Подаю пример и выставляю свой рассказ.
Встреча с прошлым.
[b]Я приготовила обед, убралась на кухне и подошла к окну, а там осень блистала разноцветьем красок. Легкий ветерок едва шевелил листву на деревьях. Залюбовалась. Насмотревшись на красоты осени, перевела взгляд на настенные часы. До прихода с работы мужа и дочери у меня есть еще пара часов, вот и отлично, значит можно пойти прогуляться, а заодно и сделать несколько красивых кадров, люблю фотографировать.
Выйдя из дома, свернула в сквер, расположившийся между домами и небольшой речкой, протекающей в нашем районе. На том берегу реки гора с плоским верхом, когда – то насыпанная отходами от строительства города, а потом облагороженная и превращенная в парк, с катальными зимними горками, лыжными трамплинами зимой и аллейками со скамейками и детской площадкой летом. Эта гора прикрывает нас от преобладающих северо-западах ветров и потому на нашем берегу практически всегда тепло и тихо.
Сделав несколько шагов, увидела молодую березку, укрытую переливающимся золотым покрывалом, , а подойдя ближе, поняла, что это не просто березка, а три родные сестрицы, выросшие из одного корня. Сразу вспомнился сюжет из знаменитого «Ералаша»:
«- Да не двойняшки мы, а тройняшки!»
Запечатлев юных красавиц, пошла дальше. Над головой шумели высокие осины, их листва раскрашена в красно-желтые тона и это очень красиво смотрелось на еще зеленом общем фоне. Над нами парили пушистые облака, принимавшие разнообразные формы. Вот собака раскрыла пасть и готова кого-то проглотить, а на неё надвигается огромное серое, похожее на бегемота облако. Не успела я полюбоваться этой картиной, как из-за деревьев появилось огромное белоснежное облако похожее на снежный замок. Это матушка Зима напоминает о своем приближении. Да, зима не за горами, подумалось мне и сразу стало как-то холодно и неуютно.
Немного в стороне стояла скамеечка с двумя, сидящим на ней лягушками, которые выглядели влюбленной юной парочкой. Вроде бы и лягушки, а вроде бы и парень с девушкой. Я подошла к ним. Кто-то пожалел замерзающую лягушку девушку и прикрыл ее желтеющей рябиновой веткой. А может это букет, подаренный ей кавалером, в знак того, что это их последнее свидание в этом году потому, что всем лягушкам пора в зимнюю спячку. Другим то конечно пора, а вот этой парочке предстоит мерзнуть на холодных ветрах и леденеть от зимней стужи. Я грустно улыбнулась своим мыслям и, сфотографировав парочку, пошла дальше. Вот и конец аллейки, а за ней находится старинный особняк, освещаемый стилизованными под старину уличными фонарями. Они давно нравились мне, но вот сфотографировать эту красоту все никак не получалось. Сделав несколько кадров, разворачиваюсь в сторону своего дома, но вдруг останавливаюсь и оглядываюсь. Из-за крыши особняка выглядывает звонница близлежащей церкви и оттуда раздается колокольный звон. Я не первый раз слышу эти колокола, но сегодня они звучат как-то по особенному и явно мне что-то напоминают? А вот что? Прислушиваюсь, и вдруг в моем воображении всплывает картинка из детства. Дедушка, отец моей матери, к которому меня отправили в деревню на лето, ведет меня в местный храм по случаю какого-то престольного праздника вот под такой звон колоколов. Боже, как же давно это было! Дедушки уже нет на этом свете и в деревне я не была уже сто лет! Да и ездила - то туда всего пару раз, нет, вру, ведь я умудрилась там родиться, хотя жили мы в Ленинграде. Я и теперь я живу в том же городе, но называется он уже Санкт-Петербург. Не сиделось мне в материнской утробе! Мои родители приехали помочь дедушке, которому тогда уже было за шестьдесят и единственному к тому времени их родителю, оставшемуся в живых, с весенними работами. Не то мама перетрудилась, не то перенервничала в поездке, но факт остается фактом, роды случились именно там. Вот так у Ленинградской девочки в документах числится местом рождения деревня в области. Деревня? Жива ли она еще? Стоит ли дедов дом? Помнит ли меня кто там? Воспоминания нахлынули на меня и очень захотелось побывать там еще хоть разок.
-Это ты куда дальнюю дорогу на компьютере проложила? – Спросила меня, возникшая за спиной дочь.
- На родину предков, вот смотрю, какие там нынче дороги.
- Вы столько лет с дядей Витей туда собираетесь, но никак не соберетесь.
- Так получается, то он не может, то у меня проблемы, - грустно подтвердила я.
Дочь наклонилась к компьютеру, разглядывая маршрут.
- Ту и езды то часа три- четыре не больше, да и дорога смотрю хорошая, вот только после поворота с основной трассы, похоже, идет проселочная.
- Показывают поворот с двух точек, а я помню, что отец меня сажал на автобус Ленинград-Псков, выходила я в Никольском, а там меня уже дедушка встречал, дальше по проселочной дороге еще километров 12+15 нужно было ехать.
- Что-то ты, мамочка путаешь, - подсаживаясь ко мне, сказала дочь, - тут все 25-30 километров будет.
- Ничего я не путаю, просто той дороги уже нет, вот она пунктиром показана, как тропа.
- Странно, почему так, - удивляется дочь, так действительно короче.
- Видимо потому, что после войны карту перекроили и отнесли этот район к другой области, вот потому и дорогу с другой стороны проложили.
- А давайте в эту субботу поедем, заодно и мою новую машину на проходимость проверим, - вдруг предложила дочь и глаза ее заблестели.
- Правда, поедешь? – С надеждой спросила я.
- А почему нет?- улыбнулась дочь и повернулась к отцу. – Папа мы с тобой по очереди за рулем сидеть будем и быстро доедем, как ты думаешь?
Муж нехотя оторвал свой взгляд от телевизора и подошел к нам, посмотрел на компьютер.
- Так тут почти весь путь по основной трассе, только вот этот крючок неизвестно, что за дорога, - задумчиво сказал он, потом посмотрел на нас и кивнул, - а поехали. Ты Виктора будешь приглашать? – спросил меня муж.
- Сейчас позвоню брату, - ответила я и потянулась к мобильному телефону.
Ранним субботним утром прозвенел будильник, напоминая нам о том, что мы собрались в дальнюю поездку. Быстро одевшись, выпили по чашечке горячего кофе, кушать в 7 утра еще не хотелось, залили кофе в термос, взяли из холодильника приготовленные в дорогу бутерброды и нырнули в прохладное осеннее утро. Светало. Дороги были свободны, основная масса горожан еще нежилась в постелях. За Виктором заехали по дороге, он живет в пригороде. И вот мы уже мчимся по трассе Санкт-Петербург - Луга, рассекая корпусом машины легкий туман прохладного октябрьского утра.
[
Просыпающееся солнышко протягивает нам свой лучик сквозь листву деревьев, обрамляющих дорогу, словно подбадривая. Любуемся разноцветьем лесов. Рядом с зелеными елями красуются золотом березки на белых ножках, а чуть поодаль стоят уже совсем оголенные осины. Вот несколько кленов радуют нас своими красными и желтыми листьями, вперемежку с зелеными. Один из листиков отрывается и, красиво планируя в воздухе, опускается на капот нашей машины. Мы сочли это хорошим знаком. Так, любуясь природой, мелькающими у дороги деревнями и их причудливыми названиями доехали до нужного нам поворота. Феофанова пустошь. Впервые слышу это название. Величаво возвышается над лесом и дорогой полуразрушенный каменный, но уже восстанавливаемый храм. За забором постройки, выложенные из того же камня, что и церковь. Останавливаемся и читаем о том, что когда-то здесь был мужской монастырь, разрушенный войной и временем. Сейчас он восстанавливается и здесь уже есть своя община. Постояв немного у стен старинной церкви, мы сворачиваем в сторону от центральной трассы и делаем остановку. Немного отдохнув от сидения в машине, прошлись по лесу, выпили по чашечке кофе и снова пустились в дорогу, которая стала намного уже, да и асфальтовое покрытие хоть и недавно ремонтировалось, но далеко не идеально. Брат оживился.
- Я по этой дороге босиком ходил разок, лет в 10- 12, меня никто не встретил, телеграмма опоздала, тут километров 10 до деревни Звад, куда меня отправляли к тетке несколько лет подряд на лето.
- Узнал - таки, братец, а я специально не хотела тебе говорить, что мы мимо тети Маниного дома поедем. Я здесь всего однажды была, когда меня отец от деда забирал и мы прошли лесом от той деревни до этой. До сих пор не пойму, как мы не заблудились и вышли точно в нужное место., а ведь по карте это около 10 километров.
- Мама, дедушка же здесь вырос и хорошо знал эти места, - с улыбкой сказала дочь.
- Вырос – то вырос, да сколько лет прошло с тех времен, - парировала я.
- Я тоже здесь давно не был, но места узнаю, вот сейчас будет поворот на Новоселье, мы туда с пацанами ходили, - сказал брат.
- Да, детская память крепка, задумчиво произнес муж, не отрывая взгляда от дороги, - я тоже помню тропы своего детства.
- Уже 12 километров проехали, а деревни все нет, неужели стерта с лица земли, - повернувшись к брату, тревожно спрашиваю я, а ведь большая была, насколько я помню.
- Вон указатель, - воскликнула дочь, еще 3 километра до нее, плохо у вас с памятью, дядя Витя.
- Нет, с памятью нормально, - засмеялся брат, - это спидометр на мальчишеских ногах немного барахлил. Ну что, сестренка, узнаешь дом своей тетки, - обратился он уже ко мне.
- Сомневаюсь, - задумчиво отвечаю я, - но давай проедем по деревне, она ведь немного в стороне от основной дороги, а ты потом покажешь, если я не узнаю.
- Договорились, - кивнул Виктор.
Мы сворачиваем по указателю на проселочную дорогу и первое, что видим, разрушенный и запущенный скотный двор, в котором явно уже давно никакой скотины не водилось. За поворотом деревянная часовенка, её раньше здесь не было. Часовня заперта на замок, значит даже в субботу здесь не для кого проводить службу. Едем по деревне и ужасаемся. Всего в нескольких домах теплится жизнь, а ведь был колхоз миллионер, я помню колосящиеся поля. На улице нам встретилось только несколько старушек. Они с надеждой смотрят на проезжающую мимо машину, а вдруг это к ним долгожданные гости. Больно и грустно. Отворачиваюсь, мне стыдно смотреть им в глаза. Показала брату пару домов, похожих на дом нашей тети. Я только помнила, что он где-то недалеко от заезда в деревню и стоял с правой стороны от дороги. Виктор промолчал. Разворачиваемся и едем обратно, под грустные взгляды все тех же старушек, безнадежно опустивших свои седые головы.
- Останови, - вдруг просит Виктор, - кажется, я Вовку узнал, говорит он и выходит из машины.
За ближайшим домом плугом на лошади (прямо, как в старой сказке) мужик пашет приусадебный участок, ему помогает девочка подросток. Брат заходит в ворота и обращается к пахарю. Это действительно его друг детства, единственный оставшийся в этой деревне с семьей. Оба явно обрадованы этой встрече. Нас приглашают в дом, но мы отказываемся, ссылаясь на то, что нужно ехать дальше.
- Вам до Городища еще километров десять, а там поворот на проселочную, но дорога хорошая, ее пару лет назад ремонтировали, говорит Володя.
Старые друзья, поговорив еще немного, прощаются, мы продолжаем путь к выезду из деревни на основную трассу.
- Вот этот дом, - говорит брат, показывая на один из двух домов, указанных мной, и снова просит остановиться.
Дом жилой, на нем спутниковая антенна, а во дворе старенькая машина. Интересно, кто сейчас живет в нем? Ведь тети, ее мужа и старшего их сына нет в живых, а дочь давно вышла замуж и уехала с семьей на родину мужа в Украину, где живет и поныне. Я узнаю и не узнаю его. В этом доме много лет назад меня ударило молнией, попавшей в печную трубу, которую я, городская девочка по незнанию, не закрыла во время грозы. Впечатление незабываемое. Но зайти туда мы не решаемся, какое дело нынешним жильцам до наших воспоминаний. Постояв немного рядом с домом, продолжаем свой путь к назначенной цели.
Проселочная дорога действительно очень даже приличная, посыпана мелким гравием и хорошо утрамбована. У меня с детства осталось впечатление, что она светлая, песчаного цвета. Так оно и есть. Машина легко взлетает на пригорок, мы видим деревню, цель нашего путешествия.
Это и моя малая Родина. Здесь родилась моя мать и ее родители. О прародителях я ничего не знаю. Сразу бросается в глаза столб с гнездом аиста, значит птицы свой Родины не забыли и по прежнему гнездятся здесь. Слегка притормозив, мы медленно въезжаем в деревню и почти сразу видим людей, копошащихся у открытого гаража. Доезжаем до перекрестка и я прошу мужа повернуть на право, в надежде увидеть там дом деда. Удивленно смотрю вперед. Всего три дома справа от дороги, а слева, где был знакомы и родной мне дом, нет ни единого, только знакомый журавль дедова колодца покачивается на ветру, приветствуя нас. Грустная картина предстает перед нами. Прохожу вперед и вижу развалины, там, где когда-то кипела жизнь, где встречали меня родные глаза и ласковые руки дедушки. Слезы катятся по моим щекам, муж и дочь окружают меня. Как больно видеть это. Все, что осталось от дома, это разваливающаяся калитка, ведущая в огород и к колодцу, да несколько разбросанных бревен. Где еще с десяток домов, спускавшихся по ту и другую стороны до самого ручья. Тихо и мертво. Где синее море льна колхозных полей, колыхавшееся когда-то на ветру. Где стада коров и лошадей? Их нет, только развалившиеся стены скотного двора стонут на ветру, да одинокий конь пасется в чьем-то огороде. Наклоняюсь и беру горсть земли у родного порога. Отнесу на могилку матери этот комочек земли, по которой она когда-то бегала босыми ногами, пусть этот кусочек Родины будет рядом с ней. Подхожу к калитке и та, жалобно скрипя открывается передо мной. Спускаюсь к колодцу, он так же глубок, как и в моем детстве и на дне его, по прежнему, в прозрачной, как зеркало воде, плещутся звезды даже днем .
Немного успокоившись, иду в начало деревни, мы видели несколько человек работающих у дома. Здороваюсь и представляюсь хозяевам. Антонина старше меня на пару лет, едва вспоминает о моем здесь появлении в далеком детстве. Она ведет меня на другой конец деревни к бабе Дуне, в надежде на то, что она сможет что-то рассказать о моих предках. Ей 92 года.
Евдокия Георгиевна радушно встречает нас. Говорю, кто я и зачем сюда пожаловала.
- Ты Женина дочка? – резко спрашивает баба Дуня, узнав, что я внучка деда Егора.
- Нет, я Настина дочь, - удивляюсь я агрессивности заданного вопроса. – А чем это вам моя крестная не угодила, теперь уже я задаю вопрос.
- Тогда присаживайся, - говорит хозяйка, указав на стул рядом с собой, - а с Жениной бы я и разговаривать не стала.
- А что так? – снова удивляюсь я.
- Так она даже на похороны отца не приехала, - возмущенно говорит баба Дуня, - мы ей телеграммы посылали, ждали. Видите ли, некогда ей было! Пришлось всей деревней хоронить вашего деда, никто из родных не присутствовал на похоронах.
- Как так? – возмущаюсь я, - она мне рассказывала, что сама хоронила деда, ведь моей матери к тому времени уже не было в живых, а мне она о смерти деда ничего не сказала по тому, что я тогда уже замужем была и первенца ждала.
- Врет, зараза! – выругалась старушка.
- Она же была здесь, - не соглашаюсь я, - вы может что забыли? Мне Евангелие на память о дедушке привезла и сказала, что а в доме разрешила пожить какой – то дальней родственнице, жившей тогда на краю деревни.
- Что приезжала потом, бесстыжая, не отрицаю, - продолжает возмущаться бабушка, - только уже летом, а он ранней весной, в апреле помер. И что Александре в доме разрешила пожить, тоже правда. У нее к тому времени печка совсем развалилась, а твой дед сам печку перекладывал незадолго до смерти, рукастый мужик был и печник, и плотник.
- И до баб охотник, - вставляет молчавшая до сих пор Антонина.
- Ты про Пашку, что ли?- поворачивается к ней хозяйка дома.
- Про нее, про нее, - кивает Антонина.
- Помню я тетю Пашу, - улыбаюсь я, - ей тогда, наверное, и пятидесяти не было, а деду уже 75. Хорошая хозяйка была, вкусно готовила.
- Да и деньжат из твоего деда немало вытянула, своих девок на них и выучила, - ухмыльнулась, старушка.
- А что случилось с домом – то, я одни развалины нашла, только по колодцу и узнала, - перевожу я разговор на другую тему.
- Сгорел.
- Сгорел? Почему?
- Да кто его знает. Там сразу несколько заброшенных домов спалили, а кто – так и не нашли.
- А разве это колодец деда Егора, а не Васин? – опять вмешалась в разговор приведшая меня в гости Антонина.
- Егора, Егора, - кивает старушка, - а ведь он мне родственником был, дядей.
- Вот как, - удивляюсь я, - значит мы с вами родня?
- Выходит так.
- Расскажите, кого вы помните из моих предков, бабушку помните? Её
Марией звали, мама говорила, что она рано умерла, ей старшей дочери тогда всего 17 лет было.
- Помню, помню, мы с Женькой ведь ровесницы. Жива она еще?
- Уже лет 7, как умерла.
- Земля ей пухом, - перекрестилась старушка.
Из рассказа своей дальней родственницы узнала много нового о своей семье, того, что не хотели рассказывать когда-то родители, ну да что их винить, время тогда такое было, что лучше было не знать некоторых вещей.
Я посмотрела на часы заторопилась.
- Простите Евдокия Георгиевна, мы еще в соседнюю деревню, на родину отца хотим съездить, - извиняющимся тоном произнесла я поднимаясь.
- Жаль мало побыла, - загрустила старушка, - Но ты приезжай, коль жива буду, может, что еще вспомню.
Мы распрощались.
До соседней деревни было всего три километра, но там я почти ничего не знала и не помнила. Мне было 12 лет, когда туда мы ходили с отцом, он показал мне развалины родного гнезда и остатки великолепного когда-то сада. Потом мы с ним пошли на местное кладбище и он долго искал могилы своих родителей, нашел, ну а я конечно не нашла ни того, ни другого. Местные жители, которых мы встретили на улице, тоже подсказать мне ничего не могли. Некоторые из них поселились здесь уже после войны и почти ничего не знали прежних жителях этих мест. Пообщавшись с ними, мы узнали, что жизнь здесь кипит только летом, в дачный сезон, а на зиму остается всего с десяток человек, в деревне, когда-то тянувшей на километр от перекрестка во все четыре стороны. Нам указали дом однофамильцев отца, видимо каких - то дальних родственников, но они, так же как и я, мало что знали о прошлом.
- Что же вы раньше не приезжали, - упрекнула мне Татьяна, мать которой была однофамилицей отца,- мама в 2009 умерла, вот она всех помнила, ей 93 было.
- Раньше? Собирались, но вот собрались только теперь. А вы откуда сюда на лето приезжаете, - спросила я собеседницу.
- Тоже из Питера,- улыбнулась она, - большинство жителей в Ленинград уехали отсюда. Пользуюсь домом, как дачей, дети только пару раз за лето и приезжают урожай забрать, да меня отвезти.
Прошли все вместе на кладбище, посмотрели на развалины и бережно хранимые фото местной церкви, попросили прощения у предков и, опустив повинные головы, покинули это место.
Обменялись с Татьяной телефонами, расстались
Обратная дорога показалась долгой. Навалилась усталость от нервного напряжения. Нелегко мне далась эта поездка. Остановились у придорожного ресторана, пообедали. Обсудили наше путешествие в прошлое. Немного отдохнули за обедом и помчались в родной город, в привычную для нас жизнь.
Вс 02 Мар 2014, 19:39
Или мое имя уже слишком известное, чтобы я его называла? 
