…

Ночь такая тёплая… Ветер такой нежный и ласковый, так приятно щёкочет лицо… А звёзды? Никогда раньше не замечала, что они так ярко светят!
Или я раньше была слепа и сегодня прозрела или от испытанных мною эмоций и удовольствия я стала замечать, насколько прекрасен окружающий меня мир.
Мне и раньше приходилось спать под открытым небом, не имея даже спального мешка; всё время настороже, прижимая к груди кинжал. Это была необходимость. Простая мера предосторожности. Джунгли таят в себе не только много загадок, но так же и опасность.
Раньше мне не было нужды наблюдать за звёздами. Но сейчас я это делала с таким удовольствием и предвкушением прекрасного, с каким даже не поглощала свой любимый десерт – мороженое с шоколадным сиропом. Я делала это впервые. Впервые рядом с мужчиной. Не просто с мужчиной, а Аланом Кингсли… моим мужем.
Моя голова покоилась на плече у Алана. Его грудь мерно поднималась вверх и опускалась вниз. Он полусидел-полулежал, оперевшись спиной о большой тёплый камень. Его левая рука лежала поверх моей. Указательным пальцем он водил круги по моему соску, посылая по всему телу щекочущие импульсы тока.
Я приподняла голову. Его глаза были полуприкрыты, но на губах играла ласковая усмешка.
– Ты спишь? – шёпотом спросила я.
– Нет, – лениво растягивая, произнёс он.
– А что ты делаешь? – по-детски поинтересовалась я, поддаваясь своему любопытству.
– Любуюсь, – всё также лениво ответил он.
– Чем?
– Холмами… – он облизал кончиком языка сухие губы.
– Алан, где ты здесь видишь холмы? Мы на открытой местности! – иронично поддела его я.
– Да? – искренне недоумевал он. – А я вот любуюсь холмиками с остроконечными вершинами, – секундная пауза. – Они идеальны.
Краска смущения настигла моё лицо, когда я поняла, что он имел в виду под словом «холмики». И рассмеявшись, ущипнула его за бок. В ответ он ущипнул меня за сосок, довольно улыбнувшись, услышав мой случайно слетевший стон.
– Ты невыносим, Алан! Но ты и так знаешь об этом!
– Ты удивишься, если я скажу, что многие находят меня приятным собеседником?
– А эти «многие» при этом находятся в бодром здравии и светлой памяти? – подколола я его.
– Язвишь?
– Ой, что ты! Нет! И в мыслях даже не было, – честными-пречестными глазами посмотрела на него, а у самой уголки губ нервно подрагивают в очередном приступе смеха.
– Умная девочка, – снисходительным тоном похвалил меня Кингсли. – А то пришлось бы расплачиваться за свой скверный язычок.
– Да? И какой же валютой? – я легко уловила смысл его игры и решила подыграть ему, поскольку просить поцеловать меня не позволяла моя гордость, а самой поцеловать его не позволяли мои принципы.
– Натурой, – прошептал он мне в самое ухо; я почувствовала, что он улыбается.
– И по какому курсу производить оплаты? – взволновано спросила я.
– Одно слово – три поцелуя. Одна фраза – беспрекословное подчинение моим желаниям.
– Кем утверждены такие нормы?
– Правительство Кингсли берёт на себя все обязательства по этому вопросу, – серьёзным тоном сказал Алан.
– В таком случае, я обращаюсь непосредственно к самому Президенту этого государства…
– Он сейчас, к сожалению, занят, – прервал моё красноречие Кингсли.
– И чем же, позвольте спросить?
– В данный момент он ублажает свою Первую леди.
Улыбка так и застыла на моём лице, в то время как Алан плавно провёл рукой по изгибам моего тела, посылая волны приятного наслаждения. Мурашки пробежали по позвоночнику. Из лёгких вырвался полустон-полувздох, мгновенно поглощённый губами Кингсли. Его язык резко ворвался в чуть приоткрытые губы, завладевая и порабощая мой язык. Он властвовал и подчинял. Требовал и предлагал взамен. Танцевал, изгибаясь. Гибкий. Мягкий. Страстный.
– Алан… Алан…
– Твой голос – музыка для моих ушей, – низким грудным голосом произнёс он.
Алан притянул меня ближе, обнял своими большими и сильными руками. Замер на секунду, а затем ослабил объятия, взглянув на меня таким взглядом, который ранее я не замечала у него. Он долго всматривался мне в глаза. Я не моргала, боясь упустить момент. Ждала чего-то… Напряглась…
Лёгкая поволока сменилась страстью в его взгляде…
Я обречённо выдохнула…
Он не дал мне время на размышления, а сразу же перешёл к «боевым действиям». Заняв «стратегически выгодное положение», Алан слегка подул на мой сосок, затем кончиком языка очертил ореол вокруг него.
Так сладко… Так мучительно больно… Так… хочется испытать это снова…
Словно читая мои мысли, Алан повторил те же самые манипуляции с другим соском. Я приникла к нему, пробежалась пальцами по спине, нетерпеливо выгнулась ему навстречу. Насмешливая ухмылка и самодовольное выражение лица. В этом был весь он. Всё его естество ликовало от того, что моё тело признавало его превосходство, подчиняясь его воле и желанию.
– Ты как райский цветок. Восхитительна и загадочна. Хочу разгадывать тебя до тех пор, пока ты сама не дашь мне подсказку.
– Тебе потребуется вся жизнь для этого…
Боже! Я не отдавала отчёта своим действиям и тому, что говорила!
Сомнение мимолётно отразилось в его глазах, но на одно лишь краткое мгновение.
– Я всё же рискну…
Не дав ему договорить, я притянула его голову ближе, впиваясь поцелуем в губы; хрипло дыша, смешивая дыхание в одно.
Двигаясь яростно, как можно глубже и агрессивнее. Мой язык делал то, что я хотела, чтобы Алан делал с моим телом. Не хотела нежности. Хотела, чтобы он овладел мной так, как это делали наши предки миллион лет тому назад. Чтобы инстинкты вышли наружу, сдирая кожу, показывая то, что так глубоко спрятано в закромах подсознания.
Оголённые нервы слуха. Острое желание быть одним целым. Отрывки слов, словно молитва, срываются с губ, подхватываются ветром, уносящим их вдаль. Сердце такты сверяет глухо, барабанной дробью отдаваясь в висках.
Ураган… Жёсткий и стремительный… Он настигает внезапно и неожиданно…
Бешено хватаю ртом воздух. Он необходим. Тесно в груди. Что-то сжимает внутри, рвётся наружу, сметая на своём пути все преграды и барьеры из условностей и морали. Оно растёт, становится сильнее и противостоять этому невозможно.
Взрыв...
В моих ушах отдаются эхом крики и стоны. Мои и его. Наши…

Минута. Две. Я снова проваливаюсь в сонное забытье. Я словно на мягком облаке из сладкой ваты. Улыбаюсь во сне, ощущая тёплый взгляд кристально-чистых аквамариновых глаз. Я чувствую, что он смотрит на меня. Я знаю это.
Медленно приоткрываю глаза. Он не отводит свой взгляд, проникая в самую душу, в самую сущность. Я не испытываю дискомфорта, наоборот, чувствую, что так оно и должно быть.
Он проводит ладонью по спине. Чертит узоры на пояснице. Штрихпунктир и точка… Спираль… Линия… Кривая…
Его ласки, словно муки, но такие сладкие; такие приятные, что от каждого прикосновения дыхание замедляется, а ритм сердцебиения ускоряется.
Голова кружится… Слишком много эндорфина… Глупая улыбка на лице…
– Почему ты женился на мне? – робко спрашиваю его.
Молчание…
Это ответ?
Чёрт! Какого чёрта я это спросила? Взяла и испортила такой момент! Нужно было наслаждаться этим хрупким перемирием. Просто получать удовольствие. Хоть раз в жизни забыться, побыть немного эгоисткой, получив хоть малую долю тепла и ласки!
Я уже мысленно называла себя такими словами, о существовании которых ранее, наверное, не ведала.
Лицо Алана было непроницаемо. На нём не читалась ни одной эмоции. О чём он думает? Что за непробиваемый чурбан?! Почему молчит?! Он же мучает меня!
– У меня были на то свои причины, – после надолго затянувшейся паузы выдал он.
– И ты не хочешь ими со мной поделиться? – не унималась я.
– А разве ты хочешь поделиться своими причинами замужества со мной? – в его голосе звучала усмешка и горький сарказм.
От досады я закусила нижнюю губу. Прикрыла веки, боясь смотреть ему в глаза.
– Кажется, у нас у обоих были свои причины для брака, – изрекла я.
– Верно. И, кажется, мы оба не стремимся ими поделиться друг с другом.
– Но… – хотела я возразить ему, но Алан приложил указательный палец к моим губам, призывая к молчанию.
– Мне больше интересно, каким-таким образом ты обхитрила Артемиду? – задорный блеск появился в его взгляде.
– Ах, это! – нарочито безразличным тоном старалась я не выдать своего волнения в голосе. – Думаю, ты догадался, что это была моя уловка, чтобы подвести тебя под венец.
По его самодовольному выражению на лице, я поняла, что он раскусил меня давным-давно.
– Как долго ты…?
– Я сомневался ровно минуту, – предугадав мой вопрос, ответил Кингсли.
– Что меня выдало? – серьёзно спросила я.
– Ты часто моргаешь, когда врешь, – слишком поспешно ответил он.
– Неправда! – искренне возмутилась я, от негодования даже подскочив на месте.
– Знаю, – он подмигнул мне.
– Тогда что?! – не скрывая своего волнения, задала вопрос.
– Не скажу, – ответил он, улыбнулся и отвёл свой взгляд в сторону. – Вот только не надо щенячьих глазок! Моё сердце такое не выдержит!
– Твоё сердце чёрствое и сухое! Ты – безжалостный тиран!
– Я?! – с обидой спросил Алан.
– Да! Ты! Ты классический пример самовлюблённого деспота!
– Почему? – спросил он, покоряя меня своей нежной игривой улыбкой.
– Потому, что не хочешь сказать мне, что я, по-твоему, делаю, когда говорю неправду!
– Или, проще говоря, нагло лжёшь?
– Называй это как хочешь! Суть не изменится! Говори! – потребовала я.
– Ни за что на свете! Ни. За. Какие. Деньги. Не. Признаюсь. – Насмешливо, по слогам скандировал он.
– Но почему? – плаксиво спросила я.
– Всё просто! Ты перестанешь это делать, и я никогда не узнаю, говоришь ты правду или лжёшь.
– Но так нечестно! – я, словно маленький ребёнок, возразила ему.
– А кто говорил, что игра будет идти по правилам? – его правая бровь саркастично взлетела вверх, а губы нагло усмехнулись.
– Конечно! – я кивнула ему. – К любой игре теряешь быстро интерес, если не нарушаются её правила.
– Ты быстро схватываешь, девочка!
Он провёл тыльной стороной ладони вдоль моей щеки. Я замурлыкала от такой его ласки, придвигаясь к нему ближе. Обхватила ногами его торс. Он был возбуждён и страсть разгоралась в его глазах.
Я же уже давно горела, осталось лишь пепел по ветру развеять…

– Кингсли, если ты решил меня таким образом разбудить, то возрадуйся, тебе это удалось сделать, – раздражённо пробурчала я, морща нос. – Понимаю, встретить мужчину, чистящего зубы по утрам, большая редкость, – всё также, не открывая глаз, продолжала бурчать я. – Господи! Что ты ел на завтрак? – не вытерпела я, после того, как меня обдало очередным «ароматом», что-то среднее между тухлой рыбой и варёными яйцами. – Бэу…
Ещё один тяжёлый вздох в мою сторону, точнее мне в лицо.
Божештымой! Этот запах и мёртвого из могилы поднимет!
Я нехотя резко открыла глаза, уже с готовой пламенно речью! Этот Кингсли смельчак, если вздумал будить меня подобным образом! Он ещё поплатится! Будет знать теперь, какая я «добрая» поутру!
– Твою ж…! Мама дорогая… – гневная тирада сменилась жалким писком.
От шока, точнее от ужаса я часто-часто заморгала глазами. Мускулы на лице напряглись в застывшей маске. Хотелось кричать, но связки парализовало и из горла выдавалось лишь ничтожное хриплое бульканье.
На меня смотрели большие тёмно-карие глаза с чёрными огромными зрачками с желтоватыми вкраплениями вокруг. Белок глаза был испещрён красноватыми жилками. Огромный чёрный влажный нос и вокруг столько складок шерсти, что непонятно было, где начинается голова и где она переходит в туловище. Цвет шерсти был серебристый с голубоватым оттенком. Она блестела на солнце и казалась такой мягкой на ощупь, словно бархат.

".......":

Складки на морде стали расходиться в стороны. Я заметила, что животное раскрывает свою огромную пасть и от страха в моей голове отчаянно забилась мысль: «Бежать!». Но конечности парализовало, я даже на сантиметр не могла сдвинуть своё тело.
– Алан… – из последних сил пропищала я. – Помо…
Мой писк заглушил смачный «поцелуй». Не знаю даже, как описать этот момент (даже то, какие эмоции я испытала!), когда язык этого огромного и страшного животного прошёлся от самого моего подбородка до макушки головы.
С чувственным почмокиванием и чувством исполненного долга, это «милое» божье создание посмотрело на меня.
– По-твоему я должна тебя поблагодарить? – раздражённо фыркнула я, ощущая на своём лице слюни этого животного. – Откуда ты вообще взялся?
Я осмелела, когда поняла, что животное не стремится причинить мне вред и этот своеобразный «поцелуй» означал лишь приветствие. Я медленно протянула руку, погладив его за ухом. Послышалось довольное урчание. Могу поклясться, что от удовольствия он даже глаза закатил к небу, но из-за складок это не было заметно.
Пока собака пребывала в немом блаженстве от моих ласк, я глазами обследовала пляж.
Во-первых, в поле моего зрения не попал Кингсли, что меня сильно насторожило и разозлило в первое время. Как он посмел покинуть меня после такой ночи?! После нашей брачной ночи?!
Гнев медленно начинал закипать в моих жилах. В голове уже зрел плод моего негодования.
Во-вторых, я заметила белый пляжный зонт, благодаря которому я не обгорела под яркими лучами солнца, так высоко стоящего в небе. Рядом стоял переносной холодильник и я была готова поклясться, что там была припасена бутылочка шампанского, поскольку два хрустальных бокала и ваза с клубникой стояли на столешнице маленького столика.
В-третьих, кто-то заботливо прикрыл меня лёгким парео, скрыв мою наготу.
Должно быть, Кингсли не хотел меня будить, пока не обустроит здесь что-то наподобие пикника на берегу пляжа. Наверное, пошёл за чем-нибудь более съестным, чем клубника. Я была жутко голодной.
То, что он оставил собаку приглядывать за мной или, наоборот, охранять не имело значения. Мне было приятно такое внимание с его стороны. Оказывается он такой милый…
Я так думала примерно пятнадцать минут. Где его носит? Как долго ещё я должна сидеть здесь в одиночестве, пардон, в компании собаки, которая весит в два раза больше меня? И вообще это не собака даже, а какой-то гибрид собаки Баскервилей и мягкой детской игрушки. Я удручённо посмотрела на объект своих размышлений. Он не сводил с меня взгляд, пристально наблюдая за каждым моим движением. Даже холодок пробежал по спине.
– Что уставился? Голой женщины никогда не видел?
Он фыркнул, словно я его оскорбила своими словами.
– Я сейчас буду переодеваться, – медленно начала я. – Не подглядывай!
С минуту мы обменивались взглядами, затем эта серая масса с громким шумом плюхнулась вниз и лапами прикрыла свои бесстыжие глазки.
– Вот так-то! – победно воскликнула я, медленно поднимаясь на ноги.
Взяла одежду и быстро натянула её на тело.
– Всё, можешь смотреть, – иронично сказала я, удивляясь тому, что разговариваю с собакой.
Снова осмотрелась по сторонам. Вчера, когда Кингсли нёс меня на руках, я не особенно запоминала дорогу. Вот дура!
Да, но я ведь не могла предположить, что он бросит меня одну в абсолютно незнакомом месте!
Что ж придётся искать дорогу самостоятельно. Кажется, эта громила, то бишь собака мне не помощник в этом деле. Серая масса лениво развалилась на пледе, занимая практически всю площадь материи.
Что ж, ждать Кингсли, как второго пришествия меня не прельщало, потому я резко развернулась и направилась вдоль кромки берега, наивно предполагая, что это выведет меня к дому Томаса.
Я шла с полчаса, ноги устали, а солнце нещадно палило и ветер кажись взял сегодня отгул. В горле было сухо и я проклинала себя за то, что не взяла холодильник с собой. Не думала даже, что мы так далеко вчера ушли от дома.
Следом за мной лениво плёлся неаполитанский мастиф. В холке он был ростом выше моего бедра. Довольно внушительный в размерах для своей породы. Складки буквально волочились за ним. В целом он вызывал улыбку: страшный – да, но до чего же милый. Моё сердце без остатка было отдано ему «на веки вечные».

")))":

Через десять минут я заметила хижину и облегчённо вздохнула. Я мечтала о двух вещах: о стакане охлаждённой воды, желательно с кубиками льда; холодный душ и свежая одежда. Кингсли я оставила напоследок и лучше ему не появляться в поле моего зрения до тех пор, пока я, по крайней мере, не поем!
Странно, когда я вошла в дом, то никого в нём не было. Я подумала, что Томас, должно быть, занимается какими-то делами по ферме. Пока я шла, то заметила плантации сахарного тростника. Где был Кингсли, меня не волновало. Когда он появится, я выскажу ему всё, что накопилось во мне за то время, что я ждала его на пляже.
Мой новый друг, которого я про себя назвала «Обаяшка» (не стала произносить это вслух, потому как подумала, что он оскорбится) покинул меня в неведомом направлении. Я пожала плечами. Он свою миссию выполнил, теперь может быть свободен.
Осмотревшись вокруг пару секунд, я прямиком направилась к холодильнику. Холодный лимонад утолил мою жажду. Взяв со стола зелёное яблоко, я поднялась наверх в комнату, что мне выделил хозяин этого дома.
Хм… Я думала, это моя комната. Тогда, почему в ванной на полке лежит мужской бритвенный станок, которого вчера вечером здесь явно не было? И почему мокрое скрученное полотенце валяется на полу?!
Кингсли! Мать его!
В душе я просто негодовала. Мне пришлось потратить десять минут, чтобы привести порядок в ванной, после водных процедур Кингсли.
Потом я долго стояла под прохладными струями воды. Они ласкали моё тело, придавая ему положительный заряд бодрости. Я на два раза вымыла голову, тщательно промывая их водой. Ощущение того, что к моему телу прилипли крупицы песка так и не покидало меня, что сильно раздражало.
Я вообще была раздражена как никогда. А ещё мне было грустно… Грустно от того, что от меня сбежал муж на следующее же утро после брачной ночи.
Вытеревшись насухо я вышла из ванной. Достала из комода легкую шифоновую юбку и белую майку, сверху накинула клетчатую рубашку. Я мысленно поблагодарила жену Томаса за безупречный вкус; вещи были просты, но изысканы, многое было сшито на заказ, потому как я не обнаружила никаких лейбов на одежде.
Мой взгляд невольно упал на прикроватную тумбочку, точнее на фоторамку, стоящую на ней. На фотографии была изображена супружеская пара; мужчина обнимал женщину, на их лицах светились счастливые улыбки. Это был Томас со своей женой.
Я держала фотографию в руках, когда послышался стук в дверь.
– Да? – робко спросила я.
– Можно войти, – Томас открыл дверь, бросив взгляд в мою сторону.
– Да, конечно, – я улыбнулась ему.
Он подошёл ко мне тихой поступью, сел на кровать рядом. Томас с такой грустью и болью посмотрел на фотографию в моих руках.
– Моя жена, – тихо произнёс он.
– Красивая.
– Да, – в его голосе что-то дрогнуло. – Она умерла от рака три года назад.
– Мне очень жаль, – я искренне сочувствовала его горю.
– Спасибо, – слабая улыбка появилась на его лице. – Она была прекрасной женщиной. Я построил этот дом для неё.
– Дом просто прекрасен.
– Энни его обустроила, вдохнула в него жизнь, – в его словах звучало столько любви и скорби, что у меня сжималось сердце.
– Вы скучаете по ней? – я взяла его за руку.
– Каждую минуту, – от этих слов я была готова расплакаться.
Томас коснулся моей щеки. Как и в прошлый раз, я почувствовала тепло его мазолистой ладони.
– Ты мне её напоминаешь. Делаешь ту же ошибку, что и она когда-то.
– Какую?
– Боишься открыться.
Его глаза, словно смотрели сквозь меня, куда-то в самую глубь, проникая в самую затемнённую часть моей души, в которой хранились боль и страх.
– Я…
– Тшш… Послушай старика, который немало лет прожил на этой бренной земле, – Томас замолчал, задумавшись о чём-то. – Дай ему шанс.
– Почему я должна это сделать?
– Потому что вы оба, словно загнанные в клетку хищники. Только вместе вы будете свободны.
– Я не думаю, что…
– Вот именно, – он перебил меня, – ты слишком много думаешь. Твой разум заглушает твоё сердце.
– Сердце порою подводит, – немного резко сказала я. – Оно не всегда подсказывает верное решение.
– Что подсказывает твоё сердце сейчас?
Честно? Что этого разговора не должно было состояться! Мало мне проблем что ли?
– Что я не могу доверять Алану, – честно призналась я.
– А что, если и он не может сейчас доверять тебе? – задал наводящий вопрос Томас, который смутил меня ещё больше.
– Возможно, это к лучшему.
– Позволь мне кое-что рассказать тебе о нём.
Я не хотела ничего знать про Кингсли! Нет! Чем больше я о нём узнаю, тем больше моё мнение будет меняться; а я не хотела этого, не хотела всё осложнять ещё больше, чем это уже было запутано.
– У нас не было детей с Энни, – начал свой рассказ Томас. – Хотя, видит Бог, как мы их желали! Но это жизнь… – он замолчал. – Зато мой брат никогда не хотел детей. Больше всего на свете он любил свободу и свой байкерский клуб, – Томас горько усмехнулся. – Мне приходилось несколько раз доставать его из тюрьмы, приходить на помощь всякий раз, как он оказывался в беде, – снова пауза. – Однажды он пришёл к нам в дом. На улице лил дождь. Как сейчас помню тот день. Джимми позвонил, сказал, что у него ко мне срочное дело. – Томас внимательно посмотрел на меня. – Оказалось, что он стал отцом, сам не ведая того. Его подружка, какая-то стриптизёрша, родив от него сына, оставила малыша в картонной коробке у порога его трейлера.
– Господи, – прошептала я, прикрыв рот ладонью.
– Джимми растерялся. Благо у него мозгов хватило позвонить мне.
– Что вы сделали?
– Энни назвала малыша Аланом. Фактически мы воспитали его.
– А как же его отец?
– Он не хотел обременять себя чем-либо, даже собственным сыном.
– Но это же ужасно! – с негодованием воскликнула я.
– Ты права, – Томас слегка похлопал меня по руке.
– А Алан знал, что вы не его родные мать и отец?
– Знал, – с горечью ответил Томас. – Джимми хоть и не был примерным отцом, но всё же иногда навещал своего сына. Порой даже приносил подарки, – он усмехнулся. – Одним из таких подарков на Рождество стала Сабина.
– Что?
– Джимми приехал поздно ночью, даже не предупредив. Алан первым услышал шум его мотоцикла. Вскочил с постели и счастливый побежал его встречать. Мой брат даже не поздоровался с ним. Сказал мне, что вляпался в очередное дерьмо, вручил маленький свёрток и укатил на своём мотоцикле. – Томас тяжело вздохнул. – Он даже в дом не вошёл.
– Сколько Алану было лет?
– Семь. Наверное, именно тогда он повзрослел.
– Значит, Вы и Энни стали воспитывать детей?
– Да. Но на самом деле мы благодарили судьбу за то, что он послал их нам. Они привнесли свет и счастье в нашу жизнь.
– А Джимми после объявлялся? – робко поинтересовалась я.
– Иногда. Когда Сабине было пять лет, он неожиданно приехал и забрал её и Алана. Их не было несколько дней, – его глаза потемнели, в них промелькнуло сожаление и чувство вины.
– Что случилось?
– Сабина заболела скарлатиной. Из-за болезни она потеряла слух.
В моей груди что-то сжалось, на глазах выступили слёзы.
– Алан до сих пор винит себя за это.
Капли слёз стекали по моим щекам. Мне было так жаль Сабину, но больше всего мне было жаль Алана.
– Но я видела Сабину. Она… она… выглядела здоровой, – запинаясь, стала говорить я.
– Она не ущербна.
– Я не это имела в виду! Просто я думала, что глухие не могут говорить, – смущённо произнесла я.
– Многие не могут, да и не хотят. Но Сабина слишком упёртая, чтобы поступать, как все.
– Но как она…
– Саби читает по губам.
– А Алан это тоже умеет делать?
– Он научил её этому.
Я закусила губу. В моей голове стал складываться пазл из маленьких кусочков. Теперь я поняла, почему так внимательно Кингсли смотрел на наш столик в ресторане. Он знал…
Почему он женился на мне? Это оставалось для меня загадкой…
– Томас, Вы случайно не в курсе, где сейчас Алан?
– Он в конюшне, принимает роды у Молнии.
– Что? – от удивления мои глаза округлились.
– Прости, что испортил вам брачную ночь, но мне одному было не справиться.
– Так всё это время он принимал роды у лошади?
– Да, – немного смущаясь, ответил Томас.
– Прощён… – тихо произнесла я, стыдясь за свои мысли ранее.
– Ты что-то сказала?
– Вы можете проводить меня до конюшни?
– Я собственно для этого и пришёл, – на его лице появился робкий румянец. – Алан попросил меня привести тебя. Он хотел показать тебе жеребёнка, чтобы ты дала ему имя.

Цитата :

Ты ПРОТИВОСТОЯНИЕМ действительно затмила Тори и Дамиана! Насколько яркая пара оказалась!

Наташ, ты права! Затмили они другую пару возможно, потому что даже не задумывались мною ранее и возможно потому что Тори и Дами для меня сейчас "закрыты"... не могу продумать их линию поведения сейчас........ самой как жуть интересно, что будет дальше

а вообще получились два разных романа...... и думаю Взрывоопасную любовь все же после выделю в отдельную тему, просто начинается он с обрыва какого-то, кажется в самом начале не хватает предисловия, хотя бы их первой встречи в баре, которая описана в Вечности, хотелось бы ее расширить в рамках Взрывоопасной......

Цитата :

а вообще получились два разных романа

выходит, что так и есть. Начав писать один, второй вырисовывается как бы сам собой и диктует автору, что и как делать.

Цитата :

Взрывоопасную любовь все же после выделю в отдельную тему

Видимо, придется так и сделать. Интересны обе линии.
____________________
Мила, я еще толком не прочитала, а так, куски повыхватывала. Но обратила внимание на собаку в складках, а так как картинки не открывались, то подумала о шарпее. Ты свою шарпейку описывала? Я как увидела потом картинки, сразу твою Звезду представила. Собачка - ЧУДО!

Нет, Наташ, я свою вторую любовь описывала - неаполитанского мастифа а образ со своей списывала шарпейки))) правда из пасти у нее хорошо пахнет

Цитата :

описывала - неаполитанского мастифа

Да собаки, собственно, отличаются только размером. А так они похожи как близнецы - братья. Такие же складчатые.

они предки......... если бы позволяли габариты жилья, я бы себе обязательно завела бы мастифа!!!

Цитата :

я бы себе обязательно завела бы мастифа

Какая собачница! Я сама собак люблю, а теперь еще и кошек.
У моей щека вздулась. Какой-то шарик прощупывается. Надо бы к ветеринару свозить, а то мало ли что...