Взрывоопасная любовь (СЛР) Книга 2.

Ты нам его покажешь???

Messalina пишет:

Ты нам его покажешь???

Да! конечно!!! как только напишу)))
Вот маленький кусочек...

Спойлер:

Здорово! В который раз убеждаюсь, что это твое - писать романы! Жду полной версии

Спасибо!!! Линочка, очень приятно такое слышать!
Думала, конечно - про волшебство на Рождество... но получилось только Рождество... а теперь думаю - не взять ли другой праздник? затянула я с этой историей)))

Главное история, а праздник лишь ее часть!

Верно говоришь)))
эххх щас химию своему ненаглядному доделаю... и начну писать продолжение))))

Глава 17.

Когда я пришла в столовую на открытой веранде в главной хижине, моя команда в полном составе уже заканчивала есть свой завтрак. Бэн и Фрэнк, как обычно, с набитыми ртами пытались одновременно жевать и говорить, точнее, издеваться над Крисом, который мечтательно прикрыв глаза, делал вид, что язвительные шутки двух верзил-близнецов никак его не касаются и не затрагивают. Хотя румянец на щеках и нервно поджатые губы явно свидетельствовали об обратном. Молли и Сьюзан сидели по правую руку от своих мужей. Близняшки пребывали явно не в самом прекрасном расположении духа. Их лица были бледными. Они смотрели на остатки своего завтрака, как на нечто радиоактивное. Рио сидел отдельно от всех. Закинув ноги на перила, он читал газету и пил кофе маленькими глотками.
Миранда кинула на меня мимолётный взгляд, от которого повеяло арктическим холодом. Я поёжилась.
Тори при виде меня улыбнулась уголками губ, вновь погрузившись в свои мысли.
Я села за стол, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Новый день не принёс долгожданных ответов на многие мои вопросы. Но ведь было ещё только утро. Всеми клетками своего тела я предчувствовала, что этот день станет самым длинным в моей жизни. Я не могла предугадать и предсказать дальнейшие шаги Алана. Я не знала, что на уме у Матео. Я чувствовала негатив со стороны Миранды. А ещё я переживала за Тори. Из-за присутствия рядом Дамиана, моя подруга изменилась, стала более раздражительной и рассеянной.
Будь неладны все эти мужчины! Будь неладны наши женские капризы и гормональные всплески!
Когда мужчины нет рядом, мы – женщины – жалуемся на судьбу, ропщем и жалеем себя. Мы злимся на демографическое неравенство, на сексуальную ориентацию, социальный статус и много других факторов, что в современном мире разрушают понятие слов: «Любовь, верность, ответственность».
А когда мужчина появляется в нашей жизни, мы снова ропщем и жалеем себя. Мы постоянно задаём себе один и тот же вопрос: «Что я делаю рядом с этим мужчиной?». Мы становимся мнительными и подозрительными. Конфетно-букетный период заканчивается для нас после первого подаренного букета, далее мы уже планируем совместную жизнь с этим мужчиной на десять лет вперёд. Мы просчитываем варианты и оцениваем потенциал возможного кандидата в мужья. Главное для нас – быть уверенной в своём мужчине, доверять ему и разделять с ним все малодраматические события каждого прожитого дня.
Хм-м… Когда я выходила замуж за Алана я думала совсем о других причинах. Я даже и представить себе не могла, какие последствия дадут о себе знать после моего такого опрометчивого поступка…
Буквально пару дней назад я начала представлять себя и Алана, идущих рука об руку по кромке берега. Пять, десять… тридцать лет совместной жизни…
Я наивно полагала, что мы состаримся вместе. Я хотела в это верить!
Но слишком много секретов и недомолвок расчленили наше счастье. Гранитная стена длиною в бесконечность. И я не была уверена, что смогла бы её перепрыгнуть.
– Кэти, передай, пожалуйста, кофейник! – я моргнула, возвращаясь обратно в реальный мир, посмотрела на Сьюзан, которая должно быть уже не в первый раз ко мне обращалась, машинально передала ей белый кофейник.
– Сьюзан, ты же не любишь кофе! – удивлённо посмотрел на свою жену Бэн.
– Да, дорогой, – виновато улыбнулась она.
– Так почему же ты который день пьёшь эту гадость?
– Кажется, у меня при здешнем климате развилась лёгкая кофеиновая зависимость, – ответила Сьюзан, наливая в чашку ароматный чёрный кофе, без сливок, с двумя ложками сахара.
– С чего бы это? – с сияющей улыбкой спросил Бэн.
– Не знаю, – Сьюзан слегка пожала плечами, глотнув из чашки свой кофе.
– Точно? – Бэн подозрительно сузил глаза. – Не хочешь мне ничего сказать?
– Нет, – равнодушно ответила она.
– Может быть, ты это хотела сказать не при всех, а мне лично, наедине? – продолжал донимать её своими вопросами Бэн.
– Да, нет же, говорю тебе! – немного повысив голос, Сьюзан посмотрела на своего мужа недовольным взглядом.
– Может быть, ты мне об этом скажешь немного погодя? – он подмигнул ей.
– Да нечего ей тебе сказать! Успокойся и ешь свой шоколадный кекс, запивая его протеиновым коктейлем! – раздражённо прорычала Миранда.
– Ой, кто-то сегодня стал не с той ноги, – веселясь, с иронией прокричал Крис.
– Да, похоже, что кое-кто, – Фрэнк посмотрел на меня, Тори и Миранду, – вообще сегодня не ложился спать.
– Мы что-то пропустили? – поинтересовался Рио, отвлёкшись от чтения, пристально посмотрел на нас троих.
– Нет, – в один голос ответила вся женская половина нашей команды.
Мужчины переглянулись, показывая тем самым, что догадались, что мы что-то скрываем от них.
Я обвела взглядом стол. Мне безумно хотелось есть, но стоило только посмотреть на яичницу, бекон, кексы и фрукты, как к горлу подступал приступ тошноты. Даже от вида хлеба я начинала глубоко дышать. В итоге, за неимением лучшей альтернативы ограничилась стаканом апельсинового фрэша.
– Молли, дорогая, мне кажется, ты о чём-то хотела мне рассказать вчера, – Фрэнк решил начать с «лёгкой» артиллерии – своего обаяния.
– С чего ты взял?
– Ну, ты была несколько… э-э-э… взбудоражена после вашего похода в деревню. Что там произошло? А?
– Да ничего особенного, – она посмотрела на Тори, а затем быстро перевела взгляд на Фрэнка и улыбнулась ему. – Я и забыла, честное слово, что хотела вчера тебе рассказать.
– А ты, Сьюзан?
– Нет. Бэн. Мне тебе нечего сказать, – немного раздражённым голосом процедила Сьюзан, наливая себе вторую чашку кофе.
– Говорил же я вам, что рыбалка – отстойная идея! Надо было в деревню идти, – пожаловался Крис. – Тем более что практически ничего не поймали.
– Говорил же я вам, – кривляясь, передразнил его Бэн. – Если бы ты больше молчал, то не спугнул бы нам всю рыбу.
– Трудно спугнуть то, чего там и в помине не было, – парировал Крис.
– Малыш, – Бэн обратился к Крису. – Я тебе что говорил про не зарываться на взрослых?
– Старческий склероз, дядя Бэни? – передразнил его Крис.
– Видимо, брат, наши уроки хорошего тона для малыша Криса ничего не значили, – Фрэнк криво улыбнулся.
– Согласен, брат, – усмехнулся Бэн. – Кажись, без хорошей порки этот балабол вообще ничего не понимает, – его голос по тону стал угрожающе-ироничным.
– Э-э-э… Ребят! Вот только не надо угрожать своими бицепсами и трицепсами! – Крис, улыбаясь, поднял руки вверх. – Не забывайте, мы состоим в разных весовых категориях!
– Бэн! Фрэнк! – в голос прокричали Молли и Сьюзан. – Прекратите немедленно себя так вести!
Братья переглянулись, с обидой поджали губы и насупились. На несколько минут повисло напряжённое молчание.
– А где Матео? – поинтересовался Крис.
– А почему ты у меня это спрашиваешь? – удивлённо спросила Миранда. – Я не поисковая система и знать не желаю, где его носит! Пусть хоть сквозь землю провалится! – она раздражённо фыркнула.
– И всё же, где он? – Крис явно нарывался своей глупостью на тягчайшие последствия.
– Хм-м… мне показалось утром и видел Дамиана Китана, – задумчиво протянул Фрэнк, подперев рукой подбородок.
– Хм-м… а мне показалось, что я видел Алана Кингсли, – тем же тоном, копируя позу своего брата, сказал Бэн.
– Ха! Значит у нас групповые галлюцинации! – радостно воскликнул Крис. – Потому что я видел утром и того и другого!
– Теперь тоже никто ничего нам не хочет сказать? – хмурясь, Бэн посмотрел на нас с осуждением. – Я так понимаю у нас пополнение в экспедиции?
– Типа того, – пробурчала Тори.
– А подробности?
– Китана и Кингсли заменят двух учёных, что должны были сопровождать нас по условию мистера Шейна, – скороговоркой проговорила Тори.
– По вашим лицам не сказать, что вы безумно рады этой замене, – проницательно сказал Рио.
– У нас нет выбора, – вымученно вздохнула Тори. – Оказывается, что Китана на самом деле главный спонсор всех наших экспедиций. По договору мы обязаны взять его в экспедицию, если он изъявит такое желание.
– Тори, прости, я не знала, что он стоит за этим договором, – я посмотрела на подругу, которая из последних сил храбрилась перед нами, на самом деле я чувствовала, как ей тяжело сейчас.
– Да всё нормально. Я и сама могла бы догадаться об этом…
– Ну, а Кингсли? – спросил Бэн. – Его присутствие в договоре же не прописано?
– Он нам нужен, – сказала я, прежде чем подумать. – Хант будет преследовать нас, а у Алана есть кое-какой опыт в… – я мучительно подбирала слова в голове. – …В этом.
– В чём? – наивно поинтересовался Крис.
– В охране, – быстро нашлась я с ответом.
– Чего? – с той же наивностью спросил Новак.
– Твоей тушки, малыш, – с издёвкой сказал Бэн, и вместе с Фрэнком рассмеялся над своей шуткой.
– Не поперхнитесь своим смехом, – обиженно пробурчал Крис.
– И как ты себе представляешь всё это? – Миранда буквально прожигала меня своим взглядом. – Они вчера чуть не убили друг друга, вцепившись, как два дикаря в драке за последний кусок еды.
– Они разберутся с этим, – глухо произнесла я.
– Что тебе известно, Кэти? – её голос пронизывал отчаянием неведения.
– Не так много, как хотелось бы, – дерзко ответила я.
– Так почему ты не можешь сказать мне, что знаешь?
– Потому что это не моя тайна, Мира! – вскрикнув, я резко поднялась. – Матео расскажет тебе всё, когда будет готов к этому! А ты… – я посмотрела ей прямо в глаза. – Ты будешь готова принять его таким… – последние слова едва лишь прошептала.
Миранда с силой сжала кулаки, отведя взгляд в сторону. На миг в них блеснули слёзы, но Мира быстро взяла себя в руки, став, как и прежде отчуждённой.
– А где же сейчас Матео? – совершенно невинным тоном поинтересовался Крис.
– Матео со своим домашним питомцем из семейства кошачьих, в данную минуту что-то яростно пытается доказать Кингсли, – с лёгкой иронией сказал Рио. – Кажется, он велит ему валить отсюда как можно дальше, иначе… – он сделал паузу. – О! Феликс показал свои клыки!
– Что?! – испуганными голосами прокричала я и Миранда.
Мы обе с одинаковой скоростью вскочили со своих мест и подбежали к Рио.
– Твою мать! – вырвалось у меня. – Алан, ни дня без приключения на свою задницу прожить не можешь?! – услышав мой дикий крик, муж на кратчайший миг замер, а затем переключил всё свое внимание на меня одну.
– Матео, какого чёрта ты делаешь? – Миранда все свои негативные флюиды направила на своего бывшего мужа.
– Это вас не касается, – прорычал Матео. – Мы решим это дело сами.
– Ни черта вы сами не решите, – сделав шаг и перегнувшись через перила, я гневно посмотрела на стоящих внизу мужчин и ягуара. – Это касается нас тоже!
– Кэти… – от голоса Алана у меня задрожали колени, а к горлу подступил ком. – Я хотел поговорить с тобой, – он так посмотрел на меня, что я готова была провалиться сквозь землю или взлететь на небеса.
Алан сделал шаг вперёд. Матео было хотел остановить его рукой, но Алан ловко увернулся, по инерции замахнувшись кулаком.
– Нет! – выкрикнула я.
В нескольких миллиметрах от лица Матео кулак Алана остановился. Матео даже не моргнул, а моё сердце буквально ухнуло вниз и резко подскочило вверх. Феликс зарычал, оскалив морду.
– Я сейчас спущусь.
Алан вернулся в прежнее положение. Я словно на ватных ногах прошла мимо друзей, не в состоянии даже взглянуть на них.
Через несколько минут я и Алан шли на расстоянии метра друг от друга. Я вела его к тому озеру, на которое приходила этой ночью. Самое спокойное место для разговора.
Я нервно покусывала нижнюю губу, думая как вести себя при разговоре, какие вопросы хотела бы задать, и главное, как я отреагирую на его ответы. Могла ли я заранее предугадать своё поведение?
Где-то глубоко в моей душе теплилась надежда, что я поверю словам Алана, что смогу найти в себе силы, чтобы понять и простить. Возможно, я вновь начну ему доверять…
Я настолько сильно погрузилась в свои мысли, что не заметила торчавший из земли корень дерева. Споткнулась. И даже не успела вскрикнуть от неожиданности, как Алан схватил меня за талию, крепко прижав к своей груди, спасая от падения.
Он прижал меня к себе, вдыхая аромат моих волос. Его руки были нежны и всё же, словно оковы удерживали меня подле него. Моё тело начало предательски дрожать, отзываясь на его тепло. Одна ночь без его объятий – я уже соскучилась по ним. Каждой клеточкой своего тела я ощущала волны тепла, исходящие от него. Каждый мой нерв наэлектризовывался, переходя в возбуждённое состояние.
Я глубоко вздохнула и попыталась освободиться. Тщетно, что и следовало ожидать. Я не могла его просить освободить меня из принципа, моя гордость вкупе с упрямством просто не простили бы мне такой поступок. Поэтому мои попытки вывернуться из его объятий имели свойство продолжаться, даже при наличие незаинтересованности с обеих сторон. Только вот Алан совсем не скрывал своих намерений.
– Кэтрин… – каждую букву моего имени он растянул с особой нежностью. – Любимая… – сердце в груди защемилось, сжалось, а затем снова стало биться с большей скоростью, качая кровь в моём теле. – Просто постой ещё так со мной… хотя бы минуту…
– Алан, я не думаю, что… – его ладони плавно прошлись по изгибам моего тела, остановившись на бёдрах, с нежностью сжали их.
Чувственная пелена всех эмоциональных расцветок встала перед моими глазами. Кислорода стало остро не хватать, я попыталась глубоко вздохнуть, но в этот момент Алан резко перевернул меня лицом к себе, и впился своими губами в мои губы. Он завладел ими, как триумфатор, жадно поглощая каждый мой вздох.
Он был покорителем, а после – сам покорился. Его поцелуй стал: нежен, лёгок, словно воздушные крылья бабочек едва задевали мои губы, нос, глаза, щёки… Он целовал моё лицо, придерживая его своими ладонями, словно я самая хрупкая и ценная вещь в этом мире.
– Кэти, я не могу сопротивляться тебе… – хрипло прошептал он. – Не могу устоять перед тобой… Понимаешь?
По его лицу было видно, что признание давалось ему с трудом. Он посмотрел мне прямо в глаза, проникая взглядом в мою душу.
– Я боюсь потерять тебя…
Едва коснулся моих губ, ожидая ответной реакции. Разумом я понимала, что без каких-либо объяснений со стороны Алана, я не могла простить ему его ложь. Но сердце тянулось к нему. Всеми фибрами своей души я верила в искренность сказанных им слов. Я видела, в его глазах своё отражение. Я улыбалась.
Закрыла глаза и передо мной появилась картинка: я и Алан, рука об руку идущих вдоль кромки берега, за нами бегут наши дети. Мальчик и девочка. Они наперегонки пытаются догнать собаку – ещё одного члена нашей счастливой семьи.
Мы – семья. И рядом друг с другом мы счастливы.

– Алан?
– Да, любимая?
«Любимая…», – я мысленно повторила, сказанное им слово. Так много смысла всего в семи буквах. Такой непередаваемый спектр эмоций оно вызывает в душе. Это как увидеть двойную радугу. Явление настолько редкое в природе, что его можно принять за чудо. Увидев её и загадав желание, ты веришь, что оно непременно исполнится.
– Почему у нас с тобой не всё как у других?
Алан приподнявшись на локте, вопросительно посмотрел на меня. Он улыбнулся уголками губ. Как же улыбка преображала его лицо! Оно словно светилось изнутри.
Я провела подушечками пальцев вдоль линии его нижней губы. Алан прикусил кончики моих пальцев. Его глаза заискрились смехом. Я чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире.
Единственной. Желанной. Любимой. Любящей.
– Я хочу сказать… – его рука легла мне на грудь, пальцы начали теребить набухший сосок. – Обычно секс бывает после ссоры, а мы даже ещё не начали ругаться…
Алан издал тихий смешок.
– Хочешь поругаться? – с иронией поинтересовался он.
– Ну, я думала об этом… в самом начале… – глубоко вздохнула, когда он с садисткой нежностью провёл своей рукой по внутренней стороне моего бедра.
– Хорошо, – он наклонился и поцеловал меня в шею. – Давай поругаемся, а потом снова займёмся любовью. Как тебе такой план? – его взгляд проникал глубоко ко мне в душу, затрагивая все струны моего женского самолюбия.
– М-м-м… В твою голову порой приходят замечательные идеи!
– Рад был удивить тебя, дорогая.
– И всё же нам необходимо с тобой обсудить некоторые моменты… нашего совместного будущего… – тихо прошептала я, внимательно наблюдая за его реакцией.
– Прекрасно. С чего начнём?
– Как насчёт сказать мне правду? – я серьёзно посмотрела на него. – Почему солгал, что больше не служишь? Почему не сказал, что стал Альфой в «Стае»?
– Не хотел, чтобы ты думала обо мне ещё хуже, чем я сам, – с едким сарказмом произнёс он.
– Я серьёзно, Алан! – упрекнула его.
– Так и я не шучу, Кэти. – Он отвёл свой взгляд в сторону. – Матео был прав, сказав, что такие, как мы не имеем право на любовь.
– Ты поэтому скрыл от меня правду?
– Я не хотел всё испортить… – глухим сдавленным голосом произнёс Алан. – Не хотел тебя спугнуть… – он криво усмехнулся. – Ты похожа на лань, такая же осторожная.
Он тяжело вздохнул, прежде чем начать говорить:
– Кэти, с той первой минуты, что я увидел тебя в лагере на Аляске, не было и дня, чтобы я не переставал думать о тебе. Ты была для меня своего рода наваждением. Я грезил о тебе не только во снах, но и наяву. Даже, когда меня пытали, я всё равно вспоминал тебя: твоё лицо, волосы, смех, улыбку… Один лишь твой образ поддерживал во мне жизнь… даже тогда, когда так сильно хотелось умереть…
Я затаила дыхание, понимая, что таким ещё Алана никогда не видела. Таким Алана, скорее всего, вообще никто никогда не видел. Он был таким искренним, говорил так откровенно, что усомниться в правдивости его слов мне даже в голову не приходило.
– Когда твой дед понял, какие я испытываю к тебе чувства…
– Когда ты меня спас, – перебила его я.
– Да, – он сжал руки в кулаки. – До этого мне удавалось скрывать свои чувства, несмотря на проницательность командира. Понимаешь, нас учили «отключать» все свои эмоции. Мы были не чем иным, как хладнокровными роботами с определёнными навыками. Убивали, взрывали, похищали, пытали… – его голос сорвался, и он закрыл глаза, помотав головой, словно прогоняя кошмарные образы, ужасные воспоминания из своего прошлого.
Алан резко развернулся ко мне спиной. Сложил руки в замок. Замолчал, словно накапливая в себе силы для последующего откровения. Его плечи напряглись, мышцы спины натянулись, словно стальные тросы.
Я ждала, не смея его потревожить. Ему нужно было высказаться, рассказать обо всём, что наболело, что так долго под прессом копилось у него в душе. Это было нужно не только ему, но и мне. Это было просто необходимо для нас обоих, для нашего возможного будущего.
– За эти несколько дней, что мы женаты, многое изменилось, – он посмотрел мне в глаза, словно сквозь меня. – Все эти годы ты была для меня ничем иным, как неким образом, воспоминанием. А потом я увидел твою улыбку. Я узнал бы её из тысячи, – он мечтательно закрыл глаза, едва улыбнувшись уголками губ. – Ты стояла на балконе своего номера. Твои волосы слегка развивались на ветру. Ты улыбалась восходу. Мне даже показалось, что я слышал твой смех. – Алан сделал значительную паузу, а затем проницательно посмотрел на меня. – Я думал, что ты вновь мне привиделась.
– Ты никогда не думал, что увидишь меня вновь?
Он покачал головой.
– Никогда.
– И никогда не хотел?
– Хотел… Желал… Но знал, что этому не сбыться, – он горько усмехнулся. – Потом я просто свыкся с этой мыслью. Что мне просто не суждено быть рядом с тобой.
– Я тоже думала о тебе… – я прикусила губу до боли. – Когда Джо отослал меня к родителям в Англию, я возненавидела его. Но не за это, а за то, что он не дал мне возможности поблагодарить тебя… – я протянула к нему руку и положила её ему на грудь, где билось его сердце. – Он даже не сказал мне, как тебя зовут.
– Разве это имело для тебя значение?
– Имело… Сначала я сильно испугалась, но потом… Я каждый раз воспроизводила в своей памяти тот момент, когда ты протянул ко мне свою руку. Я вспоминала взгляд, с которым ты на меня смотрел. Твои глаза. Я даже начала придумывать разные сцены нашей следующей встречи. Я планировала каждую минуту нашего знакомства. Продумывала до мелочей, что тебе скажу и, что возможно услышу в ответ.
Несколько минут мы смотрели друг на друга. Я моргнула. Алан глубоко вздохнул.
– После того, как Тори представила нас друг другу, точнее после твоих резких замечаний в мой адрес, я разозлился…
– На меня?
– На себя. За то, что так идеализировал твой образ. В тот момент в твоих глазах пылал огонь. Ты злилась на Тори и заочно на меня, потому что я оказался виноват в том, что твоя подруга забыла про своё выступление на конференции.
– Я напомнила тебе Джо, – сухо констатировала я. – Многие говорят, что я его точная копия, но…
– Ты очень на него похожа. Возможно, ты даже сама не замечаешь или не хочешь признавать этого, но в тебе его черты характера.
– Значит, поэтому ты так резко со мной разговаривал в тот вечер?
– Я оказался ещё хуже, – в его глазах была грусть. – Ненависть к твоему деду отравляла все эти годы мой организм ужасным ядом, какими бы способами я не пытался его вывести.
Алан посмотрел на меня. Его глаза напоминали небо в августовский дождливый день. По моему телу пробежала дрожь.
– Я решил поиграть с тобой.
– Что? – тихий стон вырвался из моей груди.
– Хотел воспользоваться, влюбить в себя, сломать и выбросить, как ненужную вещь. Хотел доказать своё превосходство. Власть, силу. Думал, что тем самым превращу жизнь твоего деда в настоящий ад, как он превратил мою.
– Почему?
– Потому что ты – его слабость.
Я устало опустила глаза. Слёзы капля за каплей стали струиться по моим щекам. Алан стал нежно убирать их с моего лица. Движения его были плавными, едва ощутимыми.
– Но ты передумал…
– В тот же вечер, когда ты пьяная упала в мои объятия. Я понял, что не смогу этого сделать.
– Почему ты так сильно ненавидишь Джо?
– Трудно сказать, – он пожал плечами. – Но, скорее всего, по той же причине, что и он ненавидит меня…
– Я?
– Ты, милая, – он провёл пальцем вдоль линии моего лица. – Ты стала нашим камнем преткновения.
– Не понимаю… – искренне недоумевала я.
– Твой дед сделал на мне ставку. Он планировал со временем снять с себя обязанности вожака «Стаи».
– Он готовил тебя на своё место?
– Да. Он видел во мне способности и желание. Я не был обременён семьёй. Сестра жила с Томасом. Я мог не беспокоиться о ней. Меня ничего не сдерживало. До того момента, как я глупо влюбился в тебя.
– Но что в этом такого плохого?
– Ты, правда, не понимаешь? – с сомнением поинтересовался он.
– Нет, – злость и обида начинали бурлить во мне.
– Ты бы стала моим слабым местом. Но даже не это главное…
– А что тогда?
– То, что из всех девушек в мире, в которых можно было влюбиться, я выбрал именно внучку командира. Какая ирония, – он горько усмехнулся.
– Алан… – он посмотрел на меня. – Почему ты продолжил служить под его началом? Почему не перевёлся или вообще не уволился?
Он пожал плечами и тихим голосом произнёс:
– Возможно потому что надеялся доказать ему… и себе… что могу быть достоин тебя… В конечном итоге, я стал именно тем, кем хотел меня видеть твой дед. Я стал Альфой.
Он взял мою руку и посмотрел на меня. Его взгляд прожигал.
– Я готов послать всё к чёрту ради тебя. Только скажи…
Больше не сдерживая своих эмоций, я крепко обняла его. Прижалась всем телом к нему. Начала дико и неистово покрывать его лицо поцелуями. Сладкосолёными от моих слёз и счастья, что такой мужчина, как Алан любил меня. Сердце в моей груди билось в том же ритме, что и сердце Алана. Тело дрожало в его руках.
– Я люблю тебя! – ладонями обняла его лицо, сквозь слёзы улыбаясь. – Люблю! Слышишь меня?! Нас ничто и никто не разлучит! Мы всегда будем вместе!
– Кэти… – он с нежностью провёл по моим волосам. – Моя маленькая, Кэти. Моя девочка… Ради одной лишь твоей улыбки я пойду против всех, кто встанет на нашем пути…
– Я люблю тебя, Алан… люблю… люблю…

Полтора месяца спустя…
– О, Боже! – я приложила руку ко рту в очередном приступе тошноты.
– Дыши глубже, – ко мне подошла Сьюзан, приподняв мои мокрые от пота волосы. – Всё ещё грешишь на вчерашнюю рыбу?
– Она была просто ужасно приготовлена. Надо запретить Дамиану дежурить по кухне, – едко высказалась я.
– Рыба была просто великолепна, как и мясо с овощами позавчера.
– Не напоминай… Прошу тебя… – моя голова закружилась от тошноты, подступившей к горлу.
– Ох, Кэти… Почему ты так сопротивляешься очевидному?
– Чему? – с недоумением посмотрела на неё.
– Тому, что ты и Алан ждёте прибавления, – Сьюзан лучезарно улыбнулась мне.
– Что ты только что сказала? – я была уверена, что мне это просто послышалось.
– Ты беременна, Кэти.
– Нет!
– Глупо это отрицать, когда факты на лицо, – она указала на меня. – Но я тебя прекрасно понимаю, подруга.
Я присела на сваленный ствол дерева, потрясённо уставившись в землю. Несколько недель счастливой семейной жизни, наполненной любовь и лаской, затупили мои прежние опасения. Я не думала. Не предполагала. Не знала и даже не догадывалась.
Инстинктивно положила руку на живот. На губах появилась улыбка. Во мне словно распустился цветок. Лучи солнца согревали его лепестки, а капли дождя придавали сил для дальнейшего роста.
– Это чудо, – я заметила, как Сьюзан аналогично положила свою руку себе на живот. – Совсем скоро на этот свет появится малыш. Это такое счастье…
– Сьюзан… Ты?..
– Да.
– Когда?
– Когда я это поняла? – она улыбнулась мне. – Месяца три назад.
– Что? Но почему ты до сих пор не сказала об этом Бэну?
– Пр-ф… – недовольно фыркнула она. – Мой муж так сильно хочет от меня ребёнка, что настолько слеп, не видя те изменения, происходящие в моём организме и настроении.
– Почему не скажешь ему?
– Жду, когда он сам догадается, – упрямо произнесла она.
Я рассмеялась.
– Кэти?
– Да?
– Ты будешь прекрасной матерью.
– Почему ты мне это говоришь?
– Потому что вижу твой страх.
– Через это все проходят, – словно в оправдание сказала я.
– Ты и Алан, справитесь с этим.
– Да…
Чувство первоначальной радости сменилось оттенком грусти. Холодок прошёлся по позвоночнику, а в душе зародилось липкое ощущение, словно что-то должно произойти вскоре. Это ощущение стало возрастать, голова закружилась…
Я потеряла сознание…

Глава 18.

"Бомани":

"Секани":

А это песня, которая передает общий смысл состояния Кэти после всего, что произошло между ней и Аланом.
Невероятно красивая песня, и клип просто потрясающий!

"перевод песни":

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. В руках бокал с шампанским. Со всех сторон до меня доносились чьи-то голоса. Шум, который напрягал нервы до предела. Голова болела. Не от выпитого шампанского. Я не сделала и глотка за вечер.
Не привыкла к такому большому скоплению людей в одном помещении. Точнее – забыла. Пыталась сконцентрироваться. Отбросить лишнее и подумать о чём-нибудь хорошем. О том, например, почему я здесь, вернее – для чего и ради кого.
Тяжесть в ногах. Тонкие шпильки. Давно я не ходила на каблуках. Растеряла навыки.
Горькая усмешка про себя. Взгляд со стороны: одинокая девушка в зелёном шёлковом платье, струящемся по довольно худому телу; прямая спина; на лопатке – объёмная татуировка из зелёных чернил с изображением крокодила – символ моего возрождения. Короткие волосы, подстриженные и уложенные в форме шипов, словно вихрем поднимающихся вверх. Цвет – красное дерево в сочетании с тонкими тёмно-каштановыми прядями. Красивый и ровный бронзовый оттенок кожи, намного темнее, не характерный для соляриев Восточного побережья.
Крепче сжала бокал. Из последних сил сдерживала себя, чтобы не сбежать.
Жарко. Душно. Чувствовала, как капелька пота медленно стекает по виску, оставляя влажную дорожку на пульсирующей вене. По позвоночнику прошёл озноб. Пальцы началит мелко дрожать.
Что это? Лихорадка?
Меня попеременно бросало то в жар, то в холод. Перед глазами появлялись тёмно-красные круги.
Облокотилась рукой о стену, лбом прикоснувшись к холодной поверхности. Сделала глубокий вдох и выдох, восстанавливая нормальное состояние.
Поспешно отстранилась. Не стоит привлекать к себе внимание. Я и так почти физически ощущала взгляды, брошенные в мою сторону. Один из них до боли обжигал.
Сделала глоток шампанского. Плохая идея. Стало ещё хуже.
Твою мать! Когда же этот вечер закончится?
Медленно перевела взгляд на противоположную стену, всё внимание на циферблат, круглый, под стеклом. Я буквально слышала, как стрелки часов совершали своё движение по кругу, отбивая в моей голове барабанную дробь.
Воистину! Я продержалась целых двадцать минут!
Твою мать! Ещё целых пять часов истинно адских мучений!
А ведь когда-то я не обращала на это внимания… Любила светские мероприятия и могла до самого утра проводить время в обществе художников, дизайнеров, модельеров.
Хм… Как давно это было…
Не время раскисать и жалеть себя! Собрать волю в кулак, послать всех к чёрту и получить то, зачем пришла! Таков был план! И я была обязана ему придерживаться!
Я посмотрела на фотографию на стене. Голубоглазый мальчишка с ямочками на щеках задорно улыбался мне. За один лишь взгляд этих кристально чистых глаз я готова была пожертвовать всем на свете.
– Бомани1, мой мальчик, – прошептала я. – Обещаю, что скоро вернусь, и мы больше никогда не разлучимся.
Слова прозвучали, как клятва.
– Это ваш сын?
Холодная волна страха окатила меня с ног до головы. Я замерла, словно парализованная. Не могла пошевелиться, даже взмах ресниц был равносилен мгновенному разрушению.
– Вам плохо?
Его рука слегка сжала моё плечо.
– Что с вами? Могу я помочь?
Да! Не трогай меня! Не говори со мной! Уходи! Прочь! Не смей на меня смотреть!..
Алан…
Я с силой прикусила губу, подавляя слёзы. Повела плечом, чтобы скинуть его руку. Не поднимая головы, отстранилась на шаг. Сбежать. Куда угодно. Желательно очень далеко.
Он предугадал мою попытку, резко схватив меня за руку чуть ниже плеча. Не сильно, но крепко, нежно поглаживая пальцем кожу.
Не могла поднять голову. Длинная чёлка спасала, закрывая часть лица.
Боялась посмотреть ему в глаза. Я знала, что там увижу – призрение и ненависть, в лучшем случае – равнодушие.
– Не бойтесь, – ласково утешил он. – Я безобиден, словно котёнок.
Раньше бы я фыркнула, гордо задрала подбородок и в ответ дерзко произнесла что-то на подобие этого: «Не смеши меня, Кингсли! Даже тролль по сравнению с тобой – балерина в пачке!».
Сейчас я молчала. Мечтала посмотреть на его лицо, но боялась натолкнуться на холодную маску безразличия.
Его свободная рука коснулась моего лица. Тихий вздох. Я скучала по его прикосновениям. На долю секунды насладиться его лаской. Почувствовать прикосновение его пальцев к моей коже. Вдохнуть аромат его парфюма. Ощутить импульсы силы, исходящие от его тела.
На краткий миг забыть… И вспомнить… Каким он был нежным со мной, как шептал ласковые слова на ушко, как целовал страстно и горячо, опаляя кожу своими губами…
Сопротивляться бессмысленно. Наши взгляды встретились.
Удивление… Узнал…
Мне даже показалось, что его взгляд потеплел, стал таким, каким я его помнила.
Показалось… Один быстрый взмах ресниц и от его взгляда мне грозило пожизненное обморожение. Впрочем, мне было уже всё безразлично. Моё сердце и так давно отморожено, покрыто толстой коркой льда.
Его рука отпустила меня. Резко отстранился, словно я прокажённая.
Не стал скрывать своего призрения.
«Я ненавижу себя больше! Твоя ненависть, по сравнению с моей, ничто!» – кричало всё у меня внутри, разрывая на мелкие кусочки душу.
Наши взгляды скрестились, словно шпаги: острые, быстрые, бьющие прямо в цель, поражая жизненно важные органы.
Немая сцена баталии.
Дамы в красивых вечерних платьях и их кавалеры в смокингах обходили нас стороной. Напряжение повисло над нашими головами, и кажется все присутствующие, кроме Алана, заметили его.
Ему просто безразлично. Теперь я для него пустое место.
Я словно мазохистка не сводило с него своего взгляда, впитывая его ненависть в себя. Мне это просто необходимо. Иначе – потеряю сознание.
Негативная энергия плавно перетекала в меня. Я чувствовала её лёгким покалыванием кожи. Это придало мне сил сделать шаг назад. Потом ещё один. И ещё.
Он наблюдал, слегка прищурив глаза. С равнодушием, но я знала, что он внимательно следит за каждым моим движением. Взгляд хищника, играющего со своей жертвой.
Повернуться к нему спиной? На это смелости не хватит.
Растерянный взгляд по сторонам.
Всего в десяти шагах слева от меня коридор, ведущий в дамскую комнату. Главное как можно быстрее преодолеть расстояние. Хотя бы на несколько секунд почувствовать себя в безопасности. Ополоснуть лицо холодной водой, восстановить дыхание и успокоить нервы. Молиться, чтобы он потерял интерес к выставке и покинул зал.
Что он вообще здесь делает? Один пришёл или с женщиной? Что привело его сюда?
Вопросы так некстати посыпались, как из рога изобилия. Но ответы на них не столь сильно волновали меня в данную секунду.
Его губы скривила усмешка. Он наслаждался моим страхом, моей растерянностью, затравленным видом. Не делая попытки остановить, по-прежнему стоял неподвижно, наблюдая за мной.
Давно забытые остатки гордости взбунтовались во мне. В глазах полыхнули ответные искры. Расправила плечи и резко развернулась к нему спиной, быстрым шагом направляясь в дамскую комнату. Признала свою капитуляцию, но не готова была выбросить белый флаг к его ногам.
На ватных ногах, практически на ощупь, я добралась до своего убежища. Фортуна была благосклонна. В комнате никого не было. Прикрыв дверь, я облегчённо вздохнула.
Огромное зеркало напротив показало моё отражение: бледное лицо с посиневшими, со следами зубов, губами. В глазах – лихорадочный блеск.
Приложила руки к холодным щекам. Пощипала их, стремясь восстановить приток крови к лицу. На непослушных ногах подошла к белоснежной мраморной раковине. Включила холодную воду и долго держала руки под ледяными струями, смотря в одну точку. Дрожь стала сотрясать тело. Но лучше это, чем чувствовать его взгляд на себе.
Одно желание – свернуться калачиком в уютной тёплой постели, завернуться в одеяло с головой, чтобы ни один посторонний звук не проникал, и дать волю слезам. Жалеть. Ненавидеть. Оплакивать…
Слёзы… Даже они теперь для меня роскошь…
Освещение в комнате раздражало глаза. Слишком резкое и яркое. Стены обложены плиткой из красной керамики с белым цветочным орнаментом. На полу – чёрный мрамор.
Нисколько не лучше. Стены и потолок буквально придавливали к земле. Головная боль усиливалась. Я потёрла ноющие виски. Тихий стон вырвался из груди, а так сильно хотелось кричать.
Кричать от боли, которую приносили тяжёлые воспоминания. Кричать от мысли, что он совсем рядом. Так близко и в тоже время так далеко. Кричать от страха, что по-прежнему сердце замирает при виде его лица, от звука его голоса. Кричать, потому что до сих пор люблю его… Кричать от того, что мы больше не вместе.
Он не простит. Никогда. Даже не захочет понять, что мною тогда двигало. Почему я так поступила.
Я не прощу себя. Никогда. За то, что было после. Кем я стала.
Но он не отпускает меня. Ему нравится мучить. Зачем ему это?
Ответ очевиден – сделать мне больно, чтобы я страдала, зависела от него и его воли!
Отчаяние волной затопило меня. Я нервно мерила пространство комнаты, заламывая руки за спиной.
Столько времени ушло, чтобы восстановить силы, поверить в себя, вновь начать уважать себя. Осознать, что жизнь не заканчивается из-за одной совершённой ошибки, пусть даже, если совершила её ради того, чтобы спасти любимого, защитить близких.
Сняла туфли, босыми ногами, ощущая прохладу мрамора. Присела на край кресла в стиле барокко с дорогой отделкой и богатой резьбой на подлокотниках. Облокотилась на высокую спинку, прикрыв глаза рукой. Как бы я сильно не желала, мне не удастся таким же образом закрыть своё сознание от воспоминаний.
Мысленно я снова возвратилась в тот день, когда я впервые пришла в сознание после столь долгого беспробудного мучительного кошмара…

– Кэти! Кэти, ты меня слышишь? – с волнением в голосе кто-то звал меня по имени. – Кэти, можешь открыть глаза?
«Я пытаюсь! – мысленно простонала я. – Не получается! Такая тяжесть…», – я снова провалилась в безмятежное небытие.
– Кэти, приди в себя! Ну же, девочка, я знаю, что ты справишься! Ты сильная!
Голос подбадривал меня, вселял уверенность и силы. Я могла чувствовать лёгкое покалывание пальцев, но жуткая боль сковала голову, не давая возможности рационально мыслить. Я могла чувствовать, как пронзительные огненные потоки разрывали клетки моего тела на атомы; как жгучая ядовитая лоза обвивала сердце, заставляя его ритм ускоряться с каждой минутой всё быстрее и быстрее.
– Не бойся. Ты в безопасности.
Я не могла открыть глаза, мысленно разрезая воздух на части своим криком. Каждое едва уловимое движение заставляло всё тело содрогаться от дикой боли, покрываться холодным липким потом.
Я медленно шевельнула сухими потрескавшимися губами, хрипло попросив воды. Кто-то смочил губы мокрой тряпочкой, сказав, что жидкость подаётся мне внутривенно, а пить можно только малыми глотками, постепенно.
С огромным усилием мне удалось открыть веки. Сначала перед глазами стояла туманная пелена, но через какое-то время смутные очертания начали приобретать резкость. Я даже смогла несколько раз моргнуть, не ощутив резкой боли.
Мою ладонь накрыла большая тёплая рука. Я почувствовала себя под защитой близкого родного человека.
Не видя того, кто сидел рядом, с вымученной полуулыбкой произнесла:
– Джо, это ты?
– Удивлена?
– Не ожидала… – в горле першило.
– И я не ожидал тебя здесь увидеть, – поспешно произнёс он, в его голосе была усталость и чувствовалась резкость.
– Как я выгляжу? – снова вымучила улыбку на лице.
– Ужасно, – не кривя душой, честно признался дед.
Я смогла немного повернуть голову на бок. Наши взгляды встретились.
А он постарел. Сейчас выглядел лет на десять старше своего возраста. В уголках глаз – сетка морщинок, на лбу залегли глубокие складки. Глаза – потухшие, усталые. Губы плотно сжаты. На твёрдом, немного выдвинутом вперёд подбородке трёхдневная жёсткая щетина.
– И ты не лучше, дедудя, – съязвила я, улыбаясь.
– У кого-то улыбка от уха до уха? – с сарказмом поинтересовался он.
– М-м-м…?
– Посмотри на моё лицо и заметь, чего на нём нет? – тон его голоса стал резче.
– Э-э-э… Широкой улыбки? – глупая попытка пошутить.
– Именно! И знаешь почему? – в его глазах полыхнули языки ярости, смешанные с болью. – Потому что моя внучка наркоманка!
– Что?
Я удивлённо посмотрела на него. Только через несколько минут ко мне пришло осознание того, что говорил дед. Я вспомнила…
Слёзы. Мелкие предатели скапливались и застилали глаза. Сердце бешено забилось о грудную клетку.
– Ребёнок? – дрожащими губами прошептала я.
– Ты потеряла его, – с холодным безразличием произнёс дед.
– Нет!..
Я едва могла дышать. Лишь хриплые, клокочущие звуки вырывались из моего горла. После я кричала. Так громко и дико, что на мой крик прибежали санитары. Вкололи успокоительное, но даже тогда моё сознание пыталось остаться в реальности. Оно боролось, хватаясь за любую хрупкую веточку надежды. Надежды, что мой ребёнок жив…

Сердце, как и тогда, вновь разорвалось на мелкие части. С каждым разом старые швы расходились всё больнее и больнее. Со временем я вновь подлатаю раны, но ненадолго. Теперь я уже никогда не буду целой и даже на половину, как прежде. Теперь я лишь только на четверть живая, остальная часть меня умерла три года назад. Вместе с моим неродившимся малышом.
Дверь приоткрылась, и в комнату осторожно и грациозно вошёл высокий мужчина. Он обеспокоено посмотрела на меня. Сощурив глаза и, покачав головой, спросил с улыбкой:
– Прячешься?
Я кивнула, прикусив нижнюю губу.
– Хочешь провести здесь весь вечер? – он особенно растягивал и сладко выговаривал слова, с сильно заметным акцентом.
– Хочу, – тихо ответила я, посмотрев ему в глаза.
Невероятно высокий и стройный, не худой, весьма жилистый, но без особо выступающих мышц, с широкими плечами и узкими бёдрами, с необычайно красивым цветом кожи – кофе с молоком, мягко-коричневая, довольно светлая. На лице неизменная широкая белоснежная улыбка. Он всегда улыбался, даже, когда ему было очень грустно.
– Ты мне обещала, Кэти, – в его голосе был упрёк. – Ты снова вспоминала своё прошлое?
– Вон из моей головы! – резко сказала я.
– Кэти, ты обещала мне, – проигнорировав мои слова, с улыбкой произнёс мужчина.
На его шее красовалось роскошное крупное ожерелье из кожи, железа и латуни, несколько подвесок в виде хищников саванны на тонких кожаных шнурках. При малейшем взмахе руки, весело позвякивали браслеты из свинца и меди, украшавшие запястья. Он был одет в жилетку серо-свинцового цвета классического покроя на голое тело, немного потёртые джинсы, на ногах белые кроссовки.
– Ты тоже обещал мне надеть костюм, – упрекнула его я, стараясь перевести тему на более нейтральную.
– Я был бы похож на клоуна!
Признаться, классический мужской костюм, что я ему подобрала для этого вечера, смотрелся бы на нём весьма экстравагантно. Особенно с его причёской. Определённо дредлоки, собранные в высокий хвост и украшенные бисером и яркими металлическими клипсами, не смотрелись с пиджаком и брюками.
– Секани2, – я сделала паузу, – если ты не заметил, то это дамская комната.
– Я заметил, – он улыбнулся. – Ещё я заметил из-за кого ты здесь оказалась.
Я потеряла счёт времени и не знала, сколько пробыла в этой комнате.
– Моё отсутствие заметили?
– Все желают познакомиться с тобой. Тебе лучше выйти из своего убежища.
– Я не могу, – прошептала с дрожью в голосе.
– Но ты должна, – он подошёл ближе и положил свои большие руки мне на плечи, сжав их, внимательно посмотрел в глаза. – Кэти, ты нужна Бомани1, – его руки стали ласково поглаживать, успокаивая, придавая сил и уверенности. – И не только он нуждается в твоей помощи. Ты же знаешь это!
Губы задрожали. Как эгоистично думать о себе, когда столько людей зависят от тебя, той помощи, что ты можешь им оказать.
– Прости. Я немного нервничаю.
– Из-за вечера или того здоровяка? – его правая бровь скептически приподнялась вверх.
– Теперь не важно. Я в норме.
– Уверена?
– Как никогда! – довольно бодро ответила я.
– Тогда накрась губы красной помадой, улыбнись своему отражению в зеркале и не отходи от меня весь оставшийся вечер.
– Тебе со мной будет скучно…
– Напомни, когда это я скучал в твоём обществе?
Сбрызнув лицо каплями холодной воды, и промокнув тонкой сухой салфеткой, я слегка припудрила его рассыпчатой пудрой, изредка поглядывая на отражение Секани в огромном зеркале. В его руках каким-то образом оказался женский журнал, и он с огромным интересом погрузился в пролистывание его страниц. С его лица не сходила улыбка.
– О! Я видел эту актрису в зале, – он показал разворот журнала, на котором была фотография темноволосой молодой женщины. – Она пришла с тем парнем, от которого ты сбежала.
К горлу подступил тошнотворный ком. Значит, он не один. Конечно, такой мужчина, как Алан не мог быть один. Всегда найдётся масса желающих согреть его постель.
Сделав несколько глубоких вдохов, я подошла к Секани. Удивительно, но только его улыбка в данный момент могла хоть на немного поднять моё настроение.
– Не отходи от меня ни на шаг, – я пронзительно посмотрела ему в глаза.
– Я так понимаю того блондина мы вообще должны обходить десятой дорогой?
– Желательно даже взглядами не пересекаться.
– Миссию понял. Готов приступить к выполнению порученного задания, – слова сопроводил широкой белоснежной улыбкой.
– Именно. На сегодняшний вечер превращаешься в моего личного телохранителя.
– Знал бы, что так выйдет, прихватил бы с собой своё копьё, – немного разочаровано произнёс Секани.
– Думаю, ты и без своего счастливого копья справишься.
Секани положил свою ладонь мне на щеку. Большим пальцем нежно провёл по нижней губе.
– Кэти, это ты со всем справишься.
Послышался звук открывающейся двери и удивлённый вздох. Мы резко развернулись на этот шум. В проёме дверей стояла темноволосая женщина, та самая актриса из глянцевого журнала. Она немного смущённо, но с большим интересом рассматривала нас.
– Простите. Не знала, что… Извините, не хотела вам мешать…
– Всё в порядке. Мы уже уходим, – холодным спокойным тоном произнесла я.

Выставка плавно перешла в благотворительный ужин. Столики расположили на крытой террасе. Кругом бушевало буйство красок экзотических растений. В воздухе стоял сладковатый запах цветов и цитрусовых.
На импровизированной сцене играл симфонический оркестр, наслаждая слух изысканной публики, играя музыку знаменитых классиков: Шуберта, Моцарта, Брамса.
Я нервничала. Через несколько минут, когда оркестр отыграет последние аккорды, мне предстояло выступить с речью. Все мои попытки сбежать, пресёк на корню Секани. Он крепко поддерживал меня в вертикальном положении. Ноги были ватными, напряжение давило на виски, ладони рук – липкими от пота.
Меня не столь сильно страшило само выступление перед огромной публикой. Из всей этой толпы лишь один человек вселял в меня страх.
За главным столиком, где сидели распорядители этого вечера и главные спонсоры проекта, с ленивой грацией и устало-безразличным взглядом восседал Кингсли. Слева от него, чуть ли не приклеившись к его руке, сидела темноволосая актриса. Не знала её имени, наверное, восходящая звезда, юное голливудское дарование. На вид она была лет на пятнадцать младше Кингсли. Девушка с каким-то немым обожанием смотрела на своего спутника, делая малые глотки из бокала с шампанским.
Музыканты отыграли «Вечернюю серенаду» Шуберта. На сцену вышел ведущий вечера, привлекая всеобщее внимание.
– Дамы и господа! Леди и джентльмены! – хорошо поставленным голосом ведущий поприветствовал всех присутствующих. – Мне выпала огромная честь представить вам удивительную, замечательную женщину! Автор выставки, посвящённой детям-сиротам Африки, Посол доброй воли Программы развития ООН – Элизабет Паркер! Встречайте!
Зал взорвался аплодисментами. На меня направили луч прожектора. Я зажмурилась, неуверенно сделав шаг назад.
– Я не дам тебе сбежать, – прошептал Секани, слегка подтолкнув меня в спину.
Вместе мы подошли к ведущему, который протянул свою руку для рукопожатия, а затем крепко обнял меня. Продолжая хлопать в ладоши, он взглядом указал на микрофон в центре сцены. Публика ждала моей речи. Я не готовила её заранее. Всё никак не могла подобрать нужные слова. Даже, если бы я написала её и выучила, то после сегодняшних событий слова забылись бы сами собой.
Свет софитов ослеплял, но я и так боялась увидеть публику. Так что это было к лучшему. Знать, что Кингсли среди гостей и видеть его перед собой – две разные вещи. Улыбка мученика появилась на моём лице. Улыбалась через силу, но по-другому и не получалось.
– Рада всех видеть, – неуверенно начала я. – Простите, я нервничаю, – сказать хоть что-то, чтобы заполнить тишину. – От лица всех детей я хотела бы поблагодарить вас. Знайте, именно вы внесли неоценимый вклад в развитие этих детишек, – пауза, глубокий вдох. – Каждый из вас спас не одного ребёнка, а тысячу. Дети, ставшие сиротами, лишены возможности получать эмоциональную поддержку со стороны родителей, не говоря уже об образовании, здравоохранении и финансовой поддержке. Многие стали сиротами из-за смерти их родителей от СПИДа, большинство родились с этим вирусом. Они не виноваты в этом! – мой голос стал громче, хотя по-прежнему продолжал дрожать. – Им не от кого ждать помощи и они умирают, так и не узнав материнской ласки. – Я замолчала, переведя взгляд на Секани. Он мягко положил свою руку мне на плечо, придавая уверенности. – Все средства, вырученные от этого мероприятия, будут направлены на строительство детского приюта. Благодаря вам многие дети получат не только крышу над головой, питание, медицинскую помощь и образование, они в первую очередь получат шанс, возможность осуществить свои заветные мечты. Они очень талантливы! – я закрыла глаза, представляя себе этих детишек, их белозубые искренние улыбки и такие серьёзные глаза, смотрящие на тебя с такой вселенской мудростью, что по коже начинали бегать мурашки.
На большом экране показывали слайд-шоу из фотографий африканских детей, сделанных мною в разных регионах Африки. Дети смотрели в объёктив камеры, улыбались, но их глаза были пустыми или наполненные невыносимой болью и горечью.
– Такие юные создания не должны знать, что такое голод, война, что значит умирать, когда твоя жизнь только началась. – Я посмотрела в зал, пытаясь взглянуть каждому в глаза. – Подарите им шанс жить…
Повисла тишина. Надеюсь, мои слова заставили кого-то задуматься. Большинство из присутствующих даже не понимали значения благотворительности, для них – это новомодная тенденция.
– Пожалуйста, наслаждайтесь вечером, – в моём голосе была ирония, но она была понятна лишь Секани.
Он обнял меня за плечи, уводя со сцены. Его поддержка, безусловно, вселяла в меня силы и уверенность.
Секани привел меня к столику, на котором были таблички с нашими именами. Всего за столом сидело семь пар разных возрастов и социальных интересов. Они поприветствовали нас. Все, кроме одного. Кингсли нарочито ленивым взглядом рассматривал папку с фотографиями, которую вручили каждому при входе.
– Элизабет, – моё внимание привлекла пожилая дама с огромной бриллиантовой брошью на чёрном бархатном платье. – Ваша речь была восхитительной!
– Благодарю.
– Вы так говорили об этих детях, словно они вам родные, – с большим энтузиазмом произнесла она.
– Они мне очень дороги. Я очень счастлива, находясь рядом с ними.
– Извините, милочка, – она сделала паузу, театральным шёпотом привлекая всеобщее внимание к предмету нашего разговора, – но вы не выглядите такой уж счастливой.
– Просто Элизабет скучает по детям, – встал на мою защиту Секани. – Они любят её, как родную мать.
Я перевела тяжелый взгляд на Секани, мысленно ругая его за излишне болтливый язык.
– А у вас у самой разве нет детей? – поинтересовалась женщина.
– Нет, – спокойно ответила я, встретив её удивлённый взгляд холодным выражением лица.
– Вы не можете иметь детей? Поэтому так привязались к этим африканским сиротам? – абсолютно не имея чувства такта, поинтересовалась женщина, при этом с таким сочувствующим взглядом посмотрела на меня.
Её слова, как клинок в сердце. Я даже не нашла в себе сил, чтобы ей ответить. Секани взял меня за руку и потянул на себя, вставая.
– Прошу прощения, Элизабет обещала потанцевать со мной. Не могу упустить такого шанса.
Он повёл меня на танцевальную площадку. Я, словно со стороны наблюдала за нами. Я – безучастная, он – пытающийся меня расшевелить. Сам положил мою руку к себе на плечо. Свои руки положил мне на талию, притягивая ближе. Правая нога вперёд. Лёгкий поворот корпуса. Левая нога в сторону. Назад. Корпус вправо. Разворот. Наклон. Непрерывное течение ритмичных, плавных движений.
– Ты прекрасно танцуешь, Секани, – похвалила я его технику.
– У меня был лучший учитель, – он улыбнулся, затем наклонил голову и поцеловал меня в шею.
– Ритм у тебя в крови, я лишь показала основные движения.
– Как насчёт того, чтобы после сходить в какой-нибудь клуб?
– О, нет! Я слишком стара для этого, – сама мысль сходить развеяться в какое-нибудь ночное заведение с громкой музыкой и алкогольными напитками была для меня дикой.
Мелодия закончилась, но мы как будто не замечали этого, продолжая танцевать. После трёх танцев моё настроение снова поднялось на отметку «Всё нормально, не так уж и плохо». Секани обладал удивительной чертой характера, позитивно заряжал людей энергией одним лишь присутствием рядом. Он никогда не унывал, редко грустил. Жизнь научила его ничего не бояться. Секани верил, что нет ничего невозможного, просто нужно очень сильно захотеть и все твои желания исполнятся.
– Нужно вернуться, – нехотя произнесла. – Я и так лишь благодаря тебе стою на ногах, не могу же я вечно висеть на твоих руках.
– О, я был бы совсем не против этого. Ты же знаешь.
Я шутливо стукнула его по плечу, отстранившись, направилась к столику. Оказывается, все с огромным интересом наблюдали за нашим танцем. Та пожилая дама перешёптывалась с другой, искоса бросая на меня укоризненные взгляды.
Секани помог мне сесть, вручив бокал с шампанским.
– Выпей до дна, – шепнул мне на ухо. – Не будет так скучно слушать их заунывную болтовню.
Я улыбнулась, пригубив шампанского. Ощутив на себе обжигающий взгляд, я подняла голову, встретившись глазами с Кингсли, побледнела, застонав про себя. Брови его хмуро свелись к переносице, глаза гневно заблестели, скулы заострились, а губы плотно сжались.
В течение получаса я пыталась не смотреть ему в глаза, по-прежнему ощущая его исследующий взгляд. Руки я держала под столом, нервно теребя тканевую салфетку.
Секани пытался отвлечь меня, но я не обращала на него внимания, погрузившись в свои мысли. Лишь изредка кивала головой и улыбалась. Делала это автоматически, поскольку уже привыкла.
Каким-то шестым чувством я уловила лёгкий порыв ветра. Осмелилась поднять глаза в направлении Кингсли. С грацией хищника он поднялся из-за стола, и медленным размеренным шагом подошёл ко мне. Это заняло у него несколько секунд, но мне казалось, что прошла вечность. Время как будто остановило своё движение. Звуки стихли.
Он протянул ко мне руку в приглашении потанцевать. Почему-то я почувствовала себя в пяти минутах от гильотины. Сжала кулаки с такой силой, что костяшки побелели.
– Извините, но Элизабет больше не танцует, – Секани был рядом, готовый меня защитить.
– Со мной будет, – сухо, с долей раздражения ответил Кингсли.
– С чего бы это ей хотеть танцевать с вами? – не скрывая удивления, поинтересовался Секани.
Я мысленно просила его остановиться, понимая, что он ещё больше накаляет обстановку. Сама же даже пошевелиться была не в состоянии.
– С того, что я не видел свою жену три года. Она должна мне танец.
Тишина за столом стала гробовой. Даже за соседними столиками люди перестали разговаривать, в любопытстве повернув свои головы в нашу сторону.
Все смотрели только на нас. Я же молилась, чтобы Кингсли провалился сквозь землю.


_________________________________________________________________
1Бомани – (афр.) – «Боец».
2Секани – (афр.) – «Смеющийся».

Ого!!!!!!!!!!!!! Мила, я сейчас наверстывала упущенное (непрочитанное), но даже не думала, что меня на такие эмоции попрет!!!!!!!!
Вот так поворот!!!!!! Я когда начала последнюю главу читать, сначала не поняла, от лица кого повествование. А потом стало доходить.....
Так значит Кэти по собственной вине потеряла ребенка? Из-за своих страхов? Я правильно поняла? И сбежала...
И теперь, будто искупая собственную вину, помогает детям?
Не, я в шоке....
Мила, жду проду!!!! Что там Алан скажет сбежавшей жене?..

Так,а вопрос можно - МИЛА,ТЫ КУДА ПРОПАЛА????
На самом интересном и вообще непредсказуемом остановилась и исчезла!!!!!Мы ждём!!!!!

Цитата :

Так,а вопрос можно - МИЛА,ТЫ КУДА ПРОПАЛА????
На самом интересном и вообще непредсказуемом остановилась и исчезла!!!!!Мы ждём!!!!!

Я тут, правда выпала из колеи, ушла с головой в реальные заботы. Сейчас более менее все возвращается на круги своя, по крайней мере я снова питаю интерес к творчеству, продолжаю писать, правда в этот роман уже давно ничего не писала, пишу рассказ (выложу его сейчас), хочу его довести до логического конца...
Заметила, что не успела здесь выложить последнюю написанную мной главу. Наверное скоро все же продолжу, не могу забыть про Алана и Кэти, дороги они мне)))

Цитата :

но даже не думала, что меня на такие эмоции попрет!!!!!!!!

Линочка, я эту главу очень давно написала, и даже не перечитывала, а когда начала править, то и сама растрогалась, хотела изменить все, но не получилось...

Цитата :

Так значит Кэти по собственной вине потеряла ребенка? Из-за своих страхов? Я правильно поняла? И сбежала...

Не совсем по своей вине, но по глупости. Страхи не причем и она не сбегала, а была вынуждена прятаться...

Цитата :

И теперь, будто искупая собственную вину, помогает детям?

Эта главная причина, почему она им помогает, заботится о них.

Цитата :

Что там Алан скажет сбежавшей жене?..

много чего он там наговорит ей...

Глава 19

Видя мою растерянность и сжатые в кулаки руки, Секани вновь предпринял попытку защитить меня, но встретившись с моим холодным взглядом, отступил. Ему было наплевать на общественное мнение, и он готов был сразиться за меня не важно, сколько человек будет против него, а Кингсли мог сойти как минимум за пятерых силачей. Но я не хотела привлекать излишнего внимания. На Секани и так все косо смотрели, не видели в нём человека, не более дикаря. Секани был из кочевого племени скотоводов, которое отличалось миролюбивым нравом, но в нём сидел маленький чёртик неповиновения и чувства собственного достоинства. По характеру он был истинным воином. Секани был стратегом и я прекрасно заметила, как он начал быстро сканировать пространство. Не я одна это заметила, надо признать. Кингсли подался вперёд, сведя брови в одну сплошную линию. Его раздражение было почти осязаемо.
Лишний раз давать тему для сплетен мне не хотелось, тем более что как минимум неделю будут обсуждать то представление, которое устроил сейчас Кингсли. Сопротивляясь силе притяжения моего тела к стулу, я медленно поднялась, на почти негнущихся ногах встала рядом с Кингсли. Его рука легла мне на спину, чуть ниже поясницы, демонстрируя тем самым всем присутствующим права на меня. Я поспешно сделала шаг в направлении танцпола. Кингсли остановил меня, с силой сжав талию. Нарочито медленным шагом мы прошествовали мимо любопытной публики на танцевальную площадку, на которой не было ни одной пары. Казалось, даже оркестр играл какую-то медленную тихую мелодию, по крайней мере, моё сердцебиение заглушало все посторонние звуки.
Наклонив голову вниз, я закрыла глаза. Я не смотрела на дорогу впереди себя. Не было смысла, меня и так почти что тащили, придерживая за талию. Я лишь послушно переставляла ноги. Шаг за шагом, утопая в собственном безразличии. Удивительно, но мой страх перед ним испарился, словно капли росы под лучами утреннего солнца.
Кингсли вывел меня ровно в центр танцпола. Я сделала глубокий вдох, ощущая на себе взгляды всех присутствующих в зале. Они отражались от моего тела лёгким покалыванием. И лишь один проходил сквозь меня, прожигая до самых костей. Кингсли смотрел на меня, словно на очень древний экспонат в музее доисторической эпохи. Я чувствовала, как адское пламя начинает облизывать мои щиколотки. Ещё минута такого пристального взгляда и это пламя поглотит меня. Я боялась не выдержать и с позором убежать из этого места как можно дальше.
Кингсли притянул меня за талию, намного ближе, чем требовали того правила вальса. Медленный и спокойный ритм абсолютно не гармонировал с бешено бьющимся сердцем в груди и нервным подёргиванием пальцев. Кингсли, казалось, не обращал ни на что внимания. Он вообще перестал обращать внимания на меня, словно я манекен, а он работник, которому сказали перенести ненужную вещь на склад, чтобы не мешалась под ногами.
Я сосредоточенно рассматривала пуговицу на его сорочке. Выше мой взгляд не поднимался, отчасти потому, что я знала – Кингсли теперь не смотрел на меня.
Задумавшись, я сбилась с такта, наступив ему на ногу. От досады я прикусила нижнюю губу, но Кингсли сделал вид, что не заметил моего замешательства. Только крепче сжал моё запястье.
Я не могла расслабиться. Даже дыхательная гимнастика не помогала. Я либо просто забывала, как дышать, либо жадно глотала воздух.
Бесконечные три минуты гнетущей тишины. Лишь его ровное спокойное дыхание, от которого мои волосы на затылке в нервном припадке вставали дыбом. Я даже не заметила, с какой силой впилась пальцами в его плечо. Было невыносимо дико находиться так рядом от него, слышать, как бьётся его сердце, и быть настолько далеко, чувствуя безразличие и холод.
Зачем он вообще позвал меня на танец? Сначала мне показалось, что он хотел поговорить со мной, но Кингсли молчал.
Какую цель он преследовал? Чего хотел?
– Ты так ничего и не скажешь мне? – хрипло, с огромной долей надежды на взаимность, поинтересовалась я.
– Не вижу смысла, – безразлично, почти что скучающе. – Пока.
Я ещё сильнее сжала губы.
«Не хочешь говорить – больно оно надо!» – кричало всё внутри у меня от дикой обиды.
Решила не унижаться и выпрашивать, всё равно ничего бы не добилась.
Так и продолжали танцевать, каждый задумавшись о своём. Точнее я была просто погружена с головой в свои тяжёлые мысли, а Кингсли лишь лениво переставлял ноги по танцевальному паркету, буквально волоча меня за собой. Не удивительно, что никто из присутствующих на торжественном мероприятии не потерял к нашей паре интерес. Даже официанты и те замерли в ожидании. Все ждали дальнейшего развития событий. Единственным человеком, который ждал этих событий больше всего, была я.
И разверзлись небеса…
Я с мольбой посмотрела в его глаза.
– Нет, – едва прошептала губами.
– Твоё мнение здесь не ключевое, – он едко улыбнулся мне в ответ.
Кингсли встал на одно колено. Его ладонь легла мне на щиколотку. Большим пальцем нежно, словно пёрышком, провёл по коже. Затем медленно его рука начала своё путешествие от ступни до сгиба колена. Платье и до этого казалось мне слишком тесным, но сейчас… Оно было настоящим орудием пытки! А мой каратель лишь иронично улыбался. Его забавляло моё смущение. Он играл со мной, наслаждаясь каждой моей реакцией.
Треск разрываемой материи раздался по залу. Подол моего платья разошёлся снизу доверху до самых ягодиц. Послышались одобрительное гудение и радостные возгласы. Я до боли прикусила нижнюю губу.
Кингсли встал передо мной. Поднимаясь, он рукой погладил внутреннюю сторону моего бедра. Я готова была взвыть от острой боли и удовольствия, одновременно пронзивших меня в эту минуту. Я словно жуткая мазохистка получала истинное наслаждение от каждого его прикосновения.


Алан притянул меня ближе к себе. Лёгкий аромат его одеколона защекотал мои ноздри. По коже пробежали мурашки. Его рука изящно скользнула по изгибам моего тела, на миг задержалась на ягодицах, а затем стремительно взлетела вверх на талию. Мои губы сами собой приоткрылись, а глаза закрылись. Я издала сдавленный вздох, вспоминая, как его руки некогда с извращённой нежностью ласкали моё тело. Его губы слегка задели моё лицо, обжигая и раскаляя.
С первым его шагом в танце моя страсть, что три года таилась в глубинах души, вырвалась наружу. Она поглотила меня целиком, лишая рассудка. Только оголённые нервы. Тело к телу. Неповторимый стиль движений, оригинальные вращения со сплетением и вымещением ног, изысканные позы и поддержки. Всё так естественно. Мы жили этим танцем, вымещая на паркете те чувства, что так долго копились внутри.
Алан вёл себя уверенно и несколько надменно. Он был ведущим в танце, а я – ведомой. Он импровизировал. Стоило мне подумать, что я поняла характер танца, как он менял его.
Мы двигались подобно реке – плавно и быстро, иногда останавливаясь для кружения в водовороте. Моя нога скользила по его. Захват. Поворот. Несколько плавных шагов. Пауза. Дикое кружение. А затем резкий выпад и на краткий миг мне показалось, что я упаду, но в последний момент Алан схватил меня за кончики пальцев и быстрым движением припечатал к себе. Я обняла его за шею, но он скинул мои руки. Отстранившись, развернулся ко мне спиной и сделал несколько шагов, отдаляясь от меня. Сердце пронзила боль. Не отдавая отчёт своим действиям, я побежала за ним. Обхватив руками его плечи, я прижалась к его спине. Я так крепко прижималась к его телу… Так сильно хотела ощутить его тепло…
Пока звучала музыка, и длилось наше объятие, мы были искренни друг перед другом. Мы словно заново открыли удовольствие и очарование от близости друг с другом. Тонкая нить, соединяющая наши сердца, стала осязаемой. И капли слёз застыли в моих глазах. Я открыла перед ним душу, показав свою ранимость.
Ненавидела себя. За столь короткое мгновение моя воля была сломлена одним лишь взглядом его голубых глаз. Я вновь казалась себе слабой и никчёмной. А он упивался своим торжеством. Его глаза при взгляде на меня ликовали, переливались лихорадочным блеском.
Последние секунды танца. Алан приподнял меня вверх, прокрутив в воздухе. Я упала в его объятия, медленно скатившись по телу в шпагате села на паркет. Мои руки нежно обнимали его за талию, а щека прижималась к ноге. Его рука лежала на моей голове, с лёгкостью поглаживая.
Сердце бешено билось в груди, словно птица, пойманная в силки. Я, как и она, была пленена. И прекрасно осознавала, что Алан так просто не отпустит меня. Он непременно захочет узнать правду.
Зал взорвался аплодисментами. Некоторые ликовали и даже свистели. Пожилые леди с чопорными лицами с завистью смотрели на меня. Знали бы они, каково это оказаться на моём месте…
– Ты испортил мне платье, – упрекнула я Кингсли.
Он надменно приподнял бровь, окинув меня пренебрежительным взглядом.
– Уверен, ты переживёшь.
Он протянул мне руку, помогая встать. Я сделала шаг в направлении нашего столика, но Алан придержал меня, резко развернув в противоположную сторону.
– Куда ты меня ведёшь?
– На воздух.
– Но все подумают, что…
– Что муж сильно соскучился по своей жене? – ироничным тоном перебил меня Кингсли. – После такого страстного танго, наш уход с вечеринки будет эффектной кульминацией. Не находишь?
– Я никуда с тобой не пойду, Кингсли, – процедила я сквозь зубы.
– У тебя сейчас не самое выгодное положение для подобных заявлений, – сухо констатировал он.
– Но я не могу просто взять и уйти! – немного повысив голос, я посмотрела на него и с силой сжала его руку повыше локтя.
– Кэти, не вынуждай меня применять силу, – в его глазах мелькнул стальной блеск.
Я внутренне сжалась, подчинившись его приказу. Поникла.
Мы вышли на улицу и Алан поймал такси. Сели по разные стороны. Я сразу перевела взгляд на окно. Огни города быстро проплывали передо мной, смазываясь в одну яркую полоску света.
Напряжение. Салон такси подобно проводнику электрического тока между нами. Он пробивал кожу. Этот ток не смертелен, но приносил столько боли…
Быть рядом с Аланом и не иметь никакой возможности прикоснуться к нему как прежде. Произнести его имя вслух, любя, полушёпотом… Рукой зарыться в его волосы, глубоко вздохнуть аромат тела любимого… Почувствовать его тяжесть. Вскрикнуть от резкой боли наслаждения. Прокричать его имя в экстазе, забывая всё на свете.
Сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Глубоко вздохнула, пытаясь восстановить порядок своих мыслей. Нет необходимости вспоминать, что было прекрасного между нами. Это было давно. Сейчас всё иначе. Сейчас он не смотрел на меня, как тогда. Его глаза не темнели от желания, а кожа не пылала от предвкушения близости со мной.
Он изменился.
Мы оба изменились.
– Куда мы едем? – тихо поинтересовалась я.
– Ко мне.
– Зачем? – в моём голосе проступили нотки паники.
Он повернул в мою сторону голову, смерив меня пренебрежительным взглядом.
– Обсудим условия нашего развода.
Сердце ухнуло вниз. В глазах потемнело. На глаза навернулись слёзы, а в душе стало невыносимо грустно.
Признаться, я не подготовилась к подобному. Не думала, что встречу его в Нью-Йорке. Тори по телефону сообщила, что Кингсли давно не появлялся в городе, что, скорее всего, проводит время со своим дядей или даже на ранчо сестры. С той экспедиции он вообще замкнулся в себе, стал нелюдим, мало общался с друзьями.
Впрочем, как и я. Только я оказалась намного хуже. Бросила своих друзей. Глупая. Думала, что их защищаю… Какая же я была идиоткой!
А после мне пришлось прятаться, посылая друзьям открытки из разных уголков планеты, где я на самом деле не была. Впрочем, и не я их даже писала…
Я ведь попыталась развестись с Кингсли. Послала ему документы месяц назад. Но до сих пор так и не получила ответ. Я хотела, чтобы наши адвокаты решили все вопросы. Я была согласна на всё. Я не претендовала ни на какую недвижимость, драгоценности и деньги, что он приобрёл за эти годы. Единственное, чего я хотела больше всего, это не видеться с ним вновь. Потому что понимала, что не смогу выдержать его взгляда, не смогу заговорить и признаться во всём. Столько лет прошло… Я пыталась всё забыть, но память обладает характером стервы. Она прекрасно манипулировала все эти годы моим сознанием.
Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как такси подъехало к закрытому кондоминиуму, расположенному в самом зелёном центре Нью-Йорка. Огромный тридцатидвухэтажное здание с потрясающим видом на город и реку. Шикарные апартаменты продуманные до мелочей. Дорогие и качественные материалы.
Алан здесь жил? Я глазам своим не верила.
Такси остановилось. Кингсли помог мне выйти из машины. На каких-то несколько секунд я замешкалась, вновь ощутив тепло от его руки. На миг я закрыла глаза.
Громкий треск платья и лёгкий толчок назад вернул меня в реальность бытия. Когда я осознала, что произошло, от стыда готова была провалиться сквозь землю. Чуть ли не со слезами на глазах я наблюдала за тем, как такси с большой скоростью удалялось прочь с моим платьем, зажатым дверцей машины. Оно просто разошлось по швам. Единственным чем я могла прикрыть свою голую грудь, был мой клатч.
Твою ж мать! Проклятое платье! Угораздило же меня надеть в этот вечер его! Это же надо было умудриться, не надеть лифчик! А всё потому, что находясь долгое время в Африке, я совершенно отвыкла от этой пикантной части женского гардероба.
Мои щёки горели. Они запылали ещё сильнее, когда я услышала за своей спиной едкий смешок Кингсли. Медленно я повернула в его сторону голову. Признаться, я считала, что мой взгляд собьёт с него спесь, но он лишь шире улыбнулся. Отвёл взгляд в торону. Правда, мне показалось, что его глаза потемнели от вида моего полуголого тела.
– Не хочешь одолжить мне свой смокинг? – стараясь не злиться на его бестактность, спросила я.
Алан что-то пробурчал себе под нос, но снял с себя пиджак. Так и не смотря мне в глаза, протянул одежду. Я быстро накинула смокинг, буквально утонув в нём.
– Твою мать, – проворчала я. – Теперь все подумают, что ты меня снял на какой-нибудь обочине.
– Ты не похожа на проститутку, – с нотками веселья произнёс Кингсли. – Больше смахиваешь на элитный эскорт.
Кинуть бы ему в голову чем-нибудь тяжёлым, да как назло под рукой ничего не было. Потому, скрывая своё раздражение, я послушно последовала за Кингсли. На шаг позади него. Не могла не поддаться искушению… Его зад, обтянутый дорогой тканью смокинга, привлекал моё внимание. Моё женское либидо проснулось, и мне было стыдно признаваться в этом, даже самой себе.
Охранник посмотрел на меня с осуждением, консьерж с пониманием усмехнулся. В его старческих глазах засверкали весёлые искры. Когда Алан подошёл к нему он вежливо протянул ему свою руку, одобрительным кивком закрепив рукопожатие.
– Эдгард, познакомься, моя жена Кэтрин, – Алан указал на меня.
– Рад знакомству, миссис Кингсли, – старик вежливо поклонился.
– Я тоже, Эдгард, – вымученно улыбнулась в ответ.
Я чувствовала смущение, точнее была растеряна. Не понимала логику мышления и мотивацию поступков Кингсли. Если хотел поговорить о разводе, так почему представил меня как свою супругу?
Господи, зачем я вообще согласилась на этот разговор? Моё внутренне чутьё уже во весь голос кричало об опасности, но я просто игнорировала его.
Коря себя, на чём свет стоит всеми словами, которые знала, я не сразу заметила, как мы оказались в его квартире. Кингсли небрежно кинул ключи на тумбочку, потянул за концы бабочки, расстегнул верхние пуговицы рубашки. Его движения были несколько ленивыми, даже уставшими, но такими сексуальными, что у меня даже закружилась голова от мгновенно нахлынувшего желания. Каждая клеточка моего тела вибрировала от интимности обстановки, от тех приятных воспоминаний нашей близости…
– Ты в порядке? – сведя брови в сплошную линию, спросил он.
– Нет, – честно призналась я.
– Плохо себя чувствуешь?
– Да, – робкий ответ.
– Хочешь что-нибудь выпить?
– Нет.
– Тогда может пройдёшь в квартиру или ты предпочитаешь ночевать на пороге?
– Что, прости? – я с недоумением посмотрела на него. – Мне послышалось или ты только что сказал, что-то насчёт того, что я буду здесь ночевать?
– Ты всё верно услышала, – он развернулся ко мне спиной и направился в гостиную.
Я пару минут стояла в оцепенении, мой мозг был просто не в состоянии скрепить все звенья в одну логичную цепочку. К горлу подступил комок. Возникло ощущение, что он со мной играет. Как кот, загнавший маленькую глупенькую мышку в угол, наблюдает за её терзаниями, так и Кингсли наслаждался моей растерянностью. Я была на грани.
Мне надоело стоять в одиночестве на пороге его квартиры. Казалось, Кингсли вообще не беспокоился о моём присутствии. Уж точно, он не собирался упрашивать меня остаться. Возможно, он предоставлял сейчас мне возможность сделать выбор? Я могла открыть дверь квартиры и уйти. Но это лишь отсрочило бы неизбежное. Так или иначе, нам предстоял разговор, и чем скорее Кингсли подпишет бумаги о разводе, тем лучше для меня.
Что ж… Я гордо подняла подбородок и прошла внутрь квартиры. Внутрь нереально огромной квартиры. Панорамные окна во всю стену. Дорогая меблировка, изысканные ткани, изящная фактура, стекло и камень в отделке. Всё было выполнено с утончённым вкусом. Квартира, на первый взгляд, полностью соответствовала холостятскому образу жизни её хозяина, не обременённого никакими заботами и ответственностью за других людей.
Мне она показалась пустой и безжизненной, холодной и отстранённой.
Я поёжилась от холодка, пробежавшего по позвоночнику. Обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь в теле. Ещё раз растерянно огляделась по сторонам.
Куда подевался Кингсли?
Словно в ответ на мой вопрос, мой супруг появился в северной части гостиной. Его рубашка была расстёгнута на все пуговицы, открывая взору узкую полоску мускулистой груди и торса. В одной руке он держал стакан с виски. Неразбавленный. Крепкий и горьковатый на вкус. Он любил именно такой напиток.
Я заметила тёмные круги под его глазами и уставший взгляд.
– Ты хотел поговорить?
– Да, – он едва кивнул. – Завтра утром.
– Почему не сейчас? – в своём голосе я услышала нотки паники.
– Я не спал двое суток. Мне нужен отдых.
– Я согласилась поехать с тобой, чтобы поговорить о разводе, Алан, – твёрдо произнесла я.
– Мы поговорим об этом, – со стальными нотками произнёс он. – Завтра.
– И что прикажешь мне делать сейчас? – вскрикнула я, всплеснув руками.
– Я провожу тебя в твою комнату.
– Что?!
Алан развернулся ко мне спиной. Видимо наш разговор подошёл к концу, и он был не намерен мне что-либо объяснять.
Пару минут я раздумывала, что делать и как правильнее поступить. Не найдя лучшего варианта, я последовала за Кинглси. Поплутав в коридорах, я всё-таки нашла его, стоящего около одной из трёх дверей в отдельном коридоре, видимо отделявшего личные покои от остальной части квартиры.
– Алан, я не понимаю, в какую игру ты сейчас играешь со мной. Что всё это значит?
– Мы всё обсудим завтра, Кэтрин, – его взгляд был холоден, а весь вид – отрешённым. – Твоя комната. Располагайся, – он открыл дверь.
– Что значит, моя комната? – я недоумённо посмотрела на него.
– Спокойной ночи, – он даже не посмотрел на меня, вновь развернулся ко мне спиной.
– А где будешь спать ты? – вопрос вырвался помимо моего желания.
– Неподалёку, – коротко бросил он и удалился в комнату, расположенную слева от моей.
– Господи, какая же я дура, что согласилась на всё это, – в сердцах прошептала я, входя в свою комнату.
Стоило мне перешагнуть порог, как липкий пот страха выступил у меня на коже. Я сделала несколько глубоких вдохов. Закрыла дверь на задвижку. Огляделась по сторонам. Огромная кровать в центре. Такая же изысканная меблировка, но более продуманная расстановка вещей.
Я аккуратно сняла пиджак Кингсли. Не смогла удержаться. Приложила ткань к своему лицу. Вдохнула лёгкий аромат парфюма. Слегка закружилась голова. Я ведь так и не поела за весь вечер, сказывалось нервное напряжение.
Я услышала всплеск воды. Ноги стали ватными. Сердце резко ухнуло вниз. Между нашими комнатами была общая ванная.
Что всё это значило?
Почему Кингсли себя так вёл? Какую цель преследовал?
Я нервно мерила комнату шагами, бросая взгляд на дверь в ванную. На ней не было щеколды. Кингсли при желании мог свободно войти в мою комнату.
Стоп! А с чего это я решила, что он вообще намерен входить в мою комнату? Что за глупые фантазии? Он же ясно дал мне понять, что я его не интересую… больше не интересую, как женщина… Да разве я могла надеяться на обратное?
Я посмотрела на часы на прикроватной тумбочке. Час ночи. Как быстро бежало время.
Звук воды стих. Я замерла на доли секунд. Боясь, а возможно желая, чтобы Кингсли пришёл в мою комнату в одном лишь полотенце, прикрывающем бёдра. Я закусила губу до резкой боли.
Дверь в комнату не открылась. Я услышала лёгкий хлопок. Кингсли вернулся в свою комнату.
Я выдохнула с облегчением. Присела на край кровати, печально посмотрев на вид из окна. Внезапно мой взгляд упал на чемоданы, стоявшие под окном. Это были мои чемоданы, которые я даже не стала распаковывать в гостинице. Я смотрела на них в полном недоумении, не понимая, каким образом они оказались здесь, в этой комнате.
– Что за?...
Я подошла к ним и открыла первый чемодан. В нём была моя одежда.
– Каково чёрта? – вырвалось у меня.
Кингсли всё заранее спланировал!
Он пришёл на благотворительный вечер, потому что знал, что увидит меня там. Он вывез мои вещи из моего гостиничного номера. Поселил меня в этой комнате не просто на одну ночь. Он что-то задумал…
Первое желание – ворваться к нему в комнату с требованием объясниться, но я понимала, что он не скажет ни слова. Он всё продумал, а значит, мне просто необходимо дождаться подходящего времени. Кингсли всё объяснит мне утром. Я надеялась на это. Хотя в душе уже зарождалась чувство беспокойства. Я чувствовала, что всё это обернётся не в самую лучшую сторону для меня.
Час спустя я лежала в огромной кровати. Дверь в комнату была закрыта на щеколду, ручку двери в ванную я подпёрла стулом. Я достала свой ноутбук и стала работать над сметой будущего детского центра. Благодаря благотворительному вечеру, мы получили значительные взносы, которые пойдут на строительство приюта, на улучшение медицины и образования. Их, конечно же, всё равно будет недостаточно, но это хотя бы лучше, чем вообще ничего.
На самом деле я боялась заснуть. Я пыталась отвлечься работой, подавляя естественные желания организма отдохнуть от нервного возбуждения, терзавшего его всё это время.
Я боялась своих ночных кошмаров. Не так давно они вновь начали преследовать меня. Воспоминания о прошлом, чувство вины атаковали меня именно тогда, когда я была бессильна противостоять их натиску. Во сне я была беззащитна. Я просыпалась от собственного крика. Моё тело горело, а пот лился ручьем. Я судорожно глотала воздух, задыхаясь. Каждая косточка тела словно ломалась, а затем заново восстанавливалась. Но даже эта боль не была настолько сильной, как заново прожитые минуты того кошмара, когда я поняла, что потеряла своего ребёнка.
Я боялась засыпать. Здесь и сейчас, когда меня и Кингсли разделяло всего лишь несколько метров и преграда в виде стула, подпирающего дверь.
Но напряжение за вечер и всю неделю подготовки к выставке всё же сказались. Медленно, очень медленно мои веки наливались свинцом и, в конце концов, усталость сморила меня мёртвым сном.
Я проснулась от диких криков. Я не понимала, кто кричал. Я или же это кто-то на меня кричал?
Моё тело трясли из стороны в стороны. Я пыталась отбиваться. Царапалась и кусала своего обидчика. Мне было больно, но я желала причинить ещё большую боль тому, кто осмелился прикоснуться ко мне. Всю свою злость я вымещала на нём. Вырываясь из его рук, я пыталась ударить его. Пинком ноги мне удалось оттолкнуть обидчика в сторону. Он с громким шумом упал с кровати. Пелена слёз перед глазами и темнота, царившая в комнате, мешали что-либо увидеть, а главное понять, происходило ли это со мной наяву или же снова снилось.
Я забилась в угол кровати, прикрывая тело простынею. Меня била сильная дрожь. Слёзы лились по щекам. Липкий пот струился по спине.
Я начала понемногу приходить в себя, понимая, что только что отпихнула от себя Кингсли, что минутой назад я боролось с ним, принимая его за другого.
Алан очень медленно поднялся на ноги. Сделав пару шагов в сторону, он приподнял руки, чтобы я их могла видеть.
– Тшш… Успокойся… Это всего лишь я. Ты в безопасности, Кэти, – тихим мягким голосом сказал он. – Я не причиню тебе зла.
Я с сомнением посмотрела по сторонам. Мой разум до сих пор отказывался воспринимать действительность. Перед глазами стоял образ Ханта с едкой усмешкой на губах. Сердце бешено билось в груди.
– Кэти, это я – Алан. Дорогая, посмотри на меня.
Я с силой сжала пальцы. Глубоко вдохнула воздух. Алан продолжал что-то говорить. Постепенно я стала прислушиваться к его голосу. Я посмотрела ему прямо в глаза. В них я увидела беспокойство.
– Что произошло? – хрипло спросила я.
– Ты кричала во сне.
– Как ты здесь оказался?
Он не ответил. Я посмотрела ему за спину. Дверь ванной комнаты была выбита, стул валялся неподалёку.
– Уходи, – осипшим голосом прошептала я.
Он не сдвинулся с места, продолжая прожигать меня своим взглядом.
– Уходи! – прокричала я. – Оставь меня в покое! Не смотри на меня! Уходи… уходи… уходи… – мои истеричные крики сменились невнятным бормотанием.
– Кэти… – в его голосе слышалось сомнение.
– Уходи, Алан, прошу тебя…
Я сжалась калачиком, старясь не обращать на его присутствие внимания. Алан никуда не ушёл. Он сел в кресло в углу комнаты. Я спиной чувствовала его тяжёлый взгляд. В воздухе повисло напряжение.
Мои веки закрылись. Я провалилась в глубокий сон. Мне словно дали небольшую передышку, немного восстановить силы, чтобы вновь начать истязать моё тело и сознание с ещё большей извращённостью.
Я несколько раз просыпалась за ночь, совершенно не понимая и не осознавая, что делаю и говорю. Каждый раз, Алан был рядом. Он держал меня крепко, обнимал, утешал словами, кричал на меня, чтобы я проснулась. Он был тем, кто вытягивал меня из этого чёрного омута кошмаров.
Мне было так больно… и я выплёскивала всю свою боль на него…
Я исцарапала его лицо, грудь и руки. Оставила чёткие отметины. Он, казалось, не обращал на это внимания.
Рядом с ним, в его объятиях я на какое-то время находила успокоение. Моё сердцебиение замедлялось. Я улыбалась на его голос. Страшные тени кошмаров отходили в сторону.
– Прости, – едва слышно прошептала я, уткнувшись головой в его плечо. – Я не хотела, чтобы ты видел меня такой…
– Я хочу знать, Кэти, что случилось тогда.
– А я не хочу говорить об этом, – горько прошептала я.
– Рано или поздно, я докопаюсь до истины, – твёрдо произнёс он.
– Нет… Всё уже в прошлом…
– Но это преследует тебя, я же вижу! – он встряхнул меня, заставив посмотреть ему в глаза.
Отвела свой взгляд в сторону. Не могла смотреть ему в глаза. Я предала нас обоих. Испугалась. Усомнилась в нём. Хотела спасти. Думала, что поступаю правильно, но… Я сама виновата во всём, что произошло.
Я не могла ему признаться. Просто не могла сказать.
Смелость во мне испарилась очень давно. Я привыкла к одиночеству и той боли, что поселилась в моём сердце. Я жила этой болью всё это время. Лишь немногое оставалось, что поддерживало во мне жизнь. Рассказать ему правду – значило умереть.
– Мне нужен развод, Алан.
– Я дам его тебе, но с одним условием.
– Никаких условий, Алан. Мне нужен развод.
– Я женился на тебе при двух условиях. Помнишь?
Я кивнула, не понимая, к чему он ведёт.
– Второе моё условие – я подпишу бумаги на развод, но только после того, как ты исполнишь роль моей жены.
– Что?
– Три месяца ты будешь играть роль моей супруги.

Мила!!!!Здорово,что ты вернулась!!!Все дела разгребла?
Хант...Значит,именно он стал причиной потери ребёнка????Вот же....
Жаль,что в своих метаниях Кэти не рассказала правду!Возможно,тогда бы Алан смог сделать правильные выводы и не терзаться!!!
Три месяца?Хм...Он что-то задумал!
Жду развитие отношений!!!!

Лиди, привет!!!
Не все дела разгребла еще, но их уже гораздо меня, у мужа один экзамен остался, у меня важная проверка документов, защита дипломов ... и исследовательские работы))) но надеюсь со всем справиться

Цитата :

Значит,именно он стал причиной потери ребёнка???

да, он повлиял... как раз хочу на выходных сесть дописать 20 главу.

Цитата :

Возможно,тогда бы Алан смог сделать правильные выводы и не терзаться!!!

да, верно, а может быть он знает больше, чем показывает ей...

Цитата :

Три месяца?Хм...Он что-то задумал!

определенно)))
но надо еще развить эту мысль)))
Спасибо, Лиди за отзыв и внимание!!! Буквально возвращаешь меня продолжать писать

Ого,сколько у тебя всего интересного!!!!Небось,уже мечтаешь об отпуске?)

Цитата :

как раз хочу на выходных сесть дописать 20 главу.

- ура!!!!

Цитата :

да, верно, а может быть он знает больше, чем показывает ей...

- даже так!!!!!Хитрюга!!!!Хм...Значит,он хочет услышать правду из,так сказать,первых уст!!!Ну блин....

Цитата :

но надо еще развить эту мысль)))

- а то!!!!Интересно же ради чего он всё это затеял!!!!
Рада,что ты снова с нами и настрой боевой,писательский!!!))

Ромашка пишет:

Ого,сколько у тебя всего интересного!!!!Небось,уже мечтаешь об отпуске?)

давно уже о нем мечтаю, но он у меня только в августе(((

Цитата :

- даже так!!!!!Хитрюга!!!!Хм...Значит,он хочет услышать правду из,так сказать,первых уст!!!Н

я за то время, что не писала о них столько уже передумала, надо заново линию выстраивать)))

Спасибо, Лиди за поддержку!

Мииила, где обещанное продолжение? Я тоже читаю, просто нагло и молча А вообще, последняя глава оставила кислое послевкусие, очень жаль обоих - и Кэти и Алана, так хочется, чтобы их отношения уже стали налаживаться. Чтобы они отпустили прошлое, обиды и непонимание, и смогли стать счастливыми.

Глава 20

Я просыпалась мучительно медленно. Физически я бодрствовала уже около часа, но вот разум мой никак не желал покидать безоблачное царство Морфея, цепляясь за тонкие нити беспамятства. Не могла заставить себя открыть глаза. До боли сжала губы, вцепившись руками в простыни. Крепко зажмурилась. Моё тело начала сотрясать мелкая дрожь.
И так каждое утро…
Каждый божий день я заставляла себя переступить эту черту – открыть глаза.
Я ненавидела себя за слабость и трусость.
В больнице, после того, как мне сказали о потере ребёнка, бесчисленное количество времени я провела, всматриваясь в белизну потолка. Я была вынуждена это делать. Мои руки были прикованы к кровати. Врачи боялись, что я смогу навредить себе. Я не осуждаю их. Я была в таком состоянии, что решилась бы на многое, лишь бы стало легче… просто забыть обо всём пережитом горе… осознать…
Надежда умерла.
Я смотрела на потолок, практически не мигая.
Я считала секунды, переходящие в минуты… затем в часы, которые складывались в дни, а те – в недели…
Позже я возненавидела белый цвет.
Каждый божий день я заставляю себя переступить эту черту. Открыть глаза. Понять, что я жива. Нет. Не жива. Просто существую.
В этот раз сделать это оказалось намного сложнее.
Я почувствовала, как слёзы скатились по моим щекам. Стало так больно внутри. Вспомнила, как ночью Алан обнимал меня, стирал влагу с моих глаз, и так ласково шептал, что всё будет хорошо, ведь он рядом и позаботится обо мне. Сейчас я даже не понимала, было ли это на самом деле, реально он говорил мне такие слова. Наверное, это всё я придумала сама. Приняла желаемое за действительное. Но слетевшая с петель дверь ванной комнаты, свидетельствовала об обратном. Возможно, многое мне не привиделось, а произошло на самом деле.
Боже, как же я нуждалась в нём, в его заботе и понимании… В его прощении…
Я скептически относилась ко многим вещам последние годы. Наверное, потому что большую часть времени жила в иллюзорном мире. В мире, где я и Алан растили нашего малыша, где не было места наглой ухмылке Ханта, где его руки не касались моего тела…
К горлу подступила дурнота. Так случалось каждый раз, стоило мне вспомнить даже имя этого ублюдка. Я ненавидела его каждой клеточкой своего тела.
Я резко открыла глаза.
Удивительно, но цвет потолка оказался не белого оттенка, а нежно-канареечного. Вчера за всеми волнениями я не придала особого значения самой комнате. Сейчас же я с интересом осматривала её. Песочного оттенка стены с редкими вкраплениями сиреневого. Тёмное обрамление мебели подчёркивали резные фасады из нарядного «белого дуба». На комоде стояла ваза с цветами. Букет из тонких линий берграсса, казалось, только что срезанных цветов орхидей и изысканного лизиантуса. Такой экзотический букет напомнил мне о чарующем голосе джунглей, о томном запахе сельвы.
На моём лице невольно появилась лёгкая улыбка. Этого букета здесь вчера не было.
Оказалось, что я проснулась, когда день плавно подходил ближе к вечеру. Я приняла душ и переоделась в чистую футболку и джинсы. Прожив долгое время в африканской саванне, в одежде я стала отдавать предпочтение простоте и комфорту. Также в моём гардеробе стали преобладать бусы, браслеты, сделанные из раковин улиток, костей и зубов животных. Мама бы испытала настоящий культурный шок, увидев свою дочь в подобных одеяниях.
Родители… Сердце вновь сжалось в невыносимой тоске. Я скучала по отцу и его глупым шуткам, я даже соскучилась по надменному взгляду своей дражайшей мамочки. Только потеряв так много, я поняла, как сильно они мне дороги – мои родители.
Самым сложным оказалось преодолеть порог комнаты. Переступив его, мне стало легче. Правда, я не осмелилась зайти в спальню Кингсли, полагая, что в такое время его там просто не может быть. В конце я сделала вывод, что нахожусь одна в пустой квартире. К тому же дверь была заперта на ключ. Этот сукин сын запер меня в своей квартире! Раздражение волна за волной накатывало на меня. Я металась по комнате, словно зверь, загнанный в клетку, что по сути своей таковым и являлось.
Чтобы между нами не произошло в прошлом, Кингсли не смел так вести себя со мной. Кто наделил его правом решать за меня?
Случайно мой взгляд упал на телефон. Я приятно промурлыкала: «Эврика!». Набрала номер Секани. Необходимо было сообщить ему, где я и что со мной всё в порядке. В относительном порядке, но это не суть. Я не могла исчезнуть более чем на 5 часов, не предупредив об этом своего попечителя. Секани исполнял роль не только моего охранника тире телохранителя, он был официально закреплён за мной. Он контролировал мои передвижения и конфиденциальность. Поначалу я злилась и обижалась, но знала, что это его работа, а в моём случае я была вынуждена подчиняться. Со временем я доверила ему свою жизнь. Секани стал мне другом, который смог поддержать в трудную минуту, когда ни одного из близких мне людей не было рядом. Он помог мне пережить многое. Не забыть, а наоборот помнить всё до самых мелочей. Секани утверждал, что от воспоминаний, которые нам причиняют боль, мы лишь становимся сильнее и более приспособленными к новым невзгодам.
Телефон Секани не отвечал. Я немного подождала и набрала номер заново. На мой пятый звонок в трубке послышался хриплый шёпот:
– Каково чёрта?
– Что? – с непониманием переспросила я.
– Я спрашиваю, каково чёрта вы звоните? – с более резкими нотками женский голос на противоположном конце провода повторил свою первоначальную фразу.
– Мне нужен Секани, – несколько растерянно произнесла я.
– Минуту, – недовольно проворчав, ответила девушка.
Послышалось шуршание, а затем не менее охрипший голос Секани:
– Алло?
– Приятно осознавать, что о тебе беспокоятся, думают и переживают, как ты там… – с иронией начала я. – Жива ли, здорова, в состоянии найти телефон и позвонить другу, чтобы он понапрасну не волновался.
– Тише, heart!
– Мой голос вызывает у тебя головную боль? – с сарказмом поинтересовалась я. – Пару дней в Нью-Йорке, а ты уже совратился выпивкой и женщинами! – на тон громче произнесла я, отчитывая его, словно ему шесть лет, а не все двадцать семь.
– Пользуюсь моментом, пока тебя нет рядом, – мягким баритоном проворчал Секани. – Обычно выражение твоего лица отпугивает всех моих потенциальных невест, – я почувствовала, что он улыбнулся, на самом деле не имея в виду то, что сказал.
– Ооо… Значит я – причина твоих неудач с противоположным полом?
– Кэти, сердце моё, – мягко промурлыкал Секани. – У тебя проблемы?
– Проблемы? – переспросила я. – Если ты не заметил, то вчера вечером я покинула мероприятие с мужчиной и не пришла ночевать в номер…
– Он причинил тебе вред? Сделал больно? – серьёзным тоном поинтересовался Секани.
– Нет… – растерянно ответила я. – Но это неважно! Тебя совсем не беспокоит, что твой объект защиты вышел из-под наблюдения? – с некоторой подозрительностью спросила я.
– Мне дали указание не вмешиваться, – с некоторой долей недовольства произнёс Секани. – Я вынужден подчиниться приказу.
– Этого не может быть! Они не могли…
– Кэти… Послушай, я никуда не уезжаю. Если что-нибудь случится, ты знаешь, где меня найти. Тебе стоит только набрать мой номер, и я мигом примчусь спасать тебя от твоего супруга.
– Не называй его так, – сквозь зубы процедила я, заливаясь краской, и мысленно благодаря Всевышнего, что Секани не видит меня сейчас.
– Хорошо. Как мне его тогда называть? – спросил он.
– Ну, прямо сейчас с моего языка готовы слететь пара-тройка словечек, прекрасно характеризующих Кингсли… – я задумалась на секунду.
– Одарённая личность, целованная Богом? – не скрывая иронии в голосе, подсказал Секани.
Это сравнения вызвало на моём лице улыбку.
– Только не говори мне, что ты в него влюбился, – поддела его.
– Влюбился – не то слово. Я просто без ума от твоего мужа, – в тон моему голосу, иронично произнёс Секани. – Он самый лучший в нашем деле. Он леген…
– Успокойся, – перебила его на полуслове. – Не стоит петь дифирамбы Кингсли, он всё равно тебя не слышит.
– Ах! – наигранно вздохнул мужчина на противоположном конце провода.
– От кого исходил приказ? – я резко сменила тему разговора.
– Твой дед лично позвонил мне с указанием присматривать за тобой издалека, но не вмешиваться.
– Вот как? – я не смогла скрыть удивления в своём голосе.
Когда эти двое стали друзьями?
Погрузившись в свои мысли, я уже не слышала, что именно мня спрашивал Секани. Автоматически попрощавшись, я положила телефон на тумбочку. Задумавшись, подошла к огромному окну, из которого открывался прекрасный вид на реку. Этот вида навевал на меня тоску, а из-за тяжёлых мыслей резко разболелась голова. Холодная дрожь прошла по позвоночнику. Я поёжилась, обняв себя за плечи.
Так одиноко…
Подсознательно я тянулась к людям, к общению, боялась оставаться одна. Я боялась своих мыслей и воспоминаний. Боялась даже начать думать о чём-то, потому что это неизбежно приводило к одному и тому же… к самобичеванию.
Моя боль снедала меня изнутри, но я привыкла к этому. Со временем ко всему привыкаешь, даже начинаешь радоваться тому, что ещё способна что-то чувствовать.
Желание отдать всё на свете, чтобы вернуться на один день в прошлое и изменить один неверный шаг… со временем оно проходит. Ты свыкаешься с мыслью, что уже ничего нельзя изменить, но… сотая часть надежды всё ещё продолжает жить в твоей душе… и ты надеешься… что всё же хоть что-то можно будет изменить в будущем…
Необходимо было занять себя чем-то, чтобы отвлечься. Я вновь с ещё большим интересом стала рассматривать обстановку в квартире, в какой-то степени стремясь понять и почувствовать каким стал или был Кингсли. Наверное, каждая вещь в этом доме несла отпечаток характера его обладателя. Возможно, вся мебель, картины, текстиль и аксессуары были тщательно расставлены каким-нибудь дизайнером.
Я совершенно не знала человека, которого когда-то любила…
Любила…
Я резко мотнула головой, отгоняя мысли об Алане.
Ох… эта сладко-невыносимая стрельба по вискам…
Мой желудок громко провозгласил, а точнее напомнил мне, что со вчерашнего дня я так ничего и не ела. Бормоча проклятья себе под нос, я, медленно передвигая ноги, нехотя поплелась на кухню, которая по габаритам не уступала моей спальне. Словом, оснащена она была по последнему слову техники. Поначалу я даже несколько растерялась. Холодильник был забит различными продуктами, готовая пища кем-то заботливо сложена в контейнеры, подписанные красивым аккуратным подчерком. Я выбрала лазанью. Перекусив, я налила себе большую чашку кофе и вышла на балкон. Потрясающий вид завораживал. Небо потемнело, стали заметны звёзды, но на горизонте ещё алела полоска заката. Воздух был насыщен ароматами кофе и цитрусовых. Такое сочетание нежно щекотало ноздри, расслабляя. Я присела на плетёное кресло рядом с кадкой апельсинового дерева. Сделала глоток горячего напитка.
В такие моменты я особенно была беззащитна. Все барьеры рушились, я становилась уязвимой. Воспоминания вонзились прямо в сердце. Каждый вздох – через силу, словно камнем придавило.
Сопротивляться бесполезно. Это просто надо пережить. Вновь и вновь, кусая губы в кровь, закрыть глаза… Представить, что это всего лишь просмотр фильма…

Прошла неделя с тех пор как мы обнаружили племя дапо. Как мы это сделали? Хм-м… кажется все, кроме Тори, перестали надеяться найти это племя. Если бы не её патологическое «везение», мы бы продолжали бродить по джунглям до наступления дня апокалипсиса.
Тори – наш лидер, заряжающий позитивом и энергией. Маленькая и неугомонная, постоянно попадающая в мелкие неприятности. Бедный Дамиан… Ему сочувствовала не только мужская половина нашего коллектива, но и женская тоже. Этот мужчина определённо заслуживал какой-нибудь награды в области толерантности и сдержанности. Тори провоцировала его, даже в мелочах. Не уступать – дело принципа. Не поддаваться его влиянию – женское самолюбие. Не смотреть на него… точнее делать это как можно незаметнее для других и главное – для него самого. Забавная ситуация.
Не менее забавные отношения наблюдались между Матео и Мирандой. От этих двоих буквально искры отскакивали. Мира практиковала те же правила игры, что и Тори с Дамианом. Всем своим видом показывать холодность в отношении к своему бывшему мужу, лишь изредка разбавляя её вспышками пламени – гнева или раздражения.
Пары близнецов занимали нейтральную сторону. Бэн так и не догадывался, что в их семье наконец-то появился третий самый главный человечек, что с каждым днём всё больше и больше расстраивало Сьюзан.
Рио был самым молчаливым в нашей экспедиции. Если быть точнее – отрешённым. Он обычно замыкал колонну или шёл впери, размахивая острым мачето, прорубая путь в зарослях.
Я и Алан?
Ругались ли мы? Не без этого. Причём инициаторам наших споров, как правило, выступала я. Алан, как и Бэн, не мог никак догадаться о причинах частой смены моего настроения. Я жутко уставала. Жара так вообще сводила меня с ума. Мелкие животные и насекомые… Я буквально кричала, завидев их. Требовала от Алана тотального уничтожения каждой твари, осмелившейся приблизиться ко мне ближе, чем на десять метров. Про себя он бурчал, что-то на подобие: «Изнеженная английская девочка!». Затем он просто обнимал меня, концертируя всё внимание на его губах или глазах. Да! Этот мужчина тоже заслуживал какой-нибудь награды.
Без преувеличения это путешествие в недра джунглей Амазонки для нас было подобно медовому месяцу. Я засыпала и просыпалась в его объятиях. Даже во сне я чувствовала, как крепко его руки сжимали меня, притягивая к груди любимого мужчины. Даже малую крупицу своего тепла, Алан готов был отдать мне безвозмездно. Я засыпала под мерные удары его сердца, а просыпалась – от лёгких, словно касание крыльев бабочки, поцелуев. Он заботился обо всех моих нуждах, причём приятно удивлял каждый раз, когда я уже начинала думать, что меня нечем удивить. Алан находил укромные места, в которых мы предавались любви. Каждый момент нашей близости, как стоп-кадр, прочно врезались в мои воспоминания: яркие, красивые, эмоциональные, страстные, счастливые…
Лишь иногда я грустила и только по причине того, что не знала, как сообщить Алану, что беременна. Я не могла решиться. Как сказать мужчине, что ждёшь от него ребёнка, когда вы вместе всего ничего чуть больше месяца? Эта новость, несомненно, могла всё только усложнить. Подсознательно я понимала, скорее всего, он не отреагирует слишком остро, наоборот, обрадуется, услышав, что вскоре станет отцом. Может быть, я, так же как и Сьюзан, наделась, что он заметит всё сам…
– Кэти, ты как? – мягкий заботливый голос вывел меня из задумчивости.
– В порядке, – улыбнулась, – со мной всё хорошо, Алан.
– Я всё чаще наблюдаю это выражение лица на тебе, – он подозрительно сузил глаза. – Ты что-то скрываешь от меня?
– Ты, как наседка, ей-богу, Алан. Я в порядке, – немного раздражённо ответила я.
– А ты – маленькая злобная колючка, – улыбаясь, подразнил он меня.
Я прикрыла веки, губы приоткрылись. Один вздох… и я скажу ему…
– Алан? Ты идёшь? Тебя только ждём? – с нотками нетерпения в голосе, Дамиан сам того не подозревая испортил момент моего откровения.
Алан что-то прорычал сквозь зубы. Дамиан удивлённо посмотрел на нас.
– Извините, если помешал…
– Помешал… – пробурчал Кингсли.
– Всё нормально, – заверила я их обоих. – Иди, – обращаясь к Алану, я улыбнулась. – Вечером поговорим.
Алан дождался, когда Дамиан выйдет из палатки, затем пристально посмотрел на меня.
– Обещаешь, что всё расскажешь вечером?
– Обещаю.
Он наклонил голову ко мне. Наши губы соприкоснулись в лёгком, нежном поцелуе. Его мягкие губы подавляли мои, оставляя сладкое послевкусие. Поцелуй становился жарче, а объятия – крепче. По его глазам было видно, что он забыл, куда собирался ранее. Для него был важен только этот момент – я и он, соединённые поцелуем.
С огромным усилием воли я отстранилась от него. В глазах Алана отразилось искреннее сожаление. Тихо выругавшись, он произнёс:
– Дурацкая охота, скажи, по каким причинам я подписался на это?
– По самой главной причине. Ты – мужчина! У тебя инстинкт охотника в крови! – улыбаясь, самую малость подразнила его.
– А мне помнится, что это ты – женщина, соблазнив меня, уговорила пойти вместе со всеми на охоту.
– Все мужчины племени идут на охоту. Ваши тестостероны и так смотрятся на их фоне весьма впечатляющими. Думаешь, я не заметила, какие взгляды на тебя бросают даже замужние?
– Неужели это ревность? – он даже раскраснелся от самодовольства.
– Алан? – снова голос Дамиана.
Теперь я даже была благодарна его вмешательству.
– Да иду я! – прорычал он в ответ. – Поговорим позже, любимая…
Он хотел поцеловать меня в губы, но я подставила щеку. Иначе, ещё один поцелуй мог привести к постели.
Соблазн… ему так сложно сопротивляться… практически невозможно…

Племя дапо насчитывало около тридцати человек, из них: тринадцать взрослых мужчин в возрасте от шестнадцати до сорока; девять женщин в возрасте от восемнадцати до тридцати; пять малышей: три – от пяти до одиннадцати лет, два – совсем груднички; трое пожилых людей – старосты племени. Последних уважали и почитали, словно святых. Дожить до их лет считалось даром свыше. Старосты жили отдельно от племени, в пещерах, путь к которым знали лишь избранные. У них была особая миссия – общение с древними духами. Также они выполняли обязанности судей и знахарей.
Само племя жило на верхушках деревьев. Они окрашивали тела в коричнево-зелёный цвет, полностью сливаясь с местной растительностью. Женщины украшали свои лица росписью ярких цветов. Название цветка являлось именем девушек племени дапо. Нераскрытый бутон на левой щеке означал, что девушка не состоит в браке. Опавший листок от бутона говорил о том, что девушка готова к супружеской жизни. Замужние женщины украшали свою правую щеку раскрытым цветком. Имя супруга было вытатуировано у них на правой руке от плеча до локтя. Если у женщины был ребёнок, то его имя наносили на левую руку аналогичным образом. Эти татуировки были единственным украшением замужних женщин, в отличие от свободных. Молодые девушки украшали свои тела пирсингом в носу и ушах. Они могли ходить обнажёнными, носить короткие набедренные повязки из кожи или из растительных материалов. Грудь, как правило, украшали бусами ручной работы, сделанными в основном из подручных материалов, будь то цветки, щепки деревьев, листва, кора, перья.
Замужние женщины носили кожаные топы, закрывающие грудь и свободные набедренные повязки, длиною до колена. Волосы они носили либо распущенными, либо заплетали их в мелкие косички, украшая цветами или перьями. Незамужние – брили голову налысо. По длине волос можно было определить, как давно женщина состоит в браке.
Основная одежда мужчин племени – набедренная повязка с концами украшенными бордюром из перьев и костей животных. Они носили кулоны с клыками убитых ими на охоте хищников. Каждый воин гордился шрамами, оставленными ему животным в бою. Это был показатель их храбрости и мужественности. Чем больше шрамов было на теле мужчины, тем больший статус он приобретал в племени. Соответственно, такие мужчины были эталоном красоты. Особое значение у мужчин отдавалось причёске. Свои тёмные густые волосы они заплетали в толстую косу от макушки, вплетая в неё перья ярких раскрасок. От начала лба и до основания хвоста – волосы выбривались, а сама оголённая область окрашивалась в красный цвет у взрослых мужчин и в оранжевый – у юношей.
Каждый из представителей этого племени обладал уникальной внешностью. Не было общего собирательного образа, казалось, что в одной внешности можно было заметить особенные черты разных наций. Здесь была даже девушка со светлыми вьющимися волосами. У неё также были глаза цвета зелени – тёмного и насыщенного оттенка листвы. Первое время я зачаровано наблюдала за ней.
Их тела были стройными и подтянутыми. Девушки – грациозные и изящные. Мужчины – сильные, с хорошо развитой мускулатурой. Цвет их кожи варьировался от светлого оттенка кофе с молоком до тёмного шоколада.
Они общались в основном на языке жестов или с помощью звуков. Это отчасти облегчало нам задачу.
– Кэти, что у тебя с лицом? – поинтересовалась у меня Тори.
– А, что у меня с лицом? – недоумённо переспросила я.
– Оно выглядит так, словно ты лимон проглотила: целиком и с кожурой, – её губы слегка дрогнули в улыбке.
– Мне ску-у-у-чно, – простонала я, чувствуя, что начинаю капризничать. – Мы уже битых полдня сидим, только и делаем, что занимаемся плетением этих чёртовых лиан! – повысив голос на октаву, пропела я. – У меня уже все руки в мозолях! – на этих словах я откинула ветки лиан и посмотрела на свои ладони, скривив губы.
– О! Вы только посмотрите на неё, – улыбка Тори стала шире. – Городская девочка впервые оказалась в незнакомом месте, где нет салонов красоты, модных клубов и ресторанов. Ой, она, кажется, сломала свой ноготок, да маникюр порядком облупился…
Я показала ей язык, чем вызвала волну смеха у всех женщин. Мы сидели полукругом вокруг огромной кучи лиан. Огромной кучи лиан!
Решили разделить с местными женщинами их быт. Нет, оно того стоило? Моя спина затекла так, что ни одна мышца не чувствовалась! О руках вообще молчу, они просто онемели.
– Кэти, не капризничай, – обратилась ко мне Сьюзан. – Даже, Миранда не возмущается.
Мира лишь косо посмотрела в мою сторону, продолжая плести лианы в тугую косу.
– Мира по ходу вообще не с нами, а где-то в параллельном пространстве, – съязвила я. – Спорим, она даже не слышит, о чём мы говорим?
– Кэти… – Тори с укором посмотрела на меня.
– Тори… – ответила ей аналогичным взглядом. – Я не против заниматься всей этой фигнёй, но может быть, как-то разнообразим это нудное занятие? – с мольбой в голосе произнесла я.
– Что ты предлагаешь? – включилась Молли. – Если хочешь, давай обсудим ваши отношения с Аланом, потом можно поговорить о Тори с Дамианом, ну и конечно о Миранде и Матео. Как долго вы собираетесь водить за нос этих мужчин? Учтите, их терпению скоро придёт конец.
Стоило ли ожидать, что слова Молли произведут такой резонанс? Как говорится, не в бровь, а в глаз.
Я, Тори и Мира, словно по команде опустили глаза, покраснев до самых кончиков. Обсуждать своих мужчин и наши взаимоотношения вслух никак не хотелось, достаточно собственного внутреннего монолога, от которого просто мозг закипает. Хватит того, что я и так целый день, как на иголках. Вечером мне предстоит признаться во всём Алану. Он не успокоится, пока всё не узнает.
К горлу подступила тошнота, возвращая в реальности.
– Мне нужно на свежий воздух, – сдавлено произнесла я.
– Ты и так на свежем воздухе двадцать четыре часа в сутки, – с иронией сказала Тори.
– Это было образное выражение, означающее, что мне срочно надо покинуть вас, – пояснила я.
– Ты хочешь побыть одна? – у Тори слегка дрогнул голос на последнем слове.
– Ты весьма проницательна, – свою язвительность я постаралась смягчить улыбкой. – Я ненадолго. Не волнуйтесь за меня, я просто схожу до водопада, наберу цветов и фруктов к ужину, помедитирую может быть…
На этой положительно ноте, я резко встала, немного качнувшись в сторону. Голова сразу закружилась, от напряжения ноги готовы были подкоситься.
– Ой, чёрт… – сипло выругалась я. – Советую всем не совершать мою ошибку и прежде чем встать на ноги, размять мышцы.
– Просто не стоило изначально напрягать всё тело, нужно было найти удачную позу и постараться расслабить свои мышцы, – по-философски протянула Сьюзан.
– В Камасутре можно найти удачную позу, а в сидении на земле в течение нескольких часов, скрестив ноги по-турецки, нет ничего расслабляющего.
– Я тебе уже давно предлагала заняться йогой. Кстати, она очень помогает при болях во время…
– Сьюзан, – я предостерегающе посмотрела на неё. – Я же тебе говорила, что йога не для таких, как я.
– Ах, да… конечно… тебе по душе побить боксёрскую грушу…
– Боже! Как я скучаю по этому! – взмолилась я. – Как же я соскучилась по хорошему спаррингу!
– А что ночью спарринги с Кингсли тебе уже не приносят такого душевного умиротворения? – с язвительными нотками пропела Тори, загадочно посмотрев на меня.
– Тебе бы и самой не помешал… э-э-э… хороший такой спарринг… – недвусмысленно намекнула я ей.
– Ты кажется собиралась уходить? – с тонким и однозначным намёком спросила она. – Своими разговорами, ты только отвлекаешь нас от работы.
– Хорошо, – я кивнула ей. – Не теряйте меня, если не вернусь к тому времени, как придут с охоты мужчины, скажите Кингсли, в каком я пошла направлении, и он вмиг разыщет меня.
– Что ты такое говоришь?
– Да так… мало ли со мной, что может случиться… мы же как-никак в джунглях… – я беззаботно пожала плечами.
– Кэти! – встревожено воскликнула Тори. – Зачем ты так?
– Извини, несу какую-то чушь… Со мной всё будет хорошо, – слова должны были утешить Тори, но на самом деле они придавали мне самой уверенности.
На всякий случай я взяла с собой маленький складной нож, спрятав его в ботинке. Также взяла большую плетёную корзину для фруктов, несколько фляжек, чтобы набрать свежей питьевой воды. На какой-то момент я засомневалась в своём желании покинуть наш лагерь. Водопад, куда я собиралась, находился относительно не далеко от нашего места проживания. Я уже не раз ходила туда одна, чтобы окунуться в прохладной воде, избавляясь от утренних приступов токсикоза. Но в этот раз… какое-то смутное сомнение сковывало мой порыв… Что-то тревожное…
Я просто накручиваю себя! Как я уже сказала Тори, со мной всё будет в порядке, просто нужно проветрить мозги, они изрядно устали за последнее время.
Всё же стоило довериться своему предчувствию…

Я рассматривала свои руки, сидя на берегу, опустив ступни в прохладную воду. Солнце не так уже сильно пекло, наоборот, на небе показались едва заметные тучи. Скорее всего, через час – полтора пойдёт дождь, а точнее – настоящий ливень. Я надеялась, что к его началу мужчины всё же успеют вернуться, иначе им придётся задержаться в каком-нибудь наспех сооружённом укрытии. Дождь размоет все тропинки, идти не представится возможности.
Я глубоко вздохнула, ощущая, что воздух увлажнился.
Почему здесь так часто идут дожди?
Сезон длится с мая по октябрь. Как показали последние исследования учёных этих лесов, данные осадки провоцируют сами тропические леса. Огромное количество органических частиц, содержащих калий, собирается над Амазонкой. Когда они смешиваются с влагой, то образуются дожди. Оказывается, что учёные так до сих пор и не могут объяснить, что является источником этих самых твёрдых частиц. Скорее всего, их выделяют растения или какие-нибудь микроорганизмы, а возможно – грибы.
Здесь было очень красиво. Опасно, таинственно, но всё же… именно в этом месте я чувствовала себя, словно у истоков жизни… Наша находка нового племени, изучение их нравов – всё это приоткрывало для нас тайны мироздания. Приятно быть частью всего этого.
Я настолько глубоко погрузилась в свои размышление и созерцание природы, что не услышала шагов за своей спиной. Точнее, не почувствовала. Мои рефлексы спали, хотя интуиция подсказывала, что должно что-то произойти, что-то ужасное. Наверное, в этом и заключается таинственность этих лесов. Они как бы усыпляют тебя своей красотой и изяществом, в то время как хищники не спят, а просто ждут момента, когда их жертва станет вялой и беспомощной. Это закон джунглей!
Я даже вскрикнуть не успела. Мне резко зажали рот рукой, прижав голову к чему-то твёрдому. Страх – естественная реакция при такой ситуации. Испуг. Понимание…
– Даже не думай, у тебя нет шансов, – прошипел знакомый голос над моим ухом.
Он заметил мой взгляд, брошенный на ботинки, лежавшие совсем рядом с моей правой рукой. Складной нож, который я с собой взяла, был моей надеждой на спасение… или хотя бы шансом… хоть каким-то…
– Соскучилась по мне, детка? – с нотками страсти прорычал он. – Знаю, что соскучилась… Потерпи, скоро мы наверстаем упущенное…
Мои глаза расширились от ужаса. Что он имел в виду под «наверстаем»?
Я попыталась кричать, даже понимая насколько это глупо и безнадёжно в моей ситуации. Хант лишь крепче сжал свою ладонь на моём лице. Резкая боль – ничто, по сравнению с тем, какой ужас сковал моё сердце.
Я начала паниковать, пытаясь вырваться из его хватки.
Некоторое время его это забавляло. Ему всегда нравилось доминировать надо мной, показывать свою власть и силу. Я поцарапала ему руку, но он, кажется, даже не заметил этого. Хант испытывал удовольствие от моего сопротивления. Затем ему надоело, и он просто вырубил меня – одним чётким и верным движением, найдя определённую точку на шее.

Глава 21

Я открыла глаза, почувствовав острое лезвие ножа на своей щеке. Холодные капли попали на порез. Единственное, что я могла чувствовать – слабость и дрожь во всём теле.
Хант склонился к моему лицу, совсем близко к губам.
Я попыталась сфокусировать свой взгляд. Бесполезно. Всё расплывалось: очертания становились неясными, звуки приглушенными. Мои руки были связаны.
Замерла, боясь шевельнуться. Одно неловкое движение и наши губы соприкоснутся. Хант ждал. Он провоцировал.
Мышцы затекли, стало невыносимо больно.
– Нет смысла сопротивляться своим желаниям… – вкрадчиво прошептал он. – Я же вижу, ты меня хочешь.
Что за бред он нёс? Если бы могла, то просто фыркнула в лицо, а ещё лучше выругалась, посылая его искать снег в Сахаре.
Хант провёл подушечкой большого пальца по моей нижней губе. Его движения были лёгкими и мягкими… противными… словно из меня выкачивали всю жизненную энергию, одним таким касанием. Он надавил сильнее, раскрывая губы. Я пыталась сжать их, но он был сильнее и напористее.
Я задержала дыхание, крепко зажмурив глаза. Меня обдало его дыханием, от чего тошнота поднялась к горлу. Затем я почувствовала, как его губы накрыли мои. Они стали мять их в поцелуе. Его язык пытался пробиться сквозь мои плотно стиснутые зубы. Хант разозлился. Укусил меня за нижнюю губу. Я вскрикнула от боли, тем самым дав ему возможность ворваться своим языком ко мне в рот. Послышалось его довольное урчание. Пальцы Ханта жёстко схватили меня за челюсть. Из уголков глаз хлынули слёзы – невольное проявление слабости. Я не хотела показывать ему, что боюсь его. Нет, он этого не дождётся, как и того, что я отвечу ему на поцелуй.
Улучив удобный момент, я укусила его за язык, при этом резко ударив ногой в пах. Хант нечленораздельно выругался. Его глаза закатились, лицо исказила гримаса боли. Слабый свист вырвался из его груди, когда он согнулся пополам у моих ног. Недолго мешкая, я ещё раз пнула его ногой в пах.
Получай мерзавец!
Я воспользовалась его замешательством, попытавшись отползти от него как можно дальше. Страх в груди подгонял меня. Сбежать от него. Неважно, в каком направлении, главное – увеличить расстояние. Найти безопасное место и спрятаться в нём, пока силы окончательно не покинули меня.
С трудом мне удалось подняться на колени, затем на ноги. Сначала сделала несколько медленных шагов. Хотела обернуться и посмотреть, остался ли Хант на своём прежнем месте в скорчившейся позе эмбриона, прикрывающего руками своё достоинство.
Ублюдок! Будет знать, как похищать меня!
Из ненависти к нему я почувствовала новую волну сил, как второе дыхание. Шаги стали увереннее. Я осмотрелась. Зрение более-менее приходило в норму. Было темно и сыро. Пахло зловониями. Прислонившись к стене, на ощупь, я попыталась вырваться из пещеры.
Оказавшись снаружи я, не разбирая дороги, кинулась бежать, практически не смотря себе под ноги. Крупные капли дождя тяжело падали с неба, размывая дорогу. К тому же мои руки были связаны, что ещё больше сковывало мои движения, но я не могла тратить время на то, чтобы пытаться их развязать. Хант мог уже придти в себя и бежать по моим следам.
А если он был не один? Если у него были сообщники?
Эти мысли даже не успели зародить в моей душе ещё больший страх, как я почувствовала, что теряю равновесие и падаю. Тяжёлый камень сбил меня с ног, брошенный с прицелом – прямо между лопаток. При падении я сильно подвернула ногу, вывихнув лодыжку. От боли прикусила губу в кровь и так громко взвыла, что собственный крик ещё больше напугал меня.
Я услышала шаги и обернулась. Надо мной возвышались две огромные фигуры. Мужчины с перекаченными бицепсами тяжело дышали, смотря на меня со злобой и похотливым вожделением.
– После того, как босс, покончит с тобой, он отдаст тебя нам… – зловеще прошипел один из верзил. – И мы не будем церемониться… Та боль, что ты испытываешь сейчас покажется тебе пустяком по сравнению с тем, что тебе предстоит испытать, доставляя нам обоим наслаждение, – каждое словно, сказанное им, было подобно острым щепкам, впивающимся под ногти.
– Посмотри на неё. Словно маленький затравленный зверёк, – второй верзила с огромным шрамом по всему лицу, присев на корточки, схватил меня за вывихнутую лодыжку. – Твой страх… – он громко втянул воздух, – такой возбуждающий…
– Харман, убери свои руки!
Тот, к кому обращался Хант, даже не шелохнулся. Его рука лежала на моей ноге, больно сжимая её. Из-за дождя промокла моя одежда. Белая майка практически ничего не скрывала. Эти маньяки смотрели на меня как на кусок стейка, который прежде чем приготовить, необходимо хорошо отбить. Эти моральные уроды наверняка сразу кончали только одной мысли, как ударить слабую и беззащитную женщину.
– Я сказал. Убери руки от неё! – громко прорычал Хант, взведя курок и направив пистолет в спину Хармана.
Второй верзила, было, дёрнулся в сторону Ханта, но ему в грудь уже смотрело дуло пистолета, оказавшегося во второй руке Эдриана.
– Стой на месте, Бехрам! Иначе я вас обоих пристрелю. Тебя и твоего братца-недоумка, – оскалился Хант. – Я предупреждал, что она принадлежит мне! Это моя женщина!
– Да, но трахает её другой мужик, – усмехнулся Харман, медленно повернувшись лицом к Ханту.
– Тебя напичкать свинцом, чтобы ты заткнулся? – свирепо прорычал Хант.
Двое отступили в сторону. По их лицам было видно, что они не боятся Эдриана. Но он был их боссом, а значит, они должны исполнять его приказы.
– Тогда сам трахни эту сучку, а затем убей! – предложил Бехрам.
– Заткнись и не указывай мне, что делать! – оскалился Хант. – Здесь я решаю, кому жить, а кому умереть, – он пристально посмотрел на меня. – На неё у меня есть планы.
Наступила зловещая тишина. Моё сердце отбивало рваный ритм, я, то дышала очень часто, то задерживала дыхание на несколько минут, даже не осознавая этого. Было жутко холодно, но даже это не беспокоило меня. Маниакальный блеск в глазах Ханта и не скрываемое садисткое возбуждение в глазах Бехрама и Хармана просто убивали во мне всякую надежду на спасение.
– Свяжите ей ноги и отнесите обратно в пещеру, – приказал Хант.
Один из них, не знаю кто, стало абсолютно безразлично, грубо схватил меня и перекинул себе на плечо. Подавив приступ рвоты, я глубоко вздохнула. Встретившись с взглядом Ханта, я процедила со всей злобой и яростью, что скопились во мне:
– Ты пожалеешь об этом, Хант…
Он не ответил. Блеск в его глазах стал ярче. Он принял мой вызов, но восприняв его по-своему… с вожделением…
Мне оставалось только молиться, чтобы Алан нашёл меня как можно быстрее. Он один мог спасти меня…

Боль ощущалась каждой клеточкой тела. Где-то на задворках сознания кружили мысли, что всё происходящее нереально. Просто мне в очередной раз снится кошмар… очень реалистичный кошмар…
Открыв глаза, мне сразу же захотелось их закрыть.
И громко закричать…
Руки и ноги были связаны.
Я вспомнила, как меня грубо скинули в угол пещеры. Я ударилась головой о камень, потеряв сознание. Я не могла определить, сколько времени пробыла в беспамятстве. Должно быть несколько часов. В горле ужасно пересохло, хотелось пить.
– Хант! Твоя девка очнулась!
Я приподнялась, повернув голову на звук голоса. Боль пронзила виски прошлась по всему телу, посылая к кончикам пальцев острые иголки. Кто-то подошёл ко мне. Попытка посмотреть, кто это, свелась к ещё одному приступу боли. Я могла видеть лишь грязные ботинки.
Он склонился ко мне. Это был Хант. Поняла, услышав его дыхание. Да и те двое вряд ли бы рискнули приближаться ко мне.
– Как себя чувствуешь?
В его голосе была забота? Неужели у меня ко всему прочему слуховые галлюцинации?
– Пи-ть… – прохрипела я.
Он наклонился, взял меня за плечи и резким рывком облокотил на стену пещеры. Вложил в руку фляжку с водой. Даже любезно открутил крышку. Мне было противно принимать от него помощь, но связанные руки не слушались. Верёвки натёрли кожу, в некоторых местах были заметны кровоподтёки.
Я сделала лишь пару коротких глотков. Вода, словно острые кинжалы, разрывала сухое горло. Отвернув лицо, я дала понять Ханту, что больше не нуждаюсь в его услугах. Он со злостью кинул фляжку в сторону. Послышался резкий шум удара и всплеск воды. Мои плечи напряглись.
– Зачем я тебе?
Он долго смотрел на меня прежде, чем ответить:
– По многим причинам.
– Например?
– Например, держать тебя у себя оказалось выгодно. Твоя милая подружка пришла искать тебя на водопад, – его голос был вкрадчивым, он смаковал каждое сказанное им слово. – Угадай, кого она там встретила?
– Ты?.. – я растерянно стала озираться по сторонам, пытаясь найти Тори. – Если ты её хоть пальцем тронул…
– Что тогда? – перебил он меня.
Он и двое его шавок засмеялись в голос, показывая, что мои слова возымели на них обратное действие.
– Ты связана. По рукам и ногам, – он театрально вздохнул. – К тому же тебе стоит больше заботиться о своём состоянии…
– Что ты с ней сделал? Где она? – игнорируя его слова, спросила она.
– С куколкой Тори всё в порядке, можешь быть спокойна.
– Тогда?..
– Я предложил ей обмен: тебя на цветок.
Его улыбка стала шире. Я буквально вжалась в стену. Пронзительный холод привёл меня в чувства.
– Она?..
– Согласилась. Дурочка, не правда ли? – улыбаясь, поинтересовался он у меня. – Ты бы сразу заподозрила подвох. Я взял цветок и отпустил её, – снова театральный вздох. – Целой и невредимой.
Я громко вздохнула, откинув назад голову.
– Конечно, соблазн иметь вас обеих… снова… – недвусмысленно произнёс он. – Но кто-то же должен был рассказать твоему муженьку, что ты его бросила? – с радостью воскликнул он. – Вернулась к тому, кого не могла забыть всё это время. Потому что именно я – твой мужчина! Ты любишь меня, Кэти. Всегда любила…
– Спятил что ли? Никто тебе не поверит! Алан найдёт меня!
– Не нарывайся, детка. Иначе, единственное, что сможет найти твой Алан, так это твоё тело, растерзанное дикими животными! Как тебе такая перспектива? А!?
Хант не контролировал себя. Глаза безумца… помешанного…
– Ты мой козырь, детка, – он присел напротив меня, протянув свою руку к моему лицу. – Похитив тебя, я убил двух зайцев одним выстрелом. Плюс, мне достался приятный бонус, – его рука по-хозяйски легла мне на грудь, больно сжав её. – Будь со мной ласкова… и я обещаю… – его голос стал хриплым с сексуальными нотками, от которых раньше моё тело бросало в дрожь, сейчас же дрожь била меня от презрения к нему. – Ты познаешь истинное удовольствие в моих руках… Ты забудешь о том куске дерьма. Только вспомни, как нам вместе было хорошо… – прохрипел он у самого моего уха. – Вспомни, как ты стонала… выкрикивала моё имя в экстазе… – его руки лапали моё тело, проникая в самые укромные места. – Только я могу доставить тебе наслаждение! Я один… скажи это…
Я молчала, упрямо сжимая зубы.
– Скажи!
Я презрительно смерила его взглядом, плюнув ему прямо в лицо. Его реакция была незамедлительной. Он замахнулся, ребром руки ударив меня по щеке. Голова наклонилась в сторону. Я прикусила губу, от чего по подбородку потекла струйка крови. Металлический привкус во рту вызвал тошноту.
– Шлюха!
Он резко вскочил и сделал несколько нервных шагов. Затем повернулся в сторону своих людей, прорычав им:
– Пшли вон!
– Мы хотим остаться и посмотреть, как ты накажешь эту сучку.
– Если хочешь, мы даже можем помочь…
– По-ш-ли вон! – проорал Хант, злобно посмотрев на обоих верзил.
Я заметила, как он схватил нож, прикрепленный к бедру. Отточенные движения и злость в его глазах говорили о том, что он готов перерезать глотки обоим, если те посмеют ещё как-либо возразить ему.
Бехрам и Харман с не менее злыми выражениями лиц, схватились за свои ножи. Они долго испепеляли друг друга взглядами.
– Ты – псих, Хант! Настоящий псих! – с широкой улыбкой на уродливых губах произнёс Харман. – Что такого в этой девке?
– Тебе никогда не понять этого, Харман, – язвительно произнёс Эдриан. – Просто не дано… А теперь выметайтесь! Оба! И не смейте тревожить нас, пока я не прикажу возвращаться!
– И что прикажешь нам делать? За порогом льёт, как из гидрошланга!
– Мне плевать! – перестав сдерживать себя, Хант подался вперёд. – Хоть затрахайте там друг друга, но чтоб ноги вашей здесь не было!
– Пошли, брат, – Харман схватил Бехрама за руку и потащил наружу. – Обдолбанный придурок… – было последнее, что я услышала, когда они скрылись из виду.
Я смотрела на его спину и содрогалась всем телом. Я знала, что сейчас будет. Но не могла с этим смириться. Предательские слёзы хлынули из глаз, увлажняя лицо. Сил, чтобы сопротивляться, просто не было. Они иссякли также быстро, как и надежда, что Алан найдёт меня. После того, что Хант сделает со мной… Как я вообще смогу посмотреть в глаза Алану?
Он схватил мои руки. Резко поднял вверх. Затем швырнул на что-то, похожее на кучу грязных лохмотьев. Разорвал майку, стащил шорты вместе с трусиками. Положил холодную ладонь на внутреннюю часть бедра, раздвигая ноги.
– Станешь сопротивляться, будет больнее, – с нотками садизма в голосе прорычал он.
Я сопротивлялась. Как могла противилась его прикосновениям, поцелуям, укусам…
Понимала, что тем самым доставляю ему большее удовольствие, но не могла… Не могла не думать об Алане, как он аналогично проводил своей ладонью по моей груди, как от этого простого движение загоралось всё моё тело. От прикосновений Ханта меня просто выворачивало наизнанку.
Я не кричала… тихо постанывала… от боли… стыда… и злости…
Он надругался над моей душой, а не только над телом. По-другому это не назовёшь… Он уничтожил во мне что-то, смял, растоптал, стёр в мелкую пыль… даже развеять было нечего…

Свернувшись в калачик, кое-как прикрывшись рваными лохмотьями, я практически не дышала. Не чувствовала своего тела, не могла пошевелиться. Лишь холод, пробивающий до самых костей, напоминал о том, что я всё ещё жива. Левый глаз опух, и я ничего не видела им, губы кровоточили, в верхнюю челюсть отдавала ноющая боль, на запястьях проступали следы от пальцев.
Хант постарался. Не смог сдержать свой гнев. Он хотел сделать мне больно, хотел силой выбить из меня слова…
Я ничего не чувствовала… Скорее всего, пребывала в состоянии шока.
Я молчала, чем ещё больше раздражала его. Он ни капли не сожалел о своих кулаках на моём лице.
Я провела рукой по рёбрам. Целы. Ниже – по бедру. Между ног почувствовала липкую кровь. Боже… я молилась, что бы это не означало выкидыш…
Прижала руку к груди. Там не было моего кулона. Моего талисмана, в котором Кингсли спрятал свой жучок. Я могла его потерять при своей неудачной попытке бегства из пещеры или Хант мог сорвать его, когда пытался удушить меня. Я мало что помнила из произошедшего, да и запоминать такое не было желания…
Хант и его приспешники сидели вокруг костра и что-то обсуждали в полголоса. Я замерла, напрягая слух, прислушиваясь к их разговору, пытаясь ничем не выдать своего внимания.
– Значит, завтра отправляемся, босс? – по хриплому голосу я узнала Хармана. – Или ты хочешь ещё позабавиться со своей девкой?
Повисла пауза. Должно быть, все посмотрели в мою сторону, потому что я почувствовала обжигающие кожу взгляды. Они словно буравили дыру в моей спине в районе лопаток.
– Соберите всё необходимое и продумайте безопасный маршрут, – с раздражением ответил Хант. – Надо как можно быстрее выбраться отсюда.
– Думаешь, он станет искать её?
– Конечно, идиот, он будет искать её, – язвительно ответил Хант.
– Сукин сын! Почему мы просто не заманим его в ловушку и не убьём? Используем девку в качестве приманки.
– Потому что это слишком просто, – спокойно пояснил Хант. – Я хочу, чтобы он страдал и места себе не находил, ища её и думая, что она бросила его ради меня.
– Но он всё равно будет наступать нам на пятки, – возмутился Харман.
– Значит, когда подойдёт совсем близко, мы его прикончим, – заключил Бехрам.
– Так или иначе, мы убьём его, – подтвердил Хант. – Этот сукин сын заплатит за то, что по его вине мы были вынуждены скрываться, словно какие-то крысы!
Все выругались сквозь зубы.
– Наконец-то выберемся отсюда, – процедил Бехрам. – Ненавижу это место.
– Это место не раз спасало наши шкуры, – сказал Харман.
– Верно, – гыгнул его брат. – Но мне всё же по душе притон матушки Тюдо.
Послышался смех. Едкий, пошлый, противный.
– Да-а-а… Там первоклассные шлюхи.
– Безотказные, – подхватил Бехрам. – Мек-си-ка… – протянул он. – Дом. Милый дом.
– Сдалась тебе эта девка, когда ты можешь иметь любую, Хант?
– Заткни пасть, Харман. Иначе не досчитаешься своих зубов, – рявкнул Хант.
– Это угроза? – со смехом спросил тот.
– Хочешь проверить? – с едким смешком Хант определённо провоцировал своего подчинённого на драку.
– Хорошо, босс. Она – твоя головная боль. Не наша.
– Вот и не вмешивайтесь, пока вам не прикажут.

Мексика…
Огромный особняк с бело-серыми стенами, расположенный на скалистом утёсе.
Огромная спальня с белыми стенами. Минимум мебели. Нет зеркал и ничего из стекла. Даже вазы с цветами. Никаких предметов с острыми краями. Ничего, что можно использовать для нападения или защиты…
Единственное, что радует взгляд – вид на пляж. Море… И это тоже своеобразная пытка. Смотреть, как бьются волны о берег, но не иметь возможности подойти ближе, ощутить ласку морской пены, вдохнуть солоноватый воздух, подставив лицо солнечным лучам…
Тюремная камера первого класса…
Здесь не было решёток, но так же не было никакой возможности сбежать. За дверью – охранник с оружием. По периметру виллы расставлены люди с автоматами, сменяющие друг друга каждые восемь часов. Повсюду видеонаблюдение.
Я пленница в этом доме, но с привилегиями. В отличие от других, я – пленница хозяина этой виллы. Ещё я мать ребёнка босса. Его наследника. Наследника наркоторговца.
Эдриан Хант – один из самых разыскиваемых наркобаронов в мире. Область распространения наркотиков – преимущественно в Европе. Но амбиции, они и есть на то, амбиции, что требуют расширения своих границ. Хант захотел отхватить кусок от американского пирога. Ему стоило огромных усилий пробиться на американский рынок наркоты. К тому времени у него уже были лаборатории по производству высококачественного героина, разбросанные по всему миру. Он подчинил себе мелких дилеров, которые стали распространять только его товар. Он заключил выгодные сделки, подавив многих конкурентов.
Естественно, им заинтересовались правительственные органы США. В ходе расследования было определено местонахождение главной лаборатории – Амазонка. На операцию по её ликвидации отправили лучших солдат. Они разгромили лабораторию, убив и взяв в плен практически всех, кто там находился. Все посевы опия были уничтожены.
Ханта там не было. В то время он отдыхал на своей яхте в районе Сен-Тропе. Правительству США нечего было ему предъявить. Юридически Эдриан Хант был законопослушным гражданином, платящим все налоги государству. Никаких зацепок в лаборатории не было найдено. Никакой отчётности и карт с маршрутами передвижения товара. Ничего не связывало Ханта с продажей и распространением наркотиков.
Бехрам и Харман контролировали все поставки опия. Они были партнёрами Ханта, выполняя всю грязную работу. Хант был идейным организатором, а они – движущей силой процесса. Именно Бехрам узнал в отеле в Кингсли того, кто возглавлял операцию в Амазонке. После того как Хант узнал, что я вышла за Алана замуж, он долгое время наблюдал за нами. Затем у него созрел план.
Я – слабое место Алана. Ханту было мало просто уничтожить его. Нет, он хотел, чтобы Алан мучился и страдал. Психологический террор – тактика, которую применил Эдриан.
Он использовал меня. Не только, чтобы досадить Алану, но также, чтобы добыть цветок орхидеи – «дочери воздуха». Этот цветок обладал уникальными свойствами. Хант был убеждён, что сумев синтезировать его, у него получится сделать противоядие. Антинаркотик. Если за чистый героин человек готов убить, то, что он может сделать ради того, чтобы иметь возможность избавиться от этой зависимости? Сколько будет стоить лекарство от наркотического воздействия?
Всю информацию я буквально по крупицам собирала долгие месяцы. Каждую ночь, когда Хант приходил ко мне, пьяный или под воздействием наркотиков, я слушала его болтовню. Я вникала, пытаясь понять, как обхитрить его. То, что я уже сама долгое время не принимала наркотиков, никак не было им замечено. Я научилась умело притворяться. Находясь в здравом рассудке, я могла планировать свой побег. Но я не могла сбежать просто так. Мне было необходимо найти обличающую Ханта информацию. Посадить этого поддонка в тюрьму, чтобы он прозябал там до конца своих дней – это всё о чём я могла мечтать.

Я не потеряла ребёнка после изнасилования. Наверное, всё же Господь услышал мои молитвы. Я не помню, как пережила путешествие в Мексику, сколько мы добирались, какими путями. Всё было, как в тумане. Отчасти из-за того, что пребывала под действием наркотиков. Хант посадил меня на иглу, чтобы я была покорной, потворствующей ему…
Я была… бездушным телом…
Через какое-то время он заметил мой округлившийся живот. Хант возомнил себя отцом моего ребёнка. Я не стала переубеждать его. Находясь в каком-то подобии разума, я сообразила, что это прекрасная возможность, за которую стоит уцепиться. К тому времени я уже стала настоящей наркоманкой. Дозу снизили. Началась дикая ломка. Ко мне приставили врача, следящего за моим и малыша здоровьем. В целом беременность протекала нормально. Врачом была молодая девушка. Её звали Сальма. Она заключила с Хантом сделку. На кону была жизнь её брата. Взамен она должна была отработать его долг. Вскоре её брат умер от передозировки.
Сальма сочувствовала моему положению. Мне удалось уговорить её соврать Ханту о сроках беременности. В её обязанности также входило делать мне уколы с «обезболивающим», как говорил Хант. Но было ясно, какое содержимое находилось в шприце. Рискуя собственной жизнью, Сальма помогала мне. Она стала мне подругой. В том мире, в котором мы жили, я и она были одни против всех. Нас это сплотило.

Моя рука лежала на уже сильно округлившемся животе. Я поглаживала его, в полголоса напевая колыбельную. Закрыв глаза, я вспомнила, как бабушка в детстве напевала мне её. Слеза скатилась по щеке. Губы задрожали. Я так сильно скучала по родным… скучала по Тори и команде. Но больше всего я скучала по Алану. Он снился мне каждую ночь. Совсем близко, почти касаясь своими губами моих губ. Но стоило мне сделать шаг ему навстречу, как его образ медленно таял, растворяясь у меня на глазах. Я кричала. Звала его. Просила остаться, не покидать меня. Умоляла простить… но всегда, прежде, чем исчезнуть, он смотрел на меня осуждающим взглядом.
– Ты снова думаешь о своём муже? – спросила Сальма.
Она сидела рядом, читая какую-то книгу по акушерству. Её лицо было задумчивым, между бровей залегла глубокая складка. Беспокойство читалось в её глазах.
– Я всегда думаю о нём, – тихо призналась я.
Все наши разговоры всегда проходили полушёпотом. Простая предосторожность.
– На тебе лица совсем нет. Вон, какие круги под глазами. Подумай о ребёночке.
– Сальма, не надо…
– Кэти, если ты и дальше будешь истязать себя, твой ребёнок вообще может не появиться на свет! – повысив голос, упрекнула она.
– Может это и к лучшему…
Я возненавидела себя, произнеся эти слова, но они уже так давно рвались наружу. Они медленно травили остатки моего разума. Сомнение за сомнением... Зачем жить? Ради чего? Когда я надоем Ханту, что он сделает со мной? Воспитает моего сына по своему подобию? Мне было страшно представить это…
– Кэти, тебе вредно так переживать! На этом сроке… – её голос оборвался, затем она схватила меня за руку, уронив книжку на пол. – Подумай о малыше!
– О ком ещё мне думать, Сальма? – воскликнула я, не сдерживая слёз. – Я до сих пор не наложила на себя руки только из-за него!
– Т-ш-ш… т-ш-ш… Ты сильная, Кэти… – как обычно она начала успокаивать меня, воодушевляя словами. – Я рядом. Я помогу…
– Чем? Сальма, ты и так уже рискуешь своей жизнью ради меня и ребёнка. Я даже не знаю, как мне тебя благодарить…
– Просто не плач, – она мягко улыбнулась мне. – Иначе я сама разревусь…
– Это всё гормоны, – вздохнув, я постаралась выдавить из себя подобие улыбки.
– Да, гормоны, – улыбка Сальмы стала шире. – Они буквально окружили тебя непроницаемым коконом.

– Кэти… Кэти… – сквозь сон я слышала, как кто-то звал меня по имени. – Просыпайся. Вставай. Нам пора.
В мгновение я открыла глаза. Досчитала до десяти, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце в груди.
Пора!
Если всё пройдёт по плану, то через несколько часов я и Сальма в рыбацкой лодке покинем этот проклятый остров.
Организация нашего побега полностью легла на плечи Сальмы. Ей было дозволено изредка покидать виллу. Конечно, за каждым её шагом пристально следили, но Сальме удалось влюбить в себя одного молодого охранника. Паренёк даже не подозревал, что им просто воспользовались. Он был рад помочь нам с побегом. Сальме приходилось спать с ним. Но уж лучше с ним, чем быть игрушкой в руках Хармана и Бехрама. Эти отморозки домогались её при каждом удобном случае. За отказ трахаться с ними добровольно, они избивали её. Они не смели насиловать её – приказ Ханта. Но не бить Сальму… этого в приказе не было…
Ей, как и мне, хотелось одного – глоток свободы…
Настал вечер нашего побега. Ханта не было, он уехал на какие-то важные переговоры. Я не могла заснуть, продумывая в голове каждую минуту нашего побега. Но должно быть на какое-то время задремала, когда Сальма пришла за мной.
– Где Харман и Бехрам? – шёпотом спросила я.
– Напились, ублюдки. Мне удалось подсыпать им снотворного в спиртное, так что они не проснуться до завтрашнего вечера, – она задумалась. – Я чуть было не взяла грех на душу…
– Не думай об этом. Нам надо торопиться.
– Да, ты права. Не стоит медлить.
То, что мы хотели совершить, было крайне рискованно. Но нам было нечего терять. Мы обе дошли до той черты безнадёжности, когда за плечами уже ничего не останавливает.
Я и Сальма с помощью влюблённого в неё охранника, минуя посты наблюдения, незаметно покинули виллу. Добрались до рыбацкой деревни, где нас уже ждала лодка. Ночь стояла тёмная, практически ничего не было видно. Но нас вела надежда. Её лучики света озаряли нам путь.
Путешествие по воде. Затем поиск безопасного места. Грязные, дешёвые мотели. Всё это далось очень тяжело. Мой организм устал, иммунитет ослаб. Я заболела пневмонией. Кашель буквально убивал, дыхание было затруднено. Сальма пыталась лечить меня, но антибиотики, которые она смогла достать, перестали действовать. Нужно было срочно ехать в больницу. Без соответствующего лечения, я просто могла умереть.
Когда меня увозила скорая, я успела продиктовать Сальме номер телефона. Я попросила её связаться с моим дедом.
Когда я очнулась, Джо был рядом. Он держал меня за руку. Именно он сообщил мне о потере ребёнка. Именно он прижимал меня к своей груди, когда я кричала, как сумасшедшая. Обезумевшая от боли и горя…
Меня и Сальму включили в программу защиты свидетелей. При побеге нам удалось скачать информацию о бизнесе Ханта. Там было всё: расположение лабораторий по производству героина, поставщики, дилеры, имена коррумпированных чиновников…

Мила, привеет!

Как же я рада продолжению!!!

Однако, всё и все за то, чтобы Кэти снова была с Аланом, вон даже дед с Секани)) Пусть даже не думает о сопротивлении

Когда начался флэшбек, я аж напряглась, но и представить не могла, насколько все было ужасно
Мила, племя шикарно описано, сразу видно, что немало инфы прошуршила!
Только порадовалась тому, что Кэти с Аланом и под его защитой, так тут Хант объявился!!! Ну что ж за гадство
Глава 21 - ЖутьЖутьжуть Бедная Кэти... Слов нет...

Надеюсь, Алан поможет ей восстановиться. Бедная девочка

Лина, привет!!!

Цитата :

Как же я рада продолжению!!!

а я рада вновь начать писать про Алана и Кэти))) Признаюсь, хочу закончить этот роман как можно быстрее, и начать его самой читать с самого начала Знаю, что по ходу захочется править текст вдоль и поперёк, но хочу удержать порыв и просто прочитать то, что было написано ранее...

Цитата :

всё и все за то, чтобы Кэти снова была с Аланом, вон даже дед

да... даже дед одумался)))

Цитата :

Пусть даже не думает о сопротивлении

не стоит и задумываться над этим просто бесполезно

Цитата :

Мила, племя шикарно описано, сразу видно, что немало инфы прошуршила!

спасибо! может это племя - некий собирательный образ, но вот про цветы - моя задумка, хотелось как-то отразить на людях, что они являются хранителями ценного цветка.

Цитата :

ЖутьЖутьжуть

да, жутковато... на этом наверное, закончим печальные моменты))

Цитата :

Надеюсь, Алан поможет ей восстановиться.

конечно, он внесет свою лепту)))

Лина, спасибо за отзыв!!!