Вазила и Сивка

- У нас сторож новый, знаете, поди? – почесав лошадиное ухо, поинтересовался Вазила[1]. Он сидел на полу конюшни, маясь от дневной жары. Рядом с ним стояло корыто, откуда табунник время от времени черпал воду и отирал лицо. Седая шевелюра его была взлохмачена, глаза блестели. Он волновался.
- Тю, чего это ты так сердишься? - фыркнул Баган[2], высовывая из-за перегородки стойла рогатую темную мордочку. – Старик как старик, видали и хуже.
Коловерша[3] выгнула черную спинку и мурлыкнула:
- Согла-а-асная.
- Иди, киса, кликни домового, он-то лучше знает, - от нетерпения пристукнув копытцем, приказал Вазила.
Та послушно спрыгнула с колеса и шмыгнула к выходу.
- Вот увидишь, быть беде, - добавил табунник. – Спина сегодня чесалась – верная примета.
- Давай я тебя вилами по хребтине попотчую, вот и сбудется, - хитро прищурил зеленые глазенки Баган.
- Эка, кто-то долопочится сейчас! – разозлился Вазила.
Баган юркнул за перегородку стойла от греха подальше, но скоро оттуда раздалось хихиканье.
- Шел бы к телятам своим, - беззлобно проворчал табунник, пряча улыбку в усы.
- Да им то что? – Темная безволосая мордочка снова показалась из-за доски. – А вот ты присматривай за своим Сивкой. Как на духу говорю – Дворовой[4] уже бесится, аж искры из глазищ брызжут! Изведет жеребеночка. Не терпит он такой масти!
- Шиш ему! – Для наглядности Вазила изобразил «дулю» и сплюнул.
Из-за двери конюшни появился мохнатый старичок и заковылял к Вазиле.
- Доможилушка явился! – вскинулся табунник. – Рад-рад гостю дорогому, заходь, присаживайся!
- Будьте здравы, духи добрые, - поздоровался Домовой и, оправив серую рубаху, уселся на колесо телеги, облюбованное Коловершей. Та прыгнула ему на колени и замурчала, свернувшись калачиком.
- И тебе не хворать, - отозвался Баган и вылез из укрытия.
- Дело есть, старинушка, - ласково заговорил Вазила. – Говорят, хозяева сторожа нового наняли?
- Говорят, - кивнул Домовой, почесавшись.
- Что за человек?
- Дрянной, - махнул его собеседник лохматой лапой. – Так что, глядите в оба. Ленивый и поспать любит. – Он кашлянул и добавил деловито: - Пойду я. Дела у меня. Ну, бывайте!
* * *
Наступила ночь. В конюшне стояла сонная тишина. Иногда в стойлах всхрапывали лошади и переступали копытами, стук которых подхватывало гулкое эхо.
Вазила сидел на балке под самым потолком и дремал. Рядом тихо мурчала Коловерша. В углу на бочке, привалившись спиной к стене, спал новый сторож. Был он старым и маленьким, никуда не годным, как подумал сам табунник, едва завидев его.
Озорница Дрема постаралась, наслав сон на всех стражей конюшни, как на людей так и на нелюдей. Поэтому никто из них не видел, как по стенам мелькнула вдруг чья-то кривая тень. И исчезла. В стойле заволновалась лошадь.
Коловерша навострила ушки.
- Что, киса? – проснулся Вазила.
- Чую дух нечи-и-стый, - протянула она.
Табунник потянул носом и фыркнул по лошадиному.
- А этот – дрыхнет! – буркнул он и швырнул в сторожа щепкой. – Пойду-ка я, проверю Сивушку.
Табунник почуял неладное еще не добравшись до кобылицы с сивым драгоценным жеребенком. Из их стойла тянуло дымом. Занялось сено в яслях.
- Пожар! - завопил Вазила.
Коловерша сиганула на голову сторожу и дала стрекача. Дед Альшан подскочил, ничего не понимая со сна.
- Что? Кого?
Прямо перед ним взлетело корыто и понеслось к дальнему стойлу. Оттуда валил густой белый дым.
- Горим! – ахнул старик, выпучив глаза. Но не сдвинулся с места.
- Верша! – заорал Вазила что было сил, - зови Багана! Самим не справится!
Но тот уже ворвался в конюшню:
- Туточки я! Лошадок выводи, старинушка!
Сухие доски полыхнули огнем. Языки пламени взметнулись к крыше.
Баган рванул дверцу стойла, где металась кобылица.
- Сивушка мой! – заорал Вазила и кинулся внутрь. Жеребенок испуганно жался к стене. Недолго думая, табунщик схватил его за ноги и взвалил себе на спину. Дым застелил уже все вокруг. Вазила не видел, как Баган отпирал стойла, выгоняя лошадей в проход, и ринулся наугад, унося на себе жеребенка. Угар и его лишал сил. Выскочив их конюшни, табунщик скинул с себя ношу. Жеребенок резво вскочил, а Вазила влепил ему смачного шлепка: - Беги, шельмец! – и снова юркнул в конюшню.
- Баган! – позвал он, ничего не разбирая в дыму.
- Верхом садись! Выводи! – пронзительно заверещал тот.
Вскочив на первую попавшуюся лошадь, Вазила, свистнул, направляя ее к дверям…
* * *
- Скоро рассвет, - Баган мечтательно посмотрел на светлеющее небо, лежа на траве кверху пузом.
- Ночка выдалась, - вздохнул Вазила и глянул в сторону сгоревшей конюшни, потом толкнул в бок засыпающего рядом Домового. – А старика-то ты вытащил почитай на своем горбу, - он весело расхохотался. – А говорил – «дрянной». Откуда ты только взялся там?
- Дык, порядок должен быть, - смущенно ответил Доможил. - Раз приблудился ко двору, я за него в ответе, - он скосил глаза на жеребенка, уже забывшего ночные страхи. Встряхивая светлой гривкой, он, играясь, бегал по лужку. – Счастливый, из огня злого духа живым вышел. Берегите его…

___________________________

Вазила[1] (он же конюшник, табунник) — дух-покровитель лошадей в славянской мифологии
Баган[2] — дух-покровитель рогатого скота
Коловерша[3] — помощница домового; видом похожа на кошек, чаще всего черной масти
Дворовой[4] - причислен к злым духам, и все рассказы о нем сводятся к мучениям тех домашних животных, которых он невзлюбит