Яви свой свет (фэнтези)

Кулак Хакриса с громким стуком опустился на каменный подлокотник трона, костяшки пальцев побелели. Дрожа всем телом от едва сдерживаемого гнева, вождь крихтайнов процедил сквозь зубы:
- Как ты мог допустить, чтобы они сбежали?
Файлис смиренно опустил голову, будто уже подставлял шею под удар карательного топора. Не заботясь более о безупречно чистых шароварах, он встал на колени перед своим владыкой, как перед плахой, и протянул к Хакрису руки.
- Молю простить меня, господин мой! Все произошло слишком быстро и внезапно, к тому же это нападение оборотней… Мы до сих пор не можем понять, кто смог открыть ворота. Возможно…
- Не можете понять?! – в ярости перебил его Хакрис. – А ты не думал, мой дорогой друг, что это был тот самый твой провидец?
- Нет! – Князь побледнел от нахлынувшего на него ужаса. – Нет, повелитель! Все мои воины беззаветно верны твоему народу и…
- Я знаю, что это был он! Не пытайся обмануть меня, Файлис, или это дорого тебе обойдется. Сдается мне, ты недостаточно хорошо следишь за своими подчиненными. Твой проклятый чародей, которого ты вечно держал под боком, доставил нам немало неприятностей, встав на сторону мальчишек… Я разочарован в тебе, князь. – Вождь с шумом выпустил воздух из раздутой гневом груди. – И все же… - Успокоившись, Хакрис наконец-то увидел протянутые к нему руки. – Все же… я разрешаю тебе поцеловать мою длань.
Файлис с облегчением вздохнул и прильнул губами к ладони сюзерена. Значит, прощен… Слава Руанне!
- Тебе будет дарован шанс все исправить и вновь вырасти в моих глазах. Ты догадываешься, что это за шанс, благородный князь?
- Пока нет, повелитель, - тихо ответил Файлис, поднявшись с пола.
- Бери отряд и отправляйся в погоню, - твердо приказал вождь. – Принесешь мне две человечьи головы – будешь навеки прощен. Тебе все ясно?
Файлис кивнул.
- Да, мой господин.
Хакрис прищурился и окинул князя подозрительным взглядом с головы до ног, словно в первый раз видел.
- Это хорошо, что тебе все ясно… Запомни: две головы! Две! Тот мальчик, которого привез ты, не менее опасен, чем сын Ганнуса. Он должен быть мертв.
- Да, владыка. – На краткий миг жажда мести сверкнула в глазах князя.
- Отправляйся сейчас же. После того, как расправишься с детьми, убей остальных, кто будет с ними. Всех, кроме провидца. Его ты приведешь ко мне, понял?
- Зачем тебе этот предатель? – изумился Файлис.
- Это пока тебя не касается, князь. Ты всего лишь мой вассал и должен выполнять приказы. Знай свое место. И еще… Пора перестать быть высокомерным и заносчивым: ты далеко не юноша. Не надо впредь недооценивать противника, кем бы он ни был, а иначе… смотри, как бы тебе не кончить в пасти волка подобно жалкому кролику, благородный Файлис. Ступай.

Оказаться под прохладной сенью древнего леса после стольких дней, проведенных в плену у жаркого южного солнца, было драгоценной наградой за терпение и выносливость.
Могучие стволы высоких деревьев по обеим сторонам широкой проторенной дороги напоминали чем-то ровные столбы длинной базилики, увитой цветами и листьями. Как будто сама природа, что по праву слывет искуснейшим из зодчих, построила в этом лесу живой храм, дабы пилигримы, оказавшись здесь, могли поклониться ее величию и красоте. Ветви переплетались узорчатым куполом, и под сводом их свистели спрятавшиеся в гнездах птицы. Через резные оконца в этом куполе проникало внутрь мягкое золото побледневшего солнца, заливая дивным светом деревья, травы и саму землю. Зелень мха пробивалась сквозь желтизну сухих крон, оторванные легким ветром листья кружились в последнем танце, наполняя чистоту прозрачного воздуха запахом осени. Медленно, очень медленно опускались они на шуршащую под тяжелыми ботинками лесную подстилку из отцветших ветрениц и белоцветника. Их тихий шорох успокаивал, подобно голосам, что нашептывают молитвы в стенах храма. Журчали мелкие ручейки, во все стороны разбегаясь от живительных источников.
- Что это за лес такой? – озираясь, спросил Ругдур своих товарищей.
- Ты что, Высший, не путешествовал никогда, пока жил рядом с Аруманом? Ну, даешь… Это ведь…
- Знаешь, мне и там хватало приключений, - вспыхнув, перебил Улдиса рельм. – Крихтайны постарались.
- Тихо, тихо… - Альдер похлопал Ругдура по плечу, ничуть не обидевшись на то, с какой ненавистью тот отзывался о его сородичах. – Не горячись, дружище. Ведь наш Улдис не хотел тебя задеть. Ты слишком близко к сердцу все воспринимаешь после того, как…
- Я тебя понял, Альдер, - хрипло проговорил Ругдур, остановив юного провидца предупредительным движением ладони. – Так что это за место?
- Рионский лес, - просто ответил крихтайн. – Теперь, надеюсь, тебе понятно, почему так возмутило сатира твое неведение: ведь здесь зародились практически все Низшие расы.
- Да, вот она – моя родина… - с блаженством произнес Улдис, раскидывая руки в стороны. – Нас здесь, ой, как много. Хорошо-то как!
Ругдур поднял бровь.
- Много? Но я никого не вижу…
- Мы, Низшие, не любим чужаков. Уверен: за нами уже подсматривают, да только твой мрачный вид, рельм, всех отпугнул.
В ответ на это Ругдур только тихо хмыкнул. Ну, и пусть прячутся…
- Да, приятно оказаться дома, когда тебя ждут, - как ни в чем не бывало, молвил Альдер. – Тогда любая дорога, любая доля будет не в тягость.
На удивление путников, голос подал Сильфарин. Вот уже восьмой день подряд он плелся в хвосте отряда и разговаривал только с Тенкиуном. Никак не мог выкинуть из головы ту ночь, когда расстался с тем, другим мальчиком, и часто звал по ночам: Рагхан, Рагхан…
- Мне жаль, что тебе пришлось отречься от дома и племени, Альдер. Я… понимаю, что это значит – быть чужим среди тех, кто с тобой одной крови.
- Не жалей меня, мой маленький друг, - сказал провидец, приободрившись. – Кто знает, быть может, и не среди крихтайнов вовсе мой дом? Может, запах родного очага чудится мне гораздо западнее…
«Иди на запад», - вспомнил вдруг Сильфарин.
Иди на запад. Они – там.
- Альдер, - несмело начал мальчик.
- Ммм?
- Скажи: как получилось так, что ты стал учеником Великого вумиана? Как ты сумел сохранить чистоту и благородство, когда твои соплеменники грабили и убивали без жалости и без стыда?
Альдер тяжело вздохнул.

- Мне было чуть меньше четырнадцати, когда наше племя стало зваться племенем крихтайнов. Я родился и жил в общине отважного Кейбиса, но это была крохотная горстка земледельцев, и Хакрис быстро подчинил нас себе, как сделал это со всеми общинами, объединив их в одно племя и поставив себя выше всех вождей. Дань, которой он обложил нас, была слишком велика, и мы не были способны платить ее. За это нас жестоко наказывали. Помню даже, как на моих глазах убили двоих стариков… А через несколько месяцев после разрыва с Колирианом Хакрис велел готовиться к войне – к священной войне, как он называл ее. Он призывал нас, своих подданных, пролить кровь рельмов, ибо этой крови хочет Руанна – новая богиня. Руанна всегда, всегда хочет крови. Такова ее природа… Хотя, быть может, это лишь оправдание для властолюбивого вождя…
Когда отец узнал, что на войну заберут даже тринадцатилетних подростков, он приказал мне и матери бежать из земель Хакриса. И… нам удалось. Мы бежали на запад, но мать скоро заболела – простудилась на болотах – и умерла. А я… меня в этом самом лесу нашла одна из нимф. Она передала меня, полуживого, в руки кентавра, верхом на котором я добрался до какого-то города. Потом только я узнал, что это был Талавир – небольшое поселение в одном дневном переходе от великого Каллаона. В Талавире меня окружили существа, прекрасней которых я никогда не видел – вумианы. И там же я впервые встретил своего будущего наставника. Не знаю, что он нашел во мне. Но он забрал меня с собой, и я слепо отправился за ним. Дальше, вглубь страны, вслед за солнцем. Он делился со мной самым сокровенным, самым важным, что только может быть во Вселенной… Мне было легко с ним.
И все-таки спустя два года я ушел. Захотел вернуться на родину. Дураком был. Просто хотел… хотел найти своего отца…
А нашел его могилу.
Вот тогда я сошел с праведного пути. В моем сердце родилось страшное и черное желание – жажда отомстить. Отомстить Хакрису, Колириану – хоть кому-нибудь из них! За их вражду, за муки народа, за мою сломанную жизнь… Я не понимал тогда, что жизнь не так просто сломать.
Но что я мог сделать? Мне так и не удалось утолить свою жажду. Все, что я получил – это холод, пустоту в душе и ожесточенное сердце. Я был растоптан, разбит и разгромлен судьбой. Но, видно, так ей было угодно.
Ей было угодно, чтобы я прошел этот путь, замкнув круг. Ушел из Каллаона, чтобы потом вернуться. Самому вернуться, по своей воле, лелея в груди надежду на прощение. Кому-то было так нужно. Мне было так нужно… Почувствовать себя раздавленным и мертвым, чтобы научиться восставать из праха. Затоптать в грязь свою гордость, быть тихим и смиренным – но не сломленным. Это было необходимо, чтобы стать подлинным учеником Великого. Это был трудный путь, и с каждым новым шагом по нему я умирал. Но все-таки дошел. И на коленях приполз к НЕМУ – к Учителю, к Свету, к Рунну…
И я умер там. Там, корчась в ногах у невозмутимого и холодного неба, я умер.
И вместе со мной умерла моя боль. Тоска по родным, злость, ненависть, желание отомстить – все они покинули мою душу. И не стало больше крихтайна Альдера, что жил под гнетом власти Хакриса и проливал кровь, которую не должен был проливать. Альдер умер навсегда. Осталось только некое существо, чью судьбу небо в тот миг держало в своих ладонях.
… Провидец замолчал, глядя в пустоту перед собой.
- И… и что? – робко подал голос сатир. – Что же оно решило?
- Еще не знаю… Оно не сказало мне. Но мне известно, что сейчас я снова жив.
Лес вслушивался в слова провидца, и ветер, проносясь высоко над макушками деревьев, долго еще пересказывал птицам историю о том, как все-таки непросто это – стать учеником Великого…

- А не устроить ли нам привал? – предложил вдруг Улдис. – Не знаю, как у вас, а у меня уже ноги отваливаются. Неужели Высшие и люди совсем не ведают усталости?
- Все мы равны, Улдис, - наставительно заметил Альдер, уже прогнав прочь невеселые воспоминания. – Все мы – простые смертные, грешники, маленькие земные создания, живущие под небом, которое, бог знает, по чьей великой милости до сих пор не обрушилось на нас. Проще говоря, все мы устали. Только ни у кого пока не хватило смелости в этом признаться.
- Ладно, устроим привал. – Ругдур, все еще находясь под впечатлением от рассказа крихтайна, остановился и принялся оглядываться по сторонам. – Ты не против, малыш?
- Что? – рассеянно переспросил Сильфарин. – Я… Нет-нет, не против…
- Разумеется, он только за! – подхватил Улдис. – Видно же: на бедолаге просто лица нет. Идем, мальчик…
Сатир протянул руки к Сильфарину, тот вдруг улыбнулся.
- Забавный у тебя вид, Улдис. Листья на рогах и в волосах…
- Что? – Низший поднял глаза и потряс головой. – А, это…
Оба рассмеялись, и только тогда Улдис увидел перед собой настоящего ребенка. Просто мальчика – скромного, наивного, немного растерянного, такого, каким ему положено быть. Только вот в прищуре глубоких глаз до сих пор поблескивало что-то совсем недетское…
В это время рельм с крихтайном, шурша опавшей листвой, спустились вниз по крутому землистому склону: зоркие глаза двух опытных воинов сумели рассмотреть там, внизу, за стеной могучих кипарисов, блеск речной глади.
- Эй! – окликнул сатира с мальчиком Ругдур, махнув рукой. – Идите-ка сюда!
Улдис подбежал к обрыву и нашел извилистую тропку, по которой легче было спуститься, держась руками за покрытые лишайником камни. Сильфарин не отставал, ничуть не беспокоясь за Тенкиуна: посланец Вардвана, не касаясь ногами земли, «проплыл» мимо и быстро оказался рядом с улыбающимся Альдером.
- Эхе-хей! – радостно закричал Улдис. – Это же Ташхарра, друзья мои! Река моего детства!
В этом месте Ташхарра была широкой и спокойной. Закончив спуск, Сильфарин очутился на пологом берегу, поросшем аконитом, купальницей и камышом. Плакучие ивы с темными стволами и кое-где обнажившимися корнями, смотрелись в глубину реки, а ветер шевелил их длинные тонкие ветви…
- Красиво… - прошептал Альдер.
- Смотрите! На той стороне… - Улдис указывал на противоположный берег реки: там, в зарослях камыша, сидели две девушки. С опаской в прекрасных глазах смотрели они на путников, то и дело переглядываясь и перешептываясь друг с другом.
- Кто это такие? – спросил Сильфарин, щурясь и пытаясь определить расовую принадлежность.
- Нимфы, - ответил Альдер, лишь вскользь посмотрев на девушек.
В этот момент обе красавицы вскочили на ноги и… Сильфарин и его друзья только моргнуть и успели: в мгновение ока нимфы растаяли в воздухе и обратились в нежнейшие лепестки диких бледно-розовых цветов. Ветер подхватил их и унес в чащу.
- Меймин, - уточнил Улдис. – Дочери весны. – Он блаженно вздохнул. – Эх, я и в самом деле дома… Знали бы вы, как весело было, когда теплыми вечерами под сенью старого дуба я и друг мой Элдир отплясывали вместе с гаин – дочерями лета! Здесь мы свободны и вечно счастливы! Ни одному Высшему этого не понять…
Рука Альдера легла на плечо сатира, заметив, что под конец пламенной речи тот приуныл.
- Не вздыхай, дружище. Радуйся. Дыши родным воздухом… А я пошел.

Последняя его фраза прозвучала настолько неожиданно для всех, что они даже не сразу отозвались – просто смотрели, как резко поднялся крихтайн на ноги, как решительно закинул за плечо свою дорожную сумку, как поправил саблю за поясом…
- Куда это ты пошел? – наконец спросил Ругдур.
- Не знаю еще… Но скорее всего, на восток. Я ведь должен увидеть людей.
- Зачем? – Сильфарин тоже встал.
- Тебе жить надоело? – добавил рельм.
- Вовсе нет, - совершенно спокойно и невозмутимо ответил Альдер. – Но я обещал Учителю и самому себе, что побываю везде и посмотрю на все расы. Это нужно, чтобы лучше понять Правду.
- Что понять? – переспросил Улдис.
- Долго объяснять. – Впервые провидец ответил сатиру довольно сухо.
- А, ясно, - понял Низший.
Альдер натянул на подбородок черную вуаль и поклонился товарищам, прощаясь.
- Нет, постой! – Сильфарин подбежал к крихтайну и схватил его за руку. – А как же… Ты говорил, что когда-то я стану учеником Великого вумиана. Как ты. Но как же я без тебя? Как…
Альдер с улыбкой погладил мальчика по курчавой голове.
- Не волнуйся, юный человек, твой час придет.
- Но я не могу ждать какого-то часа! Я обещал Тайше… Я обещал Рагхану… Я обещал самому себе, что…
Он с трудом подбирал слова, голос его дрожал, на глаза навернулись слезы. Провидец вновь улыбнулся.
- Иди в Андагаэн, мой друг. В Каллаоне ты найдешь вумиана Палнаса. Он станет твоим учителем… Но для начала тебе придется… его убедить.
- Андагаэн? Каллаон? Тот самый? Но… где это?
- Твои друзья помогут тебе отыскать дорогу, сын Рунна. – Альдер поднял глаза на остальных. – Ведь правда?
- Правда, - твердо сказал Улдис. – Я знаю, как добраться туда.
- А я буду защищать тебя, Сильфарин, - добавил Ругдур. – Обещаю.
Альдер поймал взгляд рельма и подмигнул ему, будто говоря: «Молодец! Я знал…» Но Ругдур насупился, а юноша опять обратился к Сильфарину:
- Вот видишь? Не бойся ничего.
- Я не буду бояться, - пообещал мальчик. – Вот только… я все равно не хочу, чтобы ты уходил. Ты мне нужен. Так же, как Ругдур, так же, как Улдис. Как Тенкиун. Вы все… У меня ведь никогда не было таких друзей, и… Ты мне очень нужен, Альдер! Ведь ты – единственный, кто уже прошел тот самый круг.
- Сильфарин…
- Да?
Лицо Альдера впервые показалось мальчику мрачным, бледным и искаженным дикой болью.
- Я должен идти.
- Почему?
- Ты потом поймешь.
Провидец наклонился, оттянул вуаль и оставил на лбу Сильфарина легкий поцелуй, а выпрямившись, тихо произнес:
- Да хранит тебя Рунн, дитя. – Сделав несколько широких шагов вдоль берега реки, крихтайн остановился и помахал рукой. – Прощайте, друзья! Прощай, идущий за Светом!

- Мы нашли их, князь, - прошептал Лоугар, подползая к Файлису и шурша опавшими листьями. – Чуть к северо-востоку отсюда… Но их…
Крихтайн запнулся.
- Что такое? – нахмурился его господин. – Что-то не так?
- Их трое, князь. Только трое…
Файлис похолодел, однако тут же отогнал от себя смутную тревогу.
- И что? Может быть, вы просто не заметили других, или оборотни не вернулись с ночной охоты, - сказал он, надменно вскидывая подбородок.
Эх, забыл ты, благородный князь, о последних словах своего сюзерена!
- Возможно, мой повелитель, но… разведчик, которому удалось подобраться ближе всех к троице, говорил, что…
- Тсс!!! Тихо, Лоугар. Нам пора атаковать, а не молоть языками, ты меня понял? Давай же, быстрее! Я не хочу, чтобы они ушли от нас снова: вождь Хакрис итак был мною крайне недоволен. Так вот знай: если на этот раз я не добуду головы мальчишек – обоих! – тебе несдобровать!
- Я подчиняюсь, мой князь, - хмурясь, пробасил Лоугар. – Следуйте за мной.
Мотнув головой в нужном направлении, он на локтях пополз вперед, раздвигая ладонями высокую степную траву. Но Файлис коротким окриком остановил его, презрительно скривившись и выпрямившись:
- Прекратить! Встать в полный рост, как твой господин! Сейчас утро, светит солнце, а оборотни, если ты еще не знаешь, могут обращаться лишь при луне.
Ничего не ответив, дружинник поднялся и повел за собой князя.
Да, Лоугар не мог знать о зависимости оборотней: до той ночи, когда бежали люди, он только слышал о них. Признаки новой расы прежде были известны лишь жрецам, что общались с Руанной, да Хакрису и его приближенным. Но Файлис не преминул воспользоваться случаем, чтобы в который раз показать свое превосходство.
Между тем к ним присоединились остальные воины, обнажившие сабли: в любой момент могут показаться и другие оборотни. И пусть князь, охваченный ненавистью и жаждой мести, ничего не боится, нужно быть настороже. Кто может знать, на что способны эти жуткие твари, преданные людям?
- Добрались, - выдохнул наконец Лоугар. – Глядите, князь. Вот они.
Файлис посмотрел мимо отступившего в сторону ратника, и в этот же миг там, впереди, их заметили. Сидящие у дымящегося костра вскочили на ноги, и князь воочию убедился: да, трое. Он прищурился… И разглядел. Понял.
Два оборотня. И один смуглый мальчишка – тот самый, которого приволок Дахрус. И больше никого, совсем…
Пришедшая вместе со страхом ярость переполнила его душу до краев, и вот уже ядовитые, прожигающие нутро вязкие сгустки пенящейся лавы излились из огненной чаши, и гнев заполонил собою все, затмил разум, сознание, утопил под собой остатки милосердия и придал новых сил…
Один из оборотней что-то быстро сказал другому – на таком большом расстоянии Файлис не смог различить слов, но увидел – увидел, уже бросаясь вперед с обнаженной саблей, как второй полуволк взвалил мальчишку себе на спину и бросился прочь, на восток.
- Нет!!! – вскричал Файлис. – В погоню, Лоугар! Не дайте им сбежать!
- Да, господин!
Князь уже не слышал этих слов. Тяжело дыша, скорее, от перекипевшей злости, чем от быстрого бега, он остановился напротив оставшегося оборотня, еще не задумываясь над тем, почему тот не побежал тоже.
- Где они? Отвечай мне! – Острие сабли уперлось в живот старика. – Отвечай, или умрешь! Где мальчишка и провидец?
В недвижных волчьих глазах, устремленных на князя, был лед. И жгучая ненависть.
- Будь ты проклят, Высший, - едва слышно прошептал оборотень. – Будь ты проклят… А я останусь здесь и не побегу от тебя. Я должен заплатить за крамольные слова – и заплачу, но для начала…
- Где остальные? – процедил Файлис.
Но старик лишь отрывисто рассмеялся. Крихтайн даже не успел ничего понять, когда на горле у него вдруг сомкнулись длинные костлявые пальцы. Кривые острые когти впились в кожу, по шее потекли тоненькие обжигающие струйки… Безумные, налитые кровью глаза оборотня оказались в считанных дюймах от лица Файлиса. Князь захрипел, хватая ртом воздух.
- Ты чудовище! – брызжа слюной, прорычал оборотень. – О, с какой радостью я бы загрыз тебя! Я бы выпил всю твою кровь!
- Глупец, - выдавил Файлис и всадил саблю в живот оборотня.
Тот издал страшный вопль и отпустил князя. И повалился на землю…
Его кровь хлынула прямо на руки Файлису, забрызгала темный камзол и траву вокруг.
- Где второй мальчик с провидцем? – требовательно спросил князь, силясь отдышаться. – Отвечай, тварь!
- Или что? – криво усмехнулся оборотень. – Угрожать мне смертью ты не можешь: мне итак конец.
Дикая боль пронзила ладони Файлиса, кожа словно загорелась, и казалось, что под полыхающими огнем мышцами ломаются, крошатся кости. Запястья сдавило раскаленными тисками. Закусив до крови губу, крихтайн глухо простонал.
- Очень больно, да? – злобно ухмыляясь, спросил умирающий оборотень. – Если тебе все еще интересно, мальчишка и юный чародей не с нами. Еще у Рихмен они отделились от нас. Ты слишком поздно спохватился, Высший. Слишком поздно…
Вновь отвратительно рассмеявшись, оборотень испустил дух.
Файлис с трудом отдышался и посмотрел на свои руки. Боль понемногу отступала, но на коже остались страшные ожоги, кровоточащие, обнажающие живое мясо. Земля под ногами дымилась, и там, где на нее попала кровь чудовища, трава была выжжена начисто.
Рассудок затуманился, голова кружилась, князя шатало из стороны в сторону. Упустил… Опять упустил. И что теперь ему делать, чтобы восстановить доверие вождя?
Долго стоял Файлис над телом убитого врага, пока наконец, не почувствовал, что кто-то настойчиво трясет его за плечи. Встряхнувшись, князь разглядел прямо перед собой бледное лицо Лоугара.
- Господин! Очнись же! Ты в порядке?
- Где те двое? – спросил Файлис, когда пришел в себя.
- Скрылись, - молвил Лоугар, опуская голову. – Мы не знали, что оборотни даже днем могут так быстро бегать… Я готов принять от тебя наказание.
Однако Файлис не обратил внимания на его слова. Он окинул взглядом собравшихся вокруг него воинов, запыхавшихся и недоумевающих.
- Возьми их – и быстро на восток. Доберешься до Тенцала, упросишь князя Найгора собрать войско. Потом отправишься к людям и убьешь мальчишку, все ясно? Это приказ! Надеюсь, что получится убедить вождя отправить вам целое войско, чтобы навсегда уничтожить этих тварей вместе с их жалкими псинами! А сам я отравляюсь за вторым. – Нахмурившись и вздрогнув от нового приступа боли, князь пробурчал себе под нос. – Запад… Теперь я уверен, что он пошел на запад. Надо было догадаться раньше…
- Мой господин?
- Ты еще здесь, Лоугар? Быстро выполнять, что было велено! – Файлис указал пальцем на первого попавшегося на глаза солдата. – А ты пойдешь со мной, к Заршегу. По законам Хакриса я не могу теперь войти в город, но ты сможешь и передашь ему мое послание. – Файлис дотронулся до ожогов и стиснул зубы от нестерпимой боли. – Проклятый оборотень…
И он пнул бездыханное тело у себя под ногами.


- Као… Као! Что будет с Тазрасом?
Оборотень долго не отзывался, продолжая тащить мальчика на своей худой, но мускулистой спине. Рагхан ощущал, как гулко билось под ладонями его сильное волчье сердце, пытался извернуться так, чтобы из-за спины юноши увидеть его лицо, мрачное, повзрослевшее, каменное. Но Као смотрел только на горизонт. И лишь через несколько минут ответил:
- Он, верно, давно уже мертв, господин. Не думай о нем. Как и о Лекши.
- Но они пролили свою кровь за меня! – с непониманием воскликнул человек. – Как я могу теперь об этом не думать?
- И Тазрас, и Лекши – всего лишь воины. А воины для того и нужны, чтобы умирать за своих господ. За таких, как ты.
Непонятная ярость черным вихрем взвилась со дна опустевшей души Рагхана, и он с силой дарил Као кулаком во впалую грудь. Оборотень на миг задержал дыхание, однако никак больше не отреагировал.
- Кто сказал тебе, что я твой господин? Као! Ответь мне! – Взбешенный невозмутимостью юноши, Рагхан принялся стучать босыми пятками по его животу и едва прикрытым волчьей шкурой бедрам. Изо всех сил. – Ответь мне, Као! Ты сын вожака стаи… Но почему даже ты обращаешься со мной, как… как… Кто тебе приказал? Ну, кто?.. Говори: он? Эйнлиэт?
- Твой властелин заботится о тебе, Рагхан, - глухо проговорил Као.
- Нет! Что ты знаешь о том, как он относится ко мне? Ничего! Он мучает меня… И хочет сделать из меня тирана, такого, каким является сам. Такого, который будет идти к намеченной цели по горам трупов, увязая ногами в кровавом месиве. А я не хочу так!
- Тогда тебе следовало уйти с тем глупым мальчишкой, - холодно заметил оборотень. – Но… ты не ушел. Знаешь, почему? Тебе не хватило сил. А раз так, подчиняйся тому, кто сильнее, до тех пор, пока не почувствуешь в себе мощь, достаточную, чтоб его свергнуть.
Рагхан проглотил сбежавшие по грязным щекам слезы и, уткнувшись лицом в спину Као, прошептал едва слышно:
- Нет. Я не поэтому ушел – не только поэтому. Мне просто жаль людей: они ведь на самом деле такие… беспомощные. И я им нужен. – Голос мальчика окреп. – А еще я должен вернуться к своему отцу, к тому, кто дал мне разум. Ты слышишь, Као? Я служу Ганнусу, перед которым преклоняется даже Эйнлиэт!
- Разве ты любишь своего «отца», Рагхан?
- Да!
Као усмехнулся.
- Уверен?
Мальчик не ответил.