Кричащие

Название: "Кричащие"
Канон: Weiss Kreuz
Автор: Megumi Reinard
Бета: отсутствует.
Персонажи: Масафуми Такатори/Аой Тидзуру, Ран, Йоджи, Кен, Оми, Шоэн, Ной, Тот, Кроуфорд, Шульдих, Фарфарелло, Наги, Мэнкс, Айя-тян, несколько OC, одна из которых - Мэри Сью.
Рейтинг: R.
Жанр: гет, ангст, драма, детектив.
Категории: Het, Non con
Размер: миди, наверное.
Статус: закончен, за неимением одного эпизода, который вряд ли будет дописан и совершенно не влияет на сюжетную линию.
Саммари: Откуда взялись "Шрайнт" и что способно растопить сердце Масафуми Такатори.
Предупреждение: ГЕТНЫЙ фанфик с постельными сценами. Слабонервным яойщикам не читать!



За окном сгущались сумерки. Внезапно вечернюю тишину разорвал телефонный звонок.
– Такатори! – сидящий за столом мужчина схватил трубку.
– Масафуми-сама, это Ной, – голос в трубке был взволнованным и сбивчивым. – Тот ее не видела. И Шоэн тоже.
Вот так. До этой минуты он ждал, что что-то изменится. Вот позвонит кто-нибудь из девушек и скажет: «Все в порядке, она просто засиделась у меня в гостях». И все образуется само собой. А теперь… Если что-то и изменилось, то только в худшую сторону.
– И что же делать? – растерянно спросил он.
– Мы попробуем ее поискать… Если не найдем до утра – подключим к поискам ребят. Оми обещал помочь… – внезапно голосок осекся. Но Масафуми даже не обратил внимания на произнесенное Ной запретное имя. Он думал о другом.
– Хорошо. Если будут новости – звоните.
Ну и задала же она им задачку… Где теперь ее искать?
А, собственно, из-за чего он беспокоится? Эка невидаль – девчонка-телохранитель хлопнула дверью и ушла. Мало вас таких! Он, Масафуми Такатори, вовсе не обязан вникать в ее проблемы. Ушла – и скатертью дорожка. Без нее обойдемся.
Он пытался себя успокоить разумными доводами, пока не понял, что хочет обмануть себя самого. Черт возьми, почему все его мысли возвращаются к Хэлл? Почему она ему небезразлична? Только сейчас он понял, что весь его нынешний мир держался на Хэлл. Она была его телохранителем, секретарем, ассистенткой, она возглавляла «Шрайнт»… И она была нужна ему! Теперь, когда ее нет рядом, он вновь ощутил ту мучительную боль, которая преследовала его долгие годы. Боль одиночества. Ранняя смерть матери, жестокий и суровый отец… Брат, которому всегда было наплевать на него. И другой брат, ставший его врагом… Все эти годы смысл его жизни был в одном. И сейчас он этот смысл потерял.

* * *

Он хорошо помнил тот день, когда впервые переступил порог лаборатории. Тогда о своей будущей профессии он, восемнадцатилетний студент, имел весьма смутное представление. Отец велел ему изучать генетику – что ж, не все ли равно? В тот момент все науки были для него одинаково противны, так что какая разница? И вот он шагает по длинному белому коридору вслед за старичком-профессором, своим теперешним наставником. Очень любезно с его стороны показать студенту-первокурснику то, над чем тому в будущем предстоит трудиться. Белые столы, белые халаты, микроскопы, пробирки… Очень скоро это стало надоедать. Как вдруг доктор Грауберг остановился перед плотно закрытой дверью.
– Вижу, молодой человек, что наши достижения не очень вас впечатлили. Что ж, надеюсь, следующий образец заставит вас изменить свое мнение.
Профессор толкнул дверь и пропустил его в небольшую комнату, обстановка которой заставила Масафуми на время забыть о том, что они находятся в святая святых корпорации «KORIN Pharmaceutical». С виду это была обычная жилая комната. Яркий солнечный свет, цветы на окнах…
– Это наивысшее достижение наших ученых. Я лично руководил проектом на этапе разработки и внедрения, – старичка так и распирало от гордости. – Но где же она? Ах, вот…
За дверью раздались голоса, послышался смех. Доктор Грауберг выглянул за дверь и что-то сказал по-немецки. Видимо, ответ его не удовлетворил, так как он поспешил навстречу говорившему, оставив Масафуми одного.
Зачем он здесь? Что за странные люди? И что удивительного хотел показать ему учитель?
И тут он это увидел.
Внезапно дверь комнаты распахнулась настежь, и в комнату ворвалась девочка лет десяти. Она смеялась, сжимая в руках охапку полевых цветов. Вбежала – и, увидев его, замерла в дверях. Огромные карие глаза смотрели с удивлением, любопытством, но без тени испуга. Рассыпавшиеся по плечам локоны сверкали в лучах солнца, и он с изумлением заметил, что волосы у девочки неестественного цвета. Синего.
– Впечатляет? – в дверном проеме возник профессор. – Клонирование само по себе – задача не из легких, а здесь еще и прекрасные гены, и очень интересная мутация…
Масафуми его не слушал. Он шагнул к девочке, зачарованный взглядом больших карих глаз.
– Как тебя зовут, малышка? – спросил он полушепотом, словно боясь спугнуть это чудо.
– Аой, – зазвенел колокольчиком ее голос.
Она снова улыбнулась – теперь уже ему. И что-то дрогнуло в его давно окаменевшем сердце. Масафуми Такатори, будущий глава клана Такатори, смотрел на девочку с волосами Мальвины – и улыбался в ответ.

* * *

«Аой… Кто же знал, что все эти годы я буду жить одной мыслью: вновь услышать твой смех, вновь заглянуть в бездонные глаза… Видеть, как лучи солнца играют в твоих волосах… Где же ты, моя Аой? Где?»
В маленькой гостинице на окраине города, в комнате с обшарпанными стенами, на стоящей в углу грубо сколоченной деревянной кровати спала женщина. Сон ее был тревожным. Она металась на кровати в тягостном забытьи, темно-синие локоны разметались по подушке, губы едва слышно шептали:
– Масафуми-сама… Масафуми…

* * *

Он не помнил точно, когда началось его противостояние отцу. Десять лет назад? Пятнадцать? Только когда Рэйджи завел себе четырех телохранителей – «Шварц», как все их тотчас же прозвали – Масафуми решил, что он ничем не хуже. Только в его личной охране должны быть одни женщины. «Я не люблю мужчин» – вот был его ответ на недоуменные вопросы окружающих.
Вот уже третий день от толпы претенденток на роль его эскорта не было отбоя. Он решил лично побеседовать с каждой кандидаткой, но вскоре понял, что не в состоянии вынести этой бесконечной вереницы мало чем отличающихся друг от друга девиц: короткая стрижка, накачанные бицепсы, фигура, мало чем напоминающая женскую… Одни и те же вопросы, одни и те же ответы. Правда, сегодня утром, когда он встретился с управляющим «KORIN», тот обещал кое-кого прислать, но пока все было слишком однообразно и утомительно.
В конце концов ему это надоело, и он поручил «вести допрос» секретарше. Когда в его кабинет входила очередная претендентка, он даже не поднимал головы от бумаг, решив, что, если подходящая кандидатура все же объявится, она сама привлечет его внимание.
Юрико нажала кнопку вызова, приглашая очередную девушку.
– Проходите, пожалуйста, – в ее голосе явственно звучали подбадривающие нотки. Женщина подошла к столу, при этом слух Такатори с удивлением уловил легкое постукивание каблучков по паркету.
– Ваше имя? – осведомилась секретарша у вошедшей.
– Тидзуру Аой.
В первое мгновение ему показалось, что он ослышался. Он так хотел поверить в то, что слух его не подвел, и в то же время не решался поднять взгляд, боясь, что опять начинает принимать желаемое за действительное. Сколько раз за эти годы, стоило переступить порог лабораторий «KORIN», ему чудился ее голос! Сколько раз в отблесках заходящего солнца он видел лазурь ее кудрей!
Мгновение он колебался. Затем решительно поднял голову… и встретился со взглядом больших, до боли знакомых карих глаз.
– Хэлл… – неуверенно произнес он, все еще не веря своим глазам.
Она удивленно вскинула брови.
– Масафуми-сама?..
Да, она очень изменилась за эти годы. Высокий рост, королевская осанка – из маленькой щебечущей птички она превратилась в богиню. А взгляд вишневых глаз, казалось, пронзал насквозь. Лишь синие локоны по-прежнему обрамляли ее ставшее суровым лицо.
– Ну, здравствуй, Хэлл…
В воздухе повисла неловкая пауза. Такатори прекрасно понимал, что она не помнит их случайной встречи пятнадцать лет назад. Он так мечтал о том, как снова увидит ее, вновь взглянет в омут бездонных глаз и скажет… Что скажет – об этом он никогда не задумывался.
Затянувшееся молчание прервала сама Хэлл.
– Здравствуйте, Масафуми-сама. Господин Ватанабэ сказал, что вы ищете телохранителя… Вот рекомендательные письма.
Он взял протянутый конверт, и только тогда заметил, что они все еще стоят посреди кабинета.
– Да ты проходи, садись, – дежурная фраза вновь спасла положение.
Она присела на краешек стоящего у стены дивана, он сел рядом. Догадливая Юрико незаметно выпорхнула за дверь, готовая по малейшему намеку шефа тотчас же явиться вновь.
Распечатав конверт, Такатори присвистнул.
– Силы самообороны?! Отряд специального назначения?!
Ошибки быть не могло. Капитан Аой Тидзуру… далее следовал послужной список. Блестяще выполненная операция по перехвату на границе огромной партии наркотиков и задержание одного из крупнейших наркодельцов. Освобождение заложников в Киото. И дальше – ряд цифр, скрывающих за собой операции государственного и международного значения.
– Никогда бы не подумал, что ты служила в армии. Когда профессор увез тебя в Германию, я был уверен, что ты пойдешь по его стопам.
– Я и пошла…

* * *

– Я и пошла по стопам профессора.
Что еще она могла сказать в ответ? То, что у нее не было выбора? Неправда, выбор есть всегда! Она просто смалодушничала, пошла на поводу у прихоти Грауберга. И вот уже пятнадцать лет расплачивается за это. Расплачивается своей искореженной судьбой.
Она была ни в чем не виновата. Ни в чем! Она лишь хотела простого человеческого тепла. Искренней улыбки, ласкового слова… Странно, но сейчас, вот так глядя на нее, Такатори-сама чем-то напомнил ей того человека, который однажды зашел в лабораторию. Да, она прекрасно знала, как нужно вести себя в присутствии посторонних: ни одного лишнего движения, глаза в пол, отвечать на вопросы – только с разрешения профессора. Но пришедший так ласково смотрел на нее, его глаза светились такой теплотой, что она сама не заметила, как заулыбалась в ответ. «Малышка», – сказал он ей. Малышка… Еще никто никогда не называл ее так. Для других она была объектом № 512 – не более.
За все в жизни нужно платить – вскоре ей пришлось усвоить этот урок доктора Грауберга. Лишь только гость покинул территорию фармацевтического комплекса, профессор влетел к ней в комнату.
– Не сметь! – всегда спокойный сухонький старичок теперь казался разъяренным зверем. – Еще раз увижу, что ты разговариваешь с этим человеком… – он поперхнулся слюной, – я из тебя дух вышибу!
– Но я даже не знаю, кто он такой, – карие глаза затуманились от слез.
– Не знаешь? – гнев профессора начал спадать. – Твое счастье. Лучше тебе вообще ничего о нем не знать. Авось дольше проживешь. Поверь мне, это очень опасный человек.
Опасный человек… Нет! Она ни на минуту не поверила этим словам. Она могла верить только одному человеку: незнакомцу с ласковым грустным взглядом.
На следующий день она стояла в кабинете управляющего компанией. Он очень внимательно выслушал доводы профессора, затем обратился к ней.
– А ты, девочка, что об этом думаешь?
– Да что она может думать?! Господин Ватанабэ, она же еще ничего не понимает!
– Ошибаетесь, доктор! – в голосе управляющего внезапно зазвучала сталь. – В этом возрасте уже понимают очень многое. Тем более что это ее жизнь, ей и решать. Итак, Аой, ты согласна ехать?
Вот бы ей сказать «нет», вот бы остаться в Японии… Конечно, кто знает, что было бы для нее лучше? А вдруг?..
Но под презрительно-уничижающим взглядом доктора Грауберга она привычно опустила глаза.
– Да… – чуть слышно шепнули дрожащие губы.
Спустя три часа она покинула Японию. Авиалайнер взмыл в воздух – и словно оборвалась та невидимая нить, что связала ее с незнакомцем, впервые увидевшим в ней человека.

* * *

Он не забыл своего синеволосого ангела и в первый же выходной вновь навестил лаборатории «KORIN». Охранники у входа в шестой корпус переглянулись, но не посмели его остановить. Вот и знакомая дверь. Масафуми остановился. Собственно, зачем он пришел сюда? Его за эту дверь никто не приглашал. «А, впрочем, почему мне нужно приглашение? Я – будущий хозяин всего производства и имею полное право посещать здесь все, что мне вздумается», – с этой мыслью он поднял руку и постучал. Ответа не было. Он толкнул дверь – она не поддалась. Толкнул сильней – тот же результат. Странно… В прошлый раз в комнате никого не было – и все же дверь не была заперта. Да и зачем ее запирать? Посторонние на территорию фармацевтического комплекса проникнуть не могли, персонал на входе подвергался тройной проверке. Где-то на периферии сознания зародилось нехорошее предчувствие. Масафуми прислонился спиной к стене и закрыл глаза, пытаясь привести в порядок обрывки мелькавших в голове мыслей.
– Простите, сэр…
Он открыл глаза. Перед ним стояла девушка в белом халате – очевидно, одна из здешних сотрудниц. Испуганный взгляд метался между Масафуми и запертой дверью объекта повышенной секретности. Вероятно, девушка не знала, кто он такой, и теперь судорожно пыталась понять, как в помещении оказался посторонний и что ей будет за это.
– Кто вы, сэр, и что вы здесь делаете?
– Простите, мисс… Я – Такатори Масафуми, сын Такатори Рэйджи, владельца корпорации, – он отметил, как мгновенно переменилось выражение лица девушки. – Скажите, а где сейчас девочка, которая живет в этой комнате?
– Хэлл? А она уехала два дня назад.
– Простите, но мне кажется, что девочку звали Аой…
– Ну да, Аой. Аой Тидзуру. Но доктор Грауберг всегда называл ее Хэлл – уж не знаю, что это означает на его языке. Она жила здесь, а позавчера вместе с профессором улетела в Германию. Она будет там жить и учиться… Что с вами, Такатори-сан? Вам плохо?..
– Нет-нет, что вы… Жаль, что я не успел попрощаться с ней. Славная девочка… Я пойду, пожалуй, – он с трудом разлепил пальцы, стиснувшие дверной косяк, и, пошатываясь, побрел к выходу.
– И все-таки, сэр, вам не следует так спешить, – тонкая рука уверенно взяла его под локоть. – Вы взволнованы. Посидите, отдохните – тогда и пойдете. А я вам успокоительного налью… – ласково приговаривала лаборантка. Он и не заметил, как она привела его в соседний кабинет, усадила на стул и протянула стакан.
– Что это?
– Это? Валерьянка. Да вы пейте, пейте!
Она продолжала что-то говорить, ее речь журчала, словно весенний ручеек, плавно перетекая с одной темы на другую. Масафуми, как завороженный, следил за ее руками, расставлявшими пробирки по штативам. И внезапно он понял, что никуда не хочет уходить из этого кабинета, от этой околдовавшей его девушки.
– Простите, а с кем я имею честь…
– Ой, я не представилась! Меня зовут Ханако Хибино. Но вы, – тут щеки девушки покрыл легкий румянец, – можете звать меня просто Ханако.

* * *

В ее память глубоким шрамом врезался тот день, когда она появилась на пороге дома профессора Грауберга. Сам доктор жил и работал в Японии, приезжая на родину лишь на рождественские праздники да в короткий летний отпуск. В этот раз на дворе стояла ранняя осень, и жена доктора только руками всплеснула:
– Фридрих, дорогой, добро пожаловать! Вы не предупредили о своем приезде, поэтому…
– Вот, – даже не удосужившись поздороваться с женой, профессор подтолкнул к ней свою спутницу. – Знакомьтесь. Это Хэлл, она будет жить здесь. Вы всегда мечтали иметь дочь – вот вам прекрасный повод проверить свои педагогические способности.
На следующий день профессор вернулся в Японию, оставив Хэлл на попечение своей супруге. С фрау Мартой они быстро нашли общий язык. У четы Грауберг не было своих детей, поэтому Марта привязалась к девочке, как к дочери. Но друзьями они так и не стали: слишком часто в их отношениях чувствовалась напряженная настороженность.
«Господи, да ведь она наверняка решила, что я – незаконная дочь профессора!» – вдруг осенила ее догадка.
Тем не менее, фрау Грауберг не жалела ни сил, ни средств на то, чтобы сделать человека из новоиспеченной родственницы. Хэлл училась в элитной частной школе, дополнительно занимаясь с репетиторами: учебная программа немецких школ очень сильно отличалась от японской.
Особенно тяжело давался ей французский язык. Дома, помимо родного японского и немецкого, которым она владела в совершенстве, она изучала английский. Теперь же в качестве иностранного языка пришлось учить французский.
Однажды, схлопотав очередной «неуд», она понуро брела домой, предвкушая очередное объяснение с «родителями»: в эти дни профессор как раз решил зачем-то навестить семейный очаг. К учебе Хэлл он относился еще серьезнее, чем жена, требуя отличных отметок по всем предметам. Исключение составляли домоводство и хореография – по ним разрешалось иметь не ниже, чем «хорошо».
Однако, на этот раз, увидев ее дневник, фрау Марта лишь обреченно вздохнула и в бессилии развела руками. Профессора же, напротив, это весьма позабавило. Он от души смеялся, глядя на расстроенные лица «матери» и «дочери». Вечером девочка услышала, как, сидя на кухне и с трудом сдерживая смех, профессор что-то оживленно рассказывал супруге.
– Вот вам, Марта, наглядное доказательство того, что язык – явление социальное и никоим образом не обусловленное генетически! – донеслось до Хэлл. – «Неуд» по французскому – ну надо же! То-то бы удивился Анри!..

* * *

– Окончив школу, я вернулась в Японию. Все были убеждены, что мое призвание – биохимия, я и подумать не могла, что можно выбрать другую профессию. Поступила в Токийский университет, а по его окончании мне тут же была обеспечена должность в шестой лаборатории…
Шестая лаборатория! Святая святых «KORIN»! Именно там, в подвалах шестой, создавалось то, что должно было на долгие годы обеспечить могущество клана Такатори. Как же нужно было учиться, чтобы сразу по окончании университета попасть туда, если самого Масафуми, сына хозяина, допустили за заветную дверь только после трех лет стажировки в фармацевтическом цехе и каждодневной возни с белыми мышами?!
– А почему же ты ушла в армию?
Она не ответила. Головка с ореолом темных кудрей медленно опустилась, длинные ресницы чуть дрогнули… Он взял ее за подбородок, приподнял ей голову и заглянул в глаза. И в их влажном блеске он внезапно увидел невысказанный ответ.
«Почему… Если бы вы знали, Масафуми-сама, почему я сделала это… Если бы я сама это знала…»

* * *

Работа на сегодня была закончена. Она переоделась, мимоходом глянула в зеркало, поправляя прическу, и направилась к выходу.
– До завтра, Минами!
– Увидимся!
Уже выйдя за ворота, Аой вспомнила, что не составила инструкцию по проведению пробного тестирования препарата. Конечно, можно было позвонить Минами Исиде и продиктовать порядок проб, но лучше, если она объяснит все прямо сейчас, ведь Минами может и не найти, куда она поставила раствор. Банка стояла в шкафу, справа от входа, перепутать было сложно, но этикетку они сняли, чтобы внести изменения в формулу, и, зная рассеянность Минами, ожидать можно было чего угодно.
Она повернулась – и чуть было не столкнулась с идущей за ней женщиной.
– Ой, извините! – воскликнула Аой, но та, казалось, не слышала ее слов. Женщина смотрела на нее с выражением потустороннего ужаса на лице, словно видела перед собой призрак.
– Ты… – прошептала женщина. – Да… это ты…
– Простите?
Женщина развернулась и, качая головой, побрела прочь. «Странная какая-то, – подумала Аой, возвращаясь в лабораторию. – Интересно, что она делала на территории фабрики?»
– Это невозможно, Тидзуру-сан! – Минами Исида чуть не плакала в кабинете заведующей отделом экспериментальной фармакологии. – Позавчера у них не была готова аппаратура, вчера не был соблюден температурный режим. А сегодня оказывается, что половина всех грызунов вот-вот издохнет! И знаете, отчего? Вовсе не из-за нового препарата, а потому что у них уже второй день нет воды для питья!
– Успокойтесь, Исида-сан, – Аой Тидзуру была, как всегда, внешне невозмутима, но чувствовалось, что эта новость разозлила и ее. – Вы предъявили претензии обслуживающему персоналу?
– Да, – всхлипнув, ответила девушка. – Вчера дежурила Ханако Кобаяси. Это она не переключила температурный режим, из-за чего вода у грызунов испарилась. А новую воду она тоже забыла налить.
– И как же она объясняет такое пренебрежение должностными обязанностями?
Нервы Минами не выдержали, и она разрыдалась в голос. Аой усадила девушку в кресло, протянула стакан воды. Сделав несколько глотков, Минами сквозь слезы прошептала:
– Она… Она даже разговаривать со мной не стала. Сказала, чтобы я не совала нос в чужие дела… и велела убираться…
Тидзуру побарабанила костяшками пальцев по столу. Да, сейчас ей не хватало только выяснять, с какой стати в подчиненном ей отделе дохнут крысы и хамят дежурные.
– Хорошо, я сама поговорю с этой Кобаяси. Кстати, сегодня вечером она должна снова заступить на дежурство. А вы, Минами, все-таки подготовьте еще несколько проб, мало ли что там стряслось у этой женщины…
Ханако Кобаяси она нашла сразу же. Да и трудно было не найти: от дежурной лаборантки разило спиртным так, что чувствовалось за три метра.
– Кобаяси-сан, почему вы являетесь на работу в таком состоянии?
Женщина подняла на нее мутные глаза. Аой узнала ее сразу: это была та самая ненормальная, встретившаяся ей на территории несколько дней назад.
– А тебе какое дело?
– Из-за вашей халатности вчера был сорван очень важный эксперимент, – Аой изо всех сил старалась говорить спокойно, хотя ей от всей души было жаль Минами, которая из-за этой пьянчужки вынуждена повторять тестирование. – Вы отдаете себе отчет в том, что можете быть уволены в любой момент?
Внезапно взгляд женщины стал осмысленным, в глазах сверкнул недобрый огонек.
– Я-то отдаю! И себе, и кому там полагается. Кому угодно отчитаюсь! Но не тебе! Не те-бе… – пробормотала она заплетающимся языком. – А знаешь, почему? – неожиданно она оживилась. – Потому что ты – никто! Да-да, никто. Ты даже не человек. Ты – клон! Как его там… гомункулус. Хочешь мной командовать? Ну давай, попробуй! А давно ли тебя Грауберг из пробирки вытащил?
Пол качнулся под ногами, кровь прилила к вискам, и на мгновение Аой показалось, что сейчас она потеряет сознание. Надо было что-то сказать в ответ, остановить эту женщину… но вместо этого она судорожно вцепилась в дверной косяк, не в силах вымолвить ни слова.
– Что молчишь, а? Стыдно стало? Уволит она меня… Да я тебя, малявку, можно сказать, вырастила, днем не отходила, ночей не спала! Вот здесь, в шестой лаборатории, в тринадцатом отделе. Эх ты, начальница! Совести у тебя нет! Потому что у таких, как ты, нелюдей, совести не бывает. Тидзуру-сан, скажите-ка! Клон ты. Клон! Объект номер 512!
Женщина зловеще расхохоталась. Но Аой ее уже не слушала. Развернувшись, она медленно-медленно, пошатываясь, вышла из отдела.
Ты – никто! Ты – клон! Клон! У таких нелюдей… Никто!
«Неправда! Это не может быть правдой!» – билась в виске отчаянная мысль.
«Это правда! Доктор Грауберг… Шестая лаборатория… Объект № 512…»
Внезапно она вспомнила. Она знала эту женщину. Ханако… Да, именно так звали молодую сотрудницу лаборатории, которую приняли на работу незадолго до того, как Аой отправили в Германию. Ханако… Вот только фамилия у нее была другая. Тогда ее звали Ханако Хибино.
Она не помнила, как добрела до своего кабинета и в бессилии опустилась в кресло, все еще не веря в происходящее. Рука сама потянулась к компьютеру, вводя запрос в поисковую систему.
«Опыты по генетическому программированию. Шестая лаборатория».
На мониторе высветились результаты поиска: «По вашему запросу найдено два файла. Для получения более полной информации введите пароль».
Два файла. Один из них – тринадцатилетней давности, рядом пометка – Такатори. Она взглянула на дату рядом с другим: без малого 24 года назад. Проект под общим руководством профессора Грауберга. Щелчок мыши – и ответ: информация недоступна. Требуется пароль. Пароль… А что, если?..
Недолго думая, она переключила раскладку клавиатуры и ввела слово «Hell». Экран мигнул, через несколько секунд по нему поплыли ряды данных. Даты исследований, рядом – примечания на немецком языке. Отчет профессора Грауберга о проделанной работе. «Объект № 512. Клонирование завершено успешно. Ребенок – девочка, рост… вес… генетические мутации: изменение цвета волос… по окончании эксперимента наблюдение продолжено… Присвоено имя: Тидзуру Аой…»
Пальцы, державшие мышь, разжались, и сознание окутало черное ничто…

* * *

Ханако Хибино была его ошибкой. Самой большой ошибкой в жизни. Вот только догадался он об этом, когда отступать уже было некуда.
Ханако и Аой… Наверное, трудно было найти двух женщин, так не похожих друг на друга. Миниатюрная блондинка Ханако казалась воплощением изящества и хрупкости. Она всегда была весела и приветлива, вокруг нее толпами увивались поклонники, которых она отвергала с присущей ей уверенностью в собственной неотразимости.
В высокой темноволосой Аой с первого взгляда чувствовался боец. Тоже стройная, но это была стройность гончей, идущей по следу. Сдержанная на эмоции, и одному Богу было известно, что скрывается за непробиваемой суровостью карих глаз. Блестяще справляясь с работой, Аой Тидзуру, казалось, совсем не была способна на чувства…
Ирония судьбы… От открытой и дружелюбной Ханако он никак не ожидал подлости. И всю глубину чувств Аой он, к великому своему сожалению, тоже понял слишком поздно… Увы, генетик Масафуми Такатори совершенно не умел разбираться в человеческих душах. Но от осознания этого факта легче не становилось, а по сердцу вновь полоснула услышанная много лет назад фраза: «Какой же ты все-таки идиот, Такатори!»

* * *

Он привел ее на квартиру, принадлежащую компании. Обычно здесь жили иностранные специалисты, приглашенные на работу в «KORIN» по контракту. Но сейчас квартира пустовала.
– Как красиво, – Ханако с восхищением разглядывала роскошную обстановку спальни. Низкий навесной потолок и люстра богемского стекла придавали интерьеру оттенок эпохи французского романтизма, ощущение которого усиливалось при виде больших старинных часов, стоящих на прикроватном столике.
Вечер, проведенный в ресторане, надо было завершить должным образом. Он подхватил ее на руки и, пронеся через всю комнату, опустил на кровать. Очутившись на постели, она привлекла его к себе, потянувшись губами к его губам, погрузив руки в копну непослушных темных волос…
Внезапно его рука накрыла ее губы. Взглянув прямо в широко раскрытые серые глаза, он произнес:
– Никогда… Слышишь, никогда, Ханако, не пытайся это сделать!
– Сделать что? – изумилась она.
– Никогда не пытайся меня поцеловать. – И, видя недоумение на ее лице, смягчившись, добавил: – Когда-нибудь я объясню тебе… Но не сейчас.
Она не стала возражать.
– Нет так нет… – в серых глазах мелькнул бесовский огонек. – Нам и без этого есть чем заняться…
Тонкие пальчики быстро перебирали пуговицы его рубашки.
– Ты права, дорогая. Ты совершенно права, – отозвался он, расстегивая пряжку на ее поясе…
Ему ничего не пришлось объяснять. Ни наутро, когда по дороге в университет он подбросил ее до работы, ни потом, в течение всего времени, что они встречались. Ей не нужны были объяснения, и его это радовало. Потому что сам он тоже с трудом осознавал эту свою странность.
Масафуми Такатори был любителем женщин. Но женщин он не любил. Ни одна из тех особ, что побывали в его постели, не могла похвастаться тем, что он отдал ей свое сердце. «Мое сердце может быть отдано только с моей рукой», – шутил он. И ни одну женщину он не удостоил своего поцелуя. Где-то в глубине души он лелеял надежду, что когда-нибудь он встретит Ее – единственную, неповторимую, которую полюбит всем сердцем. И которая полюбит его. Ей, и только ей он подарит свой поцелуй. А все остальные – не более чем разрядка для молодого организма. Им же были нужны его деньги – и только. Поэтому он никогда не заводил долгоиграющих романов. Ночь, две, максимум – неделя, роскошные подарки – и затем новая пассия. Никаких обещаний, никаких обязательств.
Светские львицы быстро раскусили его тактику и оставили бесплодные попытки заполучить его кошелек. Но лаборантка Хибино была не из их числа.
Вскоре после их знакомства она заявила:
– Масафуми, я беременна.
Он поднял на нее глаза.
– И чего ты хочешь от меня?
– Ну… – томно закатив глаза, протянула она. – Я не буду требовать, чтобы ты женился на мне…
– И совершенно правильно, потому что я все равно этого не сделаю.
– Но и аборт делать я не собираюсь. Я еще слишком молода, чтобы рисковать своим здоровьем!
– Ну, так рожай, – он пожал плечами. – Я-то тут при чем?
– При чем? Да ты имеешь к этому самое прямое отношение! И потом, ребенок – это очень дорогое удовольствие. А после его рождения мне придется оставить работу…
– …и ты хочешь, чтобы я тебя содержал? Нет, моя милая! Если хочешь – можешь оставить ребенка мне, я о нем позабочусь. Но ты сама от меня не получишь ни йены!
Ханако замолчала и, хлопнув дверью, ушла на кухню. Отступиться так легко она не собиралась. Взгляд Масафуми упал на лежащую перед ним книгу. Это был сборник докладов профессора Грауберга «Генетическое программирование». А это идея!
Когда он вошел, Ханако сидела на подоконнике с сигаретой в руке.
– Ты все еще намерена вытрясти из меня деньги? – насмешливо поинтересовался он.
Она бросила на него вызывающий взгляд.
– Тогда сейчас же брось сигарету! Я хочу предложить тебе сделку.
– Да? – она продолжала сидеть, обхватив колени руками, но сигарету все же потушила. – И каковы условия?

* * *

Ночной Токио переливался разноцветными огнями неоновой рекламы, всюду кипела вечерняя жизнь большого города. Но бредущая среди шумной толпы одинокая женская фигура словно находилась в другом мире. Она шла, куда глаза глядят, не видя ничего перед собой, и попадавшиеся навстречу прохожие невольно уступали ей дорогу. А она шла и шла в неизвестность…
Еще сегодня ее звали Аой Тидзуру. Она заведовала лабораторией одного из крупнейших фармацевтических комплексов, ее уважали коллеги, ценило начальство… И вот в одно мгновение она лишилась всего. Даже имя Аой Тидзуру оказалось вовсе не ее именем. Теперь она снова стала объектом № 512, клоном по прозвищу Хэлл…
Девушка машинально свернула в один из переулков и с удивлением обнаружила, что стоит во дворе своего дома. Вернее, дома, в котором она жила. Дом этот принадлежал корпорации… как, впрочем, и она сама.
«Ну, вот, уже начинаю ходить на автопилоте», – усмехнулась она про себя и уже хотела взяться за ручку двери, как вдруг из-за угла дома ей наперерез метнулась тень.
Не успев осознать, что происходит, Аой интуитивно отпрянула назад. Женская фигура встала перед дверью, загораживая путь. В тонкой руке сверкнула сталь.
– Убирайся! – прошипела она. – Он все равно не будет твоим!
Лицо женщины скрывал плащ с капюшоном, но этот голос Аой узнала сразу же. Молниеносно шагнув вперед, одной рукой она выбила нож, другой перехватывая женщину за запястье.
– Что тебе нужно? – чуть не закричала девушка. – Почему ты преследуешь меня? Или тебе мало всех моих унижений? Что я тебе сделала?
– Ты еще спрашиваешь? – нападавшая пыталась вырываться, но безуспешно. Капюшон сполз с ее головы, пепельные кудри разметались по плечам, серые глаза сверкали огнем. – Это ты все время встаешь у меня на пути!
– Опомнись, Ханако! Что ты несешь? Чем я могла тебе помешать?
– Не догадываешься, цыпочка? По твоей милости меня уволили из “KORIN”, и я осталась без куска хлеба!
– Сама виновата, – Аой пыталась обойти ее, но Ханако Кобаяси не подпускала ее к двери. – Не надо было напиваться на работе.
– А тогда, тринадцать лет назад, я тоже была виновата? Ты уехала – и мне ясно дали понять, что в моих услугах больше не нуждаются. Я должна была стать ассистенткой доктора Грауберга, но мне пришлось довольствоваться должностью простой лаборантки! Ты погубила мою карьеру, маленькая мерзавка! И ты отняла у меня его!
– Кого? Профессора?
– Не прикидывайся дурой! Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Он все время думал о тебе! Все эти годы! Но он был со мной, слышишь? Со мной, а не с тобой! И ты его не получишь, как ни старайся. Я не отдам его тебе! Не отдам!
– Ты больна, Ханако! Приди в себя! Я не знаю, о ком ты говоришь, и никого не отнимала у тебя.
– Да? И в этом доме ты тоже не живешь? Я даже знаю, в какой квартире ты встречаешься с ним! Он всех своих шлюх водит сюда или только тебя одну? Так вот, передай ему, что если он хочет жить, пусть не попадается мне на глаза. И не думай, что я отстану от тебя. Я буду ходить за тобой, как тень, буду следить за каждым твоим шагом, но я не позволю тебе встречаться с ним! Не позволю, чтобы такой малявке, как ты, такому ничтожеству, которое и не человек даже, досталось все то, о чем я мечтала! Его богатство, его власть – все это должно принадлежать мне! А ты, клонированная шлюшка, лучше по-хорошему уйди с моей дороги, потому что твоим он все равно никогда не будет!
С этими словами Ханако отступила в сторону и тут же растворилась в ночной темноте. Путь был свободен, но Аой не спешила домой. Она еще долго стояла на крыльце, задумчиво глядя в черное ночное небо.
«Многое в жизни происходит помимо нашей воли. Часто случай решает все. Но иногда приходится самому делать выбор…»
Аой Тидзуру еще раз перечитала свое заявление об увольнении. За окном барабанил дождь. «Зачем я родился? Зачем живу? Все вопросы стирает идущий дождь…» – вспомнились ей слова услышанной когда-то песни. Действительно, зачем? Только для того, чтобы быть чьей-то вещью?
Она вздохнула, в последний раз обводя взглядом свой кабинет. Затем решительно вышла в коридор и повернула ключ в замке.
– Войдите! – Акира Ватанабэ, управляющий корпорации «KORIN», поднял голову на стук в дверь.
– Добрый день, Ватанабэ-сан. Простите, что побеспокоила.
– А, входите, мисс… Тидзуру? Вы?!
– Как видите, – она перешагнула порог и в замешательстве остановилась у двери. – Могу я поговорить с вами… по личному вопросу?
– Разумеется. Проходите, присаживайтесь, – управляющий был удивлен неожиданным визитом, хотя, как и подобает профессионалу, не подал вида. Аой Тидзуру была прекрасным специалистом, великолепно справлялась с работой в своем отделе и никогда не обращалась за помощью… – Итак, какие проблемы?
– Господин Ватанабэ, скажите, может ли быть расторгнут пожизненный контракт с корпорацией?
– Вы хотите уйти?! – изумлению Ватанабэ не было предела. – Но почему? В нашей компании у вас перспективное будущее…
– Скажем так, у меня на это личные причины. Что касается перспектив, то их у меня здесь никогда не было и быть не может. Так это возможно?
Управляющий задумался.
– Теоретически – да. Но в каждом отдельном случае решение выносит совет директоров. Если причины для расторжения контракта окажутся достаточно вескими… – он на мгновение замолчал. – Кстати, а почему с вами был заключен именно пожизненный контракт? Ведь вы работаете у нас меньше года. Молодых специалистов мы обычно принимаем с испытательным сроком – чтобы они осмотрелись, пообвыкли, а то ведь неизвестно, как сложатся их отношения с коллективом…
Аой нахмурилась. Именно такого разговора и следовало ожидать в подобной ситуации.
– Ватанабэ-сан, вам известно что-нибудь о содержании эксперимента, который проводил профессор Грауберг в шестой лаборатории двадцать три года назад?
Он сразу понял, о чем она говорит. В шестой лаборатории проводился эксперимент по клонированию человека. Но откуда об этом может знать молодая сотрудница?! Ведь ее в то время, может, и на свете не было…
Внезапно его осенила догадка. Он поднял глаза и в упор взглянул на сидящую напротив него женщину.
Ей вполне могло быть около двадцати трех. Большие карие глаза на бесстрастном лице, темно-синие волосы густой волной спадают на плечи… Темно-синие волосы! Управляющий побледнел.
– Так вы… – потрясенно прошептал он.
– Да, – спокойно ответила девушка. – Та самая Аой Тидзуру, которую доктор Грауберг когда-то отправил учиться в Германию. Неужели вы меня забыли? – она грустно усмехнулась. – А вот я прекрасно помню наш разговор в этом самом кабинете тринадцать лет назад… Так что вы мне ответите?
Управляющий «KORIN» опустил глаза.
– Сожалею, мисс Тидзуру, но контракт с вами не может быть расторгнут никоим образом. Если же вы подадите в суд, могут всплыть такие факты, которые окончательно погубят вашу карьеру.
– Они уже всплыли! – отрезала Аой. – Не знаю, каким образом, но в отделе уже узнали о моем происхождении. Сами понимаете, оставаться здесь я больше не могу. Если вы не можете меня уволить, то переведите в другое место… У «KORIN» ведь есть филиалы в других городах!.. Я согласна на любую работу, но не оставляйте меня здесь, прошу вас!
Карие глаза смотрели так умоляюще, столько было в них бесконечного отчаяния, что Акире Ватанабэ стало не по себе.
– Скажите, Аой… А если бы я смог вас уволить, как бы вы жили дальше? Вернулись бы в Германию?
Она покачала головой.
– Нет, только не это. Эта страна никогда не была для меня родной. Я… хотела бы вступить в ряды Сил Самообороны.
– В Силы Самообороны?! Но вы же ученый, а не солдат!
– А какая разница? Я такой же человек, хотя, возможно, в ваших бумагах и записано иначе. У меня достаточная спортивная подготовка, я владею несколькими техниками рукопашного боя, достаточно хорошо умею обращаться с оружием… Вряд ли бы мне отказали.
С минуту управляющий молчал, о чем-то сосредоточенно размышляя.
– Знаете, Аой, давайте сделаем так. Вы прямо сейчас напишете заявление с просьбой о недельном отпуске. Недельку посидите дома, отдохнете… Мне кажется, вам о многом нужно подумать. А на следующей неделе подойдете ко мне, я посмотрю, что для вас можно будет сделать…
Когда за девушкой закрылась дверь, он еще долго сидел за столом, забыв о текущих делах. Наконец ему показалось, что он принял правильное решение. Ватанабэ снял трубку телефона, набирая знакомый номер.
– Слушаю, – послышался на другом конце голос его старого друга Ичиро Наоэ.
– Ичиро? Это Акира Ватанабэ. Слушай, у меня к тебе будет просьба…
Спустя шесть дней она вновь стояла в кабинете управляющего.
– Ну, Тидзуру-сан, – улыбнулся он, – у меня для вас неплохие новости.
– Неужели вы… – Аой не верила своим ушам. Она считала недельную отсрочку не более чем отговоркой и была очень удивлена, когда сегодня утром ей позвонили из «KORIN» и попросили прийти.
– К сожалению, мы не можем выпустить вас из поля зрения корпорации, а без документов ни на какую другую работу вас не примут, – продолжал тем временем Ватанабэ. – Но я могу предложить вам такой вариант. Вы ведь хотели служить в Силах Самообороны? Командующий одной из частей – мой хороший друг. Я говорил с ним, и он согласен взять вас к себе. Под мою ответственность, разумеется.
– А если со мной что-нибудь случится, разве у вас не будет неприятностей? – осторожно спросила она.
– Не думаю. Корпорация заинтересована в неразглашении проводимых экспериментов – и только. Если – не дай Господь, конечно – с вами что-то случится, это лишь будет означать, что наблюдение за вами больше не требуется. Но… – он замолчал.
– Но? – переспросила Аой.
– Тидзуру-сан… – глаза пожилого мужчины стали вдруг необычно серьезными. – Пообещайте мне, что не будете совершать глупости.
Аой улыбнулась.
– Не беспокойтесь на этот счет. Если бы мне взбрела в голову мысль свести счеты с жизнью, я это сделала бы еще неделю назад.
– И помните: по первому требованию корпорации вы обязаны вернуться назад.
– Хорошо.
Она уже собиралась уходить, но голос управляющего заставил ее обернуться.
– Скажите, мисс Аой… То, из-за чего все это случилось… Из-за чего вы решили уйти… Ведь вы узнали об этом только сейчас?
Она молча кивнула.
Пожилой мужчина встал из-за стола и подошел к ней. В его взгляде светилось искреннее участие. «Наверное, так мог бы смотреть мой отец… если бы он у меня был…»
– Держитесь, Аой, – обняв ее за плечи, сказал он. – Я знаю, вам сейчас очень тяжело. Но поверьте, это еще не самое страшное, что может случиться в жизни. Я же от имени всей корпорации прошу простить нас за этот эксперимент… Мы не имели морального права проводить его, но все же… Это я дал согласие на его проведение. Поэтому…
– Спасибо, господин Ватанабэ, – перебила его Аой. – Спасибо за помощь, за поддержку… За понимание. И за то, что дали свое согласие… тогда. Все же такая жизнь лучше совсем никакой… Вы… – она посмотрела ему прямо в глаза, – вы для меня как отец.
Глаза под седыми бровями удивленно блеснули. Акира Ватанабэ обнял стоящую перед ним девушку.
– Удачи тебе, дочка!

* * *

Ее не любили. Никто и никогда. Доктор Грауберг беспокоился о ней, в университете ею гордились, на работе – ценили, уважали, а возможно и боялись. Она даже не знала, что такое обычное человеческое участие. Им нужны были ее знания, ее способности, ее талант – но не она сама. Это ощущение собственной ненужности преследовало ее всю жизнь, постепенно делая существование невыносимым. Она хотела умереть. И она твердо решила, что сделает это.
Служила она со свойственной ей добросовестностью, всегда оказываясь там, где было тяжелее всего. Не задумываясь, шла на риск. Но то ли она действительно была лучшей, то ли удача вконец от нее отвернулась, но за два года службы она не получила не то чтобы серьезного ранения, но даже ни малейшей царапины. Офицерские погоны – и отчаяние наконец-то обрести покой.
В тот вечер ей не спалось. Операция была сложной, они потеряли двоих, многие были ранены… Она вышла на улицу и села на ступеньку, с тоской глядя в огромное иссиня-черное небо. В бесконечной вышине, словно россыпи драгоценных камней, сверкали мириады звезд. «Наверное, такими яркими они бывают только здесь, в горах…» – пронеслась отрешенная мысль. Взгляд привычно выхватил из россыпи созвездий маленькую яркую точку. Когда-то давно профессор Грауберг показал ей эту звезду. «Запомни ее, Хэлл, – приговаривал он. – Она хранит тебя. И будет хранить всю жизнь».
«Зачем? Зачем мне моя никчемная жизнь, скажи, звезда? Почему ты не сохранила тех парней? Они ведь хотели жить… А я не хочу…»
– Не спится, лейтенант?
Она вздрогнула и подняла голову. Перед ней стоял молодой офицер из соседней части. Последнюю операцию они проводили объединенными силами. И сегодня они тоже были вместе… там.
Она не ответила. Просто пододвинулась, давая ему место. Он сел рядом и закурил. С минуту они молчали.
– Давайте знакомиться, что ли… В конце концов, нам еще три месяца служить вместе. Я – Наоэ Коджи.
– Тидзуру Аой, – машинально ответила она. Тут только до нее дошел смысл услышанного. – А вы…
– Племянник начальника гарнизона. Я служу здесь уже почти год, и скоро собираюсь в отпуск. Я родом из Нагасаки, а вы, Тидзуру-сан?
– Из Токио, – она сама не знала, зачем отвечает на его вопросы. – Хотя долгое время я жила в Германии.
– Вот как? – теперь настал его черед удивляться. – У вас там семья?
– Нет… У меня нет семьи.
– А у меня в Нагасаки живет мама. И младший братишка. Правда, я их очень давно не видел… Когда умер отец, меня забрал к себе дядя. Он вырастил меня…
– И вы решили пойти по его стопам?
– Ну да… Я всегда хотел чего-то добиться в жизни. А через три месяца поеду в отпуск, на родину. Я так хочу увидеть маму! Рассказать ей, чего я достиг, кем стал. Она будет гордиться мной…
Она усмехнулась. Какой же он еще ребенок!
– Сколько вам лет, Коджи? – неожиданно спросила она.
– Девятнадцать, – казалось, он ничуть не удивился ее вопросу.
– А вашему брату?
– Тринадцать.
– Он тоже собирается стать военным?
– Не знаю… Последний раз я видел его четыре года назад. А почему вы служите в армии? Я всегда считал, что это не женское занятие. Женщина должна растить детей… и не видеть всего того, что происходит здесь.
Она искоса взглянула на него. Цепкий взгляд карих глаз скользнул по фигуре и остановился на ясных голубых глазах, в которых отражались звезды.
– В обычной жизни, Коджи, тоже происходит многое из того, что не хотелось бы видеть. И вообще об этом не знать. По крайней мере, здесь даже от нашей смерти будет какая-то польза…
Они проговорили почти до утра. И только когда небо на востоке начало светлеть, Аой поднялась и взглянула на собеседника.
– Спасибо вам, Коджи.
– За что? – изумился он.
– Просто… за то, что вы есть… И за этот разговор. Большое спасибо.

* * *

Как странно… Если мы не можем ответить взаимностью тем, кто нас любит, то считаем, что вправе ответить «нет». Все верно, любовь должна быть взаимной. Почему же, когда мы слышим это «нет» из уст тех, кого любим мы, на душе становится так безнадежно тоскливо и хочется убежать далеко-далеко, скрыться от обжигающе ледяного взгляда любимых глаз… Почему?! Почему?.. Извечный вопрос, на который никто так и не дал ответа…

* * *

За окном догорал закат, когда она наконец-то оторвалась от карты и, выйдя из-за стола, потянулась, разгибая уставшую спину. «И почему все непременно хотят служить именно в штабе? Целый день сидеть за столом, разбирая горы бумаг… Эдак и со скуки помереть можно», – подумала Аой. К ее неудовольствию, теперь, когда ее повысили в звании, бывать в штабе приходилось часто. Через два дня планировалась операция по перехвату огромной партии наркотиков, следующей транзитом через Китай. Операция была поручена ей. Ей и ее людям.
Она вновь окинула взглядом план местности. Конечно, эта схема будет у нее во время операции, но вот времени, чтобы в нее взглянуть – навряд ли. Цепкий взгляд еще раз прошелся по тонким пунктирным отметкам, которые она наносила весь день. Память фиксировала мельчайшие детали рельефа. Сбоев не должно было быть, но в голове привычно складывался план отступления. На всякий случай… Мало ли…
В дверь постучали.
– Разрешите?
– Входите, Коджи, – она улыбнулась, не дав ему договорить. Почему-то она была уверена, что он придет именно сегодня. – Как прошло дежурство?
– Все в порядке… – он выглядел несколько смущенным. Впрочем, в последнее время он все больше смущался в ее присутствии.
– Я закончила. Хотите взглянуть?
– Нет… то есть, да… Но я… – парень смутился еще больше и вместо того, чтобы взять из ее рук карту, опустил глаза в пол.
– В чем дело? – внезапно Хэлл поняла, что явился он вовсе не из-за предстоящей операции. Было что-то, что его явно беспокоило. Но что?
– Что-нибудь случилось? – она подошла ближе и участливо положила руку ему на плечо. Он вздрогнул, словно от разряда электричества.
– Да… Случилось… Капитан Тидзуру… Аой… Я… Я люблю вас!
Она застыла, ошеломленно глядя в синие глаза, полные решимости. Он ждал. И, судя по всему, был готов к любой ее реакции.
Но она молчала. Она просто не знала, что ему ответить. Чтобы ее – кто-то любил? Ее?! Рассудок отказывался верить в услышанное.
Что на это сказать? Что ответить этому юноше, почти мальчику, с такой отчаянной решимостью признавшемуся ей в своих чувствах? Он был для нее верным боевым товарищем, плечом к плечу с которым ей выпало сражаться. Другом, с которым можно было просто поговорить по душам, рассказать обо всех своих проблемах только потому, что они были почти незнакомы. Но сказать, что она испытывала к нему что-то большее…
А, быть может, это и есть любовь? Знать, что есть на свете человек, которому ты небезразличен… Быть может, судьба дает ей шанс хоть на миг приблизиться к нормальной человеческой жизни, познать доселе неведомые ей чувства... Стоит ли отворачиваться от счастья, идущего прямо к ней в руки? Как бы там ни было, Аой знала одно: сказать "нет" этому мальчику, с таким безграничным доверием ждущему ее решения, она не в силах.
– Коджи… – прошептала она наконец и опустила взгляд. – Коджи, вы…
– Не надо, – перебил он ее. – Не говорите ничего. Все и так понятно. Простите мне мою дерзость… – с этими словами он развернулся и направился к двери.
– Подождите!.. – этот возглас Аой, полный глухой тоски, заставил его в изумлении остановиться. Он обернулся. Карие глаза девушки смотрели в упор, не мигая. И в них можно было прочесть все: боль одиночества и жажду любви, боязнь разочарования и робкую надежду. Коджи приблизился к ней, неловко обняв ее за вздрагивающие плечи. Она не проронила ни слова, лишь опустила голову ему на плечо.
– Я люблю вас, Аой, – повторил он. – И буду любить, что бы ни случилось.
Хэлл обвила руками его шею, слыша, как учащенно бьется его сердце.
– Ты ничего не знаешь обо мне, – горько усмехнулась она. – Ни о том, кто я, ни о моем прошлом. А когда узнаешь… Возможно, ты первый отвернешься от меня. Все это время я жила, не зная, что такое любовь. И прожила бы еще. Но… Я не хочу потерять друга. Коджи, ты единственный, кто стал мне дорог. Если и ты…
– Я ничего не хочу знать, – прошептал он. – Мне все равно, кто ты и кем была. Я люблю тебя, Аой… Просто люблю… Позволь мне просто быть рядом…
Вместо ответа она прильнула губами к его сухим, обветренным губам. На мгновение он замер, а затем робко, все еще не веря в случившееся, ответил на ее поцелуй.
– Люби меня, Коджи! – прошептала Аой. – Я хочу этого… Мне нужна твоя любовь… Больше всего на свете нужна!..
Они остановились на тропе, ведущей к морю. Здесь, в небольшой тихой бухте, спустя полчаса причалит небольшая прогулочная яхта с грузом героина. Но на этот раз командование не интересовало содержимое трюма. Их задача – взять тех, кто встретит груз на японской земле. Взять всех, до единого. Живыми или мертвыми. Но ни один из тех, кто придет за грузом, не должен уйти отсюда…
Вдали показался белый парус. Яхта уверенно шла к берегу.
– Внимание! Боевая готовность, – чуть слышно шепнула в микрофон капитан Тидзуру. – Вижу цель.
Она отключила связь и огляделась, окинув въедливым взглядом профессионала лесную чащу. Никого. Где-то там, скрытые плотной зеленой массой, рассредоточены бойцы ее отряда. А еще дальше, там, где начиналось шоссе, залегли в засаде люди Коджи Наое.
Корабль бросил якорь в сотне футов от берега. На воду спустили шлюпку. Хэлл, не отрываясь, следила за приготовлениями из-за раскидистого дерева, растущего на опушке.
«Восемь человек… все верно. Груз – в двух больших ящиках… Только бы все получилось…»
Внезапно ее охватила тревога. Впервые в жизни ей было страшно. Причем откуда возник этот страх – она не знала. Но в какой-то момент отчетливо почувствовала, что ситуация изменилась. Было что-то, чего они не учли… Но что?!
Поставив рацию на минимум, она наклонилась к микрофону, почти касаясь его губами.
– Коджи, что у тебя?
– Все в порядке, – спустя мгновение коснулся ее слуха его тихий голос. – Они уже здесь. Человек двадцать. У всех – холодное оружие.
– Дайте им отойти подальше. Не спугните. Действуем по плану.
– Есть, капитан! – едва слышно ответил Наоэ, прерывая связь.
Ветка ближайшего к ней дерева чуть качнулась. Хэлл еще сильнее вжалась в землю, скрытая высокой травой.
И тут она увидела их. «Миэнай». «Невидимые». Загадочные воины одного из крупнейших мафиозных кланов. Все в черном с ног до головы, лишь глаза горят в прорезях черных масок. Словно средневековые воины-ниндзя. Миэнай подошли к людям, несущим ящики, окружив их плотным кольцом, и вся процессия двинулась к лесу.
Воины передвигались быстро, но как-то тяжело, что никак не вязалось с их обликом. Ниндзя так не ходят. Тревога росла… Внезапно ее осенило.
«Броня!»
На воинах-невидимках были надеты бронежилеты! Вот откуда эта скованность движений и тяжелая походка! И, судя по всему, это были не легкие модели, повсеместно используемые в армии и полиции, а тяжеловесная броня, способная остановить автоматную очередь…
Процессия, между тем, почти достигла леса. В задачу ее отряда входило зайти противнику в тыл и гнать его к засаде. Но если они скроются в лесу…
– Коджи! – едва ли не крикнула она. – Они ждали нас! Пули их не возьмут, на них броня! Мы атакуем немедленно!
И, переключившись на другую волну, резко и сурово отдала приказ:
– Отряд, в атаку! Отставить план. Идем врукопашную!
И первая бросилась к противнику, выхватывая из ножен тонкий клинок.
Казалось, время остановилось. Будто в замедленной съемке, она видела, как из леса выбегают бойцы спецназа. «Невидимые» схватились за оружие. Зазвенела сталь…
Словно во сне, она смотрела, как ее окружают четверо. Удар… Еще удар… Черт возьми, она не продаст свою жизнь так дешево! Вот упал один из нападавших – острое лезвие вошло ему в глаз. В тот же момент она с силой ударила прикладом автомата второго. А на помощь к ним уже спешили солдаты лейтенанта Наоэ.
Вскоре бой был окончен. Ни одному из «невидимых» не удалось уйти. Она окинула взглядом поле боя: на песчаном пляже тут и там лежали черные тела… Среди них она заметила и двоих в защитно-зеленой форме: ее люди тоже понесли потери. Многие были ранены.
К ней подбежал Коджи.
– Вы в порядке, капитан Тидзуру?
Она отерла со лба катившийся градом пот.
– Порядок, лейтенант. Похоже, этот бой остался за нами.
Аой вскинула голову… и замерла, поняв, что обрадовалась слишком рано. Вернее, радоваться было нечему…
Из леса по направлению к ним двигались люди в камуфляже с автоматами наперевес.
Сколько прошло времени? Час? Два? Для Аой время остановилось в тот момент, когда прямо перед собой она увидела дуло нацеленного на нее автомата. Сейчас она даже не могла вспомнить, как им удалось отойти к берегу, под прикрытие утесов, под шквальным огнем автоматных очередей. Лишь оказавшись под защитой каменных громад, они смогли вызвать подкрепление. Из двух отрядов людей осталось чуть больше половины.
Хэлл привалилась к холодному камню. Рукав намок от крови: пуля прошла навылет через правое плечо. «Хоть вытаскивать не придется», – усмехнулась она, закусив губу, и перехватила автомат левой рукой. За камнями по ее приказу уже залегли лучшие снайперы ее отряда.
– Одиночными – огонь, – скомандовала Хэлл.
Спустя час прибыло подкрепление. Видавшие всякое солдаты были ошеломлены увиденным. Ни одного из «невидимых» не пропустили бойцы спецназа к своей импровизированной крепости. Оставшиеся в живых солдаты с лихвой отомстили за своих погибших товарищей…
– Позаботьтесь о своем командире, – сказал пожилой солдат, кивнув в сторону лежащей без сознания Хэлл. – Нашему помощь уже не требуется…
Она пришла в себя в палаточном госпитале, разбитом тут же медиками их части. Над ней склонился хирург, накладывая повязку.
– Вам повезло, – заметил он. – Пуля прошла навылет, не задеты ни кость, ни сухожилия. Только большая кровопотеря… Голова не кружится?
Голова не кружилась. Она просто немилосердно болела после того, как ее с силой ударило о камни. Что это было – она уже не помнила. Сухие, растрескавшиеся губы чуть шевельнулись.
– Что? – врач наклонился ниже.
– Что с Коджи? – прошептала она.
Врач растерянно перевел взгляд на человека, сидевшего рядом с ее постелью, в котором она узнала командующего гарнизоном. Пожилой мужчина поднял голову, на мгновение их взгляды встретились… Он не произнес ни слова, но в суровом взгляде темно-синих глаз она внезапно прочла ответ.
Шумел прибой. Волны набегали друг на друга – и тут же рассыпались пеной, исчезая бесследно. Ветер трепал ее волосы, бросая в лицо непослушные пряди, осушая застилавшие глаза слезы.
«Прости, Коджи!»
Солнечный луч прорезает облака, падая на могильную плиту. Почему судьба так несправедлива? Ты так любил жизнь, а я хотела умереть. И вот я жива… а ты лежишь здесь, в земле, у обрыва… А внизу с тихим шелестом накатывают волны…
Пальцы нервно теребят принесенный букет лесных цветов. Зачем они теперь? Ты уже не увидишь их, мой мальчик, не вдохнешь их аромат…
«У меня в Нагасаки мама и младший братишка… Я хочу, чтобы мама узнала, чего я достиг… Она будет гордиться мной…»
Она будет гордиться тобой, Коджи. Вот только узнает она об этом не от тебя, а из сухих строк похоронки… А ты навечно останешься здесь, на морском берегу…
Все расплывается перед глазами… Что это? Слезы? Раньше я не плакала. Все мои беды и горести кажутся теперь такими ничтожными… Потому что это – непоправимо. Это – навсегда… Это уже не изменишь…
«Спасибо, Коджи!»
Это ведь ты толкнул меня в сторону, закрывая собой… Тебя нашли на том месте, откуда я вела огонь. Ты спас мне жизнь… Мою ничтожную жизнь… Зачем она мне… такой ценой?..
Одинокая женская фигура в военной форме медленно брела по морскому берегу. Лейтенант Коджи Наоэ… Каким ты был? Первый ее мужчина… Первая любовь… Первая потеря…

* * *

В кабинете возникла неловкая пауза. Хэлл смотрела куда-то вдаль отрешенным взглядом, и Масафуми не смел прервать начавшее затягиваться молчание. Он смотрел на сидящую перед ним женщину, не в силах поверить в ее реальность. В его мечтах она все еще оставалась ребенком, той самой девочкой с голубыми волосами, которую он встретил однажды за дверями секретной лаборатории. Теперь он видел перед собой женщину. Где твой веселый смех, Аой Тидзуру? Все так же любишь ли ты полевые цветы? И помнишь ли ты о нашей случайной встрече? Нет ответа, и только тоска плещется на дне карих глаз…
Наконец Аой подняла голову, проведя рукой перед глазами, будто прогоняя наваждение.
– Простите, Масафуми-сама… Ваш вопрос вызвал не слишком веселые воспоминания…
– Ничего… все в порядке. Знаешь, сейчас, глядя на тебя, я тоже о многом вспомнил. Что поделать, у каждого из нас есть в душе уголок, куда хочется заглядывать как можно реже… Итак, ты согласна работать у меня?
– Вы принимаете меня на работу? – на лице Хэлл мелькнуло выражение растерянности. За всеми этими разговорами о жизни она совершенно забыла, зачем сюда пришла.
– Да, я думаю, именно ты – тот человек, который мне нужен. – Такатори нажал кнопку вызова, и тут же, словно из-под земли, на пороге возникла Юрико. – Оформи документы мисс Тидзуру и сообщи остальным, что вакансия занята.
– Вы уже нашли остальных? – удивилась Аой. – Я имею в виду тех, вместе с кем мне предстоит работать.
– Еще нет, и вряд ли найду таким способом. Назначаю тебя своим старшим телохранителем. А остальных подбери на свое усмотрение.
Она ушла, а Масафуми еще долго смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Он нашел своего синеволосого ангела и теперь сделает все возможное, чтобы его не упустить.

* * *

Упустил… Что ж, ищи ее, Масафуми Такатори! Ищи! Тогда тебе понадобилось пятнадцать лет, чтобы снова встретиться с ней. Как быстро ты найдешь ее на этот раз? Да и найдешь ли вообще?
Настольная лампа освещала фигуру мужчины, что спал за столом, положив голову на руки, и стоящий перед ним застывший в молчании телефон.

В темное, давно не мытое окно гостиницы заглянул робкий солнечный лучик. Скользнув по подушке, он коснулся щеки, заставив лежащую на кровати женщину открыть глаза.
– Масафуми…
Прошлой ночью она так и не смогла заснуть. Стоило ей закрыть глаза – и появлялся он. Такой, каким она знала его все эти годы. Белый халат, вечно растрепанные волосы и бесконечно печальные глаза. Странно, но за все это время она ни разу не видела, чтобы он смеялся. Только когда появилась Тот, его лицо иногда стала озарять грустная улыбка. Обычно лишь горькая усмешка скользила по тонким губам… Она пыталась прикоснуться к нему, обнять, но он тотчас уходил, растворялся, оставляя после себя лишь ощущение огромной, невыносимой потери.
«Прости, Масафуми…»
Она пыталась прогнать видение, но он снова возникал перед ней. Такой, каким она видела его в последний раз. Разгневанный, ненавидящий и одновременно какой-то… беспомощный. Да, именно беспомощный. И она оставила его… Оставила одного… Но иначе она не могла.

* * *

В тот день они обедали вчетвером. Хозяин с самого утра заперся в лаборатории.
– Я отнесу обед для Масафуми-сама, – поднялась с места Шоэн.
– Нет, – отрезала Хэлл. Довольно, она и так слишком долго тянула с этим разговором. – Не надо, Шоэн. Я сама.
В лаборатории царил полумрак. Солнечный свет еле пробивался сквозь цветные витражи в огромных окнах. «И почему это вдруг Масафуми пришло в голову работать в таком неподходящем месте?» – удивилась Аой, словно очутилась здесь впервые. Ну, да… впервые… после того, как узнала…
«А ты не догадываешься? – ехидно зашептал на ухо внутренний голос. – Из-за этих самых окон с цветными витражами! Чтобы даже птицы, пролетающие за окном, не знали, чем он тут занимается!»
«Нет! Неправда!» – Хэлл тряхнула головой, прогоняя назойливые мысли. Частью сознания она уже начала понимать, что все это – правда, только вот глупое сердце никак не хотело верить очевидному.
Масафуми сидел за столом, в руке он сжимал пробирку с какой-то жидкостью. Он был так поглощен изучением ее содержимого, что не услышал тихих шагов у себя за спиной.
– Масафуми…
Он обернулся. Черные, как смоль, брови вопросительно взметнулись вверх.
– Я принесла тебе еду.
Понадобилось несколько секунд, чтобы до него дошел смысл сказанного.
– А… Да, конечно… Поставь вон там.
– Масафуми! – она приблизилась к нему. – Так нельзя! Надо отдохнуть хоть немного. Работа может подождать…
– Нет!!! – он с силой стукнул кулаком по столу. – Злодеи только и ждут, чтобы погубить меня! Они вот-вот сюда явятся! Никому не отдам мои исследования! Я столько лет потратил на глупых профессоров… Но сейчас оно почти готово, – он сильнее сжал в руке пробирку. Тонкое стекло чуть скрипнуло под пальцами. – Я создам свой мир, в котором я буду царем и богом – я, только я один!
«Господи, да он действительно не понимает, что творит! Что с тобой, милый? Что произошло? – она подошла сзади и обняла его за плечи. – Ничего, мой родной, теперь я с тобой, я здесь… Все будет хорошо, Масафуми!»
– Хэлл… – его ладони накрыли ее руки. – Ты помнишь, как все начиналось? Столько времени прошло с тех пор… Нас с тобой все время что-то разлучало… Почему мир так жесток к нам, Хэлл?
Масафуми-Масафуми… Если бы ты только знал, как она ждала этой встречи! Как мечтала каждую секунду вашей разлуки, как надеялась, что ты хоть иногда вспоминаешь о ней! Но твоя работа, твои исследования оказались для тебя важнее…
Его близость кружила голову, ей уже не было дела до того, что она знает об этом человеке… Ничего не имело значения. Только его присутствие…
Она склонила голову ему на плечо.
– Возьми меня в свой мир, Масафуми, – прошептала она. – Я так хочу быть с тобой!

* * *

По дороге в аэропорт ее не покидало ощущение вины. Наверное, Шрайнт уже полгорода на ноги подняли… Конечно, она написала им. И отправит письмо перед самым отлетом. Но пока оно дойдет… Надо было позвонить… Но нет! Тогда Шоэн и Ной потребуют объяснений и в итоге обязательно докопаются до правды. И придется обо всем рассказать. Она даже начала сомневаться в том, сможет ли вообще уехать после такого разговора. Но ведь и Тот волнуется… А ей нельзя волноваться. Впрочем…
Выйдя из метро, по пути к зданию автовокзала она нашла телефон-автомат и огляделась по сторонам. Возле киоска с мороженым толпилась стайка ребятишек. Хэлл подошла к стоящей поодаль девочке лет двенадцати.
– Хочешь мороженого?
– Да, только мама мне сегодня денег не дала. Сказала, что я плохо закончила эту неделю…
– А если я тебе дам?
В глазах девочки мелькнула надежда, тут же сменившаяся настороженностью.
– А что я за это должна буду сделать?
– Ничего сложного. Просто попросить к телефону одного человека…

* * *

«Шрайнт»… Жизнь иногда преподносит сюрпризы, сводя вместе подчас абсолютно разных людей. Так случилось и с ними.
Карен Китаура. Бывшая фотомодель, блондинка неописуемой красоты и такого же неописуемого характера. Хэлл усмехнулась, на мгновение вызвав в памяти образ их «королевы красоты». Трудно было представить человека, сочетавшего в себе одновременно столько же противоречий, сколько их было в Шоэн. Светло-золотистые локоны в ней прекрасно сочетались с темными глазами, европейское имя – с японской фамилией, взрывной темперамент – с упорством и сосредоточенностью в работе, а внешняя ангельская хрупкость и беззащитность – с высочайшим профессионализмом телохранителя. Даже одно пребывание в доме этой феи-бесёнка было вызовом ей, Аой Тидзуру, ее начальнице. Вызовом, на который она при всей своей власти не в силах была ответить. С чем ей оставалось только смириться…

* * *

Банкетный зал был уже полон гостей. Неподалеку от входа, как всегда в окружении верных «Шварц», виновник торжества, Рэйджи Такатори, приветствовал гостей. Заметив отца, Масафуми направился к нему, знаком велев Хэлл оставаться на месте: он не хотел афишировать то, что обзавелся телохранителем. Теперь за Масафуми можно было не беспокоиться – в присутствии отца он был в безопасности: хотя «Шварц» младшего Такатори откровенно презирали, вряд ли бы они позволили причинить вред сыну хозяина. Но осторожность все-таки не помешает. Хэлл отошла к окну, внимательно разглядывая гостей. Большинство из приглашенных были ей знакомы. Вот, как всегда серьезен и деловит, брат юбиляра – Сюичи Такатори, начальник полицейского управления. Огненноволосая красотка рядом с ним – его секретарша Ханаэ Китада. Высокий мужчина в очках у столика – Хирофуми, старший из сыновей Такатори… Акира Ватанабэ – управляющий “KORIN”… Женщина средних лет с бокалом в руке, скромно одета, но полна скрытого достоинства – госпожа Сакаки. Ни для кого не секрет, что еще не так давно она была любовницей сегодняшнего именинника. Нарядная девочка рядом с ней – Оока Сакаки. Злые языки поговаривают, что девочка – дочь Рэйджи… А, впрочем, какое ей дело до этого?
Внезапно ее взгляд остановился на только что вошедшей паре. Мужчина средних лет с подернутыми сединой висками… «Сёдзи Миядзава», – догадалась Хэлл. Она никогда раньше не видела известного магната, главу парфюмерно-косметического концерна «Уминами», но по тому, как Масафуми тут же раскланялся с отцом и направился навстречу вошедшему, поняла, что это был именно тот человек, ради встречи с которым её шеф согласился присутствовать на банкете в честь дня рождения отца. Недавно на одной из презентаций господин Миядзава заинтересовался их исследованиями, и если встреча пройдет гладко – возможно, у них появится новый заказчик.
А вот имени его спутницы Аой, как ни старалась, не могла припомнить, хотя узнала ее с первого взгляда. Еще когда она служила в Силах Самообороны, солдаты постоянно оклеивали стены в казарме портретами этой золотоволосой кареглазой красавицы – известной тогда фотомодели. Пару раз ее лицо мелькало в рекламе какой-то элитной косметики, но в последнее время о ней ничего не было слышно, хотя девушка по-прежнему была ослепительно хороша собой. Только вот выглядела она отнюдь не такой счастливой, как на обложках журналов. На первый взгляд мало кто заметил бы разницу, но Хэлл, умевшая сходу подмечать даже мельчайшие детали, сразу уловила исходящую от стройной фигуры модели усталость и равнодушие, умело скрытое за показной улыбкой.
Увидев шедшего ему навстречу Масафуми Такатори, господин Миядзава что-то шепнул своей спутнице. Девушка кивнула и отошла к столу. Взяв фужер, она медленно начала потягивать шампанское, искоса, но в то же время очень внимательно наблюдая за собеседниками.
Между тем Масафуми и Миядзава перекинулись несколькими фразами и направились к выходу из зала. Хэлл, стараясь не привлекать к себе внимания, начала пробираться сквозь толпу следом за ними.
Поворот… Лестница… Галерея… Потерять из виду шефа и его спутника Аой не боялась, заранее зная, в каком из кабинетов верхнего этажа назначена встреча. Конечно, могло случиться всякое, но сейчас интуиция подсказывала ей, что разговор, которого так ждал Масафуми, непременно должен состояться. А вот что будет потом… При мысли об этом по коже пробежал знакомый холодок – предвестник надвигающейся опасности. Девушка ускорила шаг.
Краем глаза она успела заметить, как босс и Миядзава скрылись за одной из многочисленных дверей, идущих по обе стороны длинного пустого коридора. Оглядевшись по сторонам и никого не заметив, Хэлл поспешила к двери.
– Простите, мисс, – внезапно выросли перед ней два громилы в униформе с эмблемой концерна «Уминами». – Вы что-то ищете?
– Нет-нет… – она решила пока не раскрывать карты. – У меня просто разболелась голова, в зале так шумно, и я хотела бы немного побыть одна.
– В таком случае вам лучше выйти на балкон, – возразил второй из громил вежливо, но тоном, не терпящим возражений. – На свежем воздухе вам станет гораздо лучше.
– Благодарю вас, я так и сделаю, – изобразив самую любезную улыбку, Аой сделала вид, что направляется в сторону балкона. Очутившись за поворотом, она остановилась и прислушалась. Всё было тихо: видно, церберы Миядзавы и впрямь сочли её страдающей мигренью богатой дурочкой. Осторожно выглянув из-за угла, она увидела удаляющиеся по коридору фигуры охранников и, не оставляя времени на раздумья, бросилась к крайней двери. На её счастье та оказалась незапертой. Аой очутилась в пустом темном помещении, в дальнем конце которого находилась ещё одна дверь. Несомненно, заперто, но ей сейчас нужно совсем другое. Хэлл быстро прошла через зал и припала к замочной скважине.
Судя по картине, представшей её глазам, переговоры шли совсем не так, как рассчитывал её хозяин.
– Вы понимаете, что вы мне предлагаете? – горячился Масафуми. – По-вашему, я так легко соглашусь отказаться от всех своих разработок за те гроши, что вы мне предлагаете?
– Молодой человек, – невозмутимо возразил ему Миядзава, – десять тысяч долларов – это очень солидная сумма за то, что вы предлагаете нам. Соглашайтесь, не прогадаете!
– Да я только в предварительные исследования вложил двадцать шесть тысяч! И потом – это моя разработка. Даже если я продам вам права на производство препарата, право интеллектуальной собственности всё же останется за мной. И я никому не позволю пользоваться моим открытием как заблагорассудится!
– Открытием? – Сёдзи рассмеялся. – Вы это серьёзно? Дорогой мой, скажу вам честно: это ваше открытие гроша ломаного не стоит без сотрудничества с концерном. Да, не спорю, идея очень оригинальна, но сама технология решительно никуда не годится.
– Вот как?! – Такатори побледнел. – В таком случае, господин Миядзава, нам с вами не о чем больше разговаривать. Я организую производство и без вашей помощи.
– Это ваше последнее слово? – насмешливо приподнял бровь Сёдзи.
– Да.
– Что ж, господин Такатори, не смею вас больше задерживать.
Масафуми направился к двери. Хэлл, заметившая, как недобрым огнем сверкнули глаза Миядзавы, более не заботясь о том, что её могут увидеть, бросилась назад. Вылетев в коридор, она чуть не столкнулась с поравнявшимся с ней Такатори.
– Едем отсюда! – хмуро бросил он.
Они быстро миновали банкетный зал. Масафуми на ходу кивнул брату и дяде – Рэйджи обернулся навстречу входящему в противоположную дверь Сёдзи Миядзаве и не заметил ухода сына – и направились к выходу.
Хэлл внутренне подобралась: принимая во внимание итог встречи с главой «Уминами», именно теперь следовало быть настороже. У Миядзавы железное алиби: после их разговора Масафуми Такатори ушел с банкета целым и невредимым, и сам начальник полиции тому свидетель… Она осторожно тронула Масафуми за рукав и первая вышла на улицу.
Смеркалось. По тёмным кустам, стеной растущим вдоль высокой кованой ограды, скользили тени. Аой пристальней всмотрелась в полумрак…
Внезапно позади неё раздался тихий вскрик. Резко обернувшись, она увидела, как фигура в блестящем золотистом платье врезалась в её шефа, и тот вылетел на крыльцо, чуть не сбив с ног своего телохранителя. В то же мгновение раздался негромкий хлопок, и в дверной косяк на том месте, где только что стоял Масафуми, вошла пуля.
– Быстрее! – девушка, в которой Аой узнала спутницу Миядзавы, сразу вскочила на ноги. – В доме засада, уходите через двор.
Вдвоём они помогли подняться ошеломленному Такатори и бросились вдоль стены в обход здания.
– Кто это был? – на бегу спросила Хэлл у нежданной спасительницы.
– Люди Миядзавы, – ответила та, не оборачиваясь. – Он приказал убрать вас.
– Почему?
– Конкуренция, – бросила в ответ девушка. – Вы на порядок обошли его в своих исследованиях и отказались сотрудничать.
Во дворе, скрытая под раскидистым деревом, стояла темно-синяя «Тойота».
– Ждите здесь, – крикнула Аой, бросаясь к машине и на бегу выхватывая пистолет. Оставалось надеяться, что те, кто готовил покушение, не заметили, что они с Такатори приехали порознь, встретившись уже на самом банкете. Заглянув в салон и убедившись, что всё в порядке, Хэлл вернулась к остальным. Прикрывая собой Масафуми, девушки добежали до машины. Аой упала на переднее сидение, включая зажигание. Златокудрая красавица нырнула назад, устраиваясь рядом с Такатори. Машина сорвалась с места.
В этот момент их преследователи, похоже, опомнились. Уже выезжая за ворота, Хэлл заметила как, огибая дом, по тротуару несётся чёрный джип. Она прибавила скорость.
Машина неслась по одной из оживлённых городских магистралей. Хэлл надеялась оторваться от погони, затерявшись в потоке машин. Наконец ей показалось, что это ей удалось. Выехав на пустынную тёмную улицу, она сбросила скорость.
В зеркале заднего обзора показались огни автомобильных фар… Тихо выругавшись, девушка свернула в ближайший переулок.
Поворот… Ещё один… Ещё… После которого из них она не увидела позади черный джип с тонированными стёклами? Наконец стало ясно, что им удалось уйти от преследования. Вот и особняк Такатори… «Тойота» на полной скорости влетела в едва успевшие раскрыться перед нею ворота. Хэлл остановила машину у крыльца и обернулась.
Из угла, вжавшись в сиденье и обхватив руками голову, на неё затравленно смотрел Масафуми. В его лице не было ни кровинки. А рядом, нежно обнимая его за плечи, сидела золотоволосая красавица…
Не сказав ни слова, Хэлл вышла из машины и, не оборачиваясь, пошла к дому. Со стороны особняка уже бежали люди. Лакей услужливо распахнул дверцу, помогая выбраться дрожащему хозяину. Аой скосила глаза: девушка шла следом.
В гостиной хозяин без сил опустился на диван и лишь тогда к нему вернулся дар речи.
– Кто вы и почему помогаете нам? – спросил незнакомку Масафуми.
– Долгая история, – ответила та уклончиво. Было заметно, что эта тема разговора ей неприятна.
– А мы никуда не торопимся, – возразила Хэлл, присаживаясь на краешек дивана и кивком указывая девушке на стоящее напротив кресло.
Та села и, стараясь не смотреть на своих собеседников, вздохнула.
– Что ж… Моё имя – Карен Китаура. Я работала топ-моделью в одном из престижных токийских агентств – не имеет значения, в каком именно. Однажды мне предложили рекламировать косметику фирмы «Ханабира». Я согласилась. Рекламная компания оказалась очень успешной, доходы фирмы взлетели в несколько раз… Однажды меня вызвал к себе Сёдзи Миядзава, глава концерна «Уминами», в который входила и фирма «Ханабира». Разговор начался издалека. Господин Миядзава хвалил мою работу по рекламе их продукции, рассыпался в комплиментах по поводу моей внешности… а потом вдруг заметил, что красота – явление скоропроходящее, и пора бы мне задуматься о том, как я буду жить через несколько лет… В общем… он предложил мне стать его любовницей. А взамен пообещал средство, позволяющее надолго сохранить молодость.
– И вы согласились? – недоверчиво переспросила Аой. Вопрос был явно лишним, она прекрасно знала, как в этом мире подчас складываются отношения между мужчиной и женщиной – на основе взаимовыгоды… Но представить красавицу Карен Китауру в объятиях старика Миядзавы... в этом было что-то противоестественное.
Возникла неловкая пауза. Хэлл уже пожалела о вырвавшихся словах, но вдруг Карен подняла голову и в упор посмотрела на неё. В уголках глаз бывшей модели блеснули слезинки.
– Моя мать была актрисой, – заговорила девушка. – Она пользовалась большим успехом у публики… пока была молода. Как только её красота начала тускнеть, она стала не нужна никому… В отчаянии она покончила с собой. Я не хотела повторить её судьбу. Да, я согласилась на предложение Миядзавы. Но прошёл год, а для меня так ничего и не изменилось. Ученые «Уминами» работали над созданием «эликсира молодости», но безуспешно. И вот недавно из случайного разговора я узнала, что в корпорации “KORIN” тоже проводятся исследования в этом направлении на основе совершенно нового подхода. Миядзава хотел обмануть вас, по дешёвке выкупив технологию производства. Получив отказ, он решил действовать силой.
– Но что дала бы ему моя смерть? – недоумевающе пожал плечами Масафуми. – Результаты исследований всё равно хранятся в “KORIN” и в любом случае могут быть продолжены.
– Не в любом, – покачала головой Карен, а только в том, если ваш преемник будет в них заинтересован. «Не хотите ли повторить судьбу Масафуми Такатори?» – это, знаете ли, очень веский аргумент в пользу смены направления исследований. А возможно, Миядзава вообще не хотел убивать вас, господин Такатори, а просто решил припугнуть: мол, мне лучше не перечить.
– И всё же почему вы помогли нам? – повторила Хэлл вопрос хозяина.
– Я поняла, что для Миядзавы важен вовсе не сам препарат, а чтобы честь его изобретения принадлежала «Уминами». Либо он, либо никто! Он готов на всё, чтобы устранить конкурентов. А мне нет дела до его амбиций! Мне нужен этот препарат! Раньше я и представить себе не могла, что время летит так быстро… Я не могу больше ждать! Такатори-сама, я всё для вас сделаю, только дайте мне это средство, умоляю!
– Я ничего не могу вам обещать, Карен, – как можно мягче ответил Масафуми. – Да, мы работаем над созданием этого препарата. Но когда он будет создан и будет ли создан вообще – этого я вам сказать не могу. Всё, что я могу вам сейчас дать – это крышу над головой и защиту от Миядзавы. Наверняка он не простит вам того, что вы спутали ему карты.
– Спасибо… – еле слышно прошептала девушка.
– А сейчас вам надо отдохнуть, – Хэлл поднялась с дивана. – Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату.
Когда Хэлл вернулась в гостиную, Масафуми всё так же сидел на диване, уронив голову на руки. При звуке её шагов он поднял голову и окинул её задумчивым взглядом.
– Мисс Китаура уснула, – ответила Хэлл на его невысказанный вопрос.
– Бедная девочка, – вздохнул Масафуми. – В её годы столкнуться с подобной подлостью…
– Надолго она останется у нас? – перебила его Хэлл. Что-то подсказывало ей, что пребывание в их доме Карен Китауры создаст ей ещё одну, и очень большую, проблему.
– Тебе что, места жалко? – подозрительно покосился на неё Такатори. – Пусть живёт, сколько хочет.
– Да? И в каком качестве? В том же, что и у Сёдзи Миядзавы?
От Масафуми не укрылись нотки склочности, прозвучавшие в её голосе. «Э, девочка, да ты никак ревнуешь?» – усмехнулся он про себя. Но тут же усмешка сошла с его лица, стоило ему встретиться е её взглядом, полным боязни оказаться лишней. Он подошел к ней, приобняв за плечи.
– Аой, она мне жизнь спасла, – тихо и очень серьёзно проговорил он. – Ну не могу я её прогнать, понимаешь? Не могу за добро отплатить неблагодарностью!
– Да, конечно… Она гораздо лучше справилась с моей же работой. Она спасла вас. А я… я ни на что не гожусь…
– Ну, что ты, девочка моя… Что ты такое говоришь? Ты – профессионал, ей до тебя далеко. Хотя… если ты считаешь, что она способна справляться с твоей работой, может быть, стоит взять её к себе? Ты позанимаешься с ней, и если она окажется способной – будет вторым телохранителем. Тебе ведь нужна напарница…
Хэлл задумалась.
– Вы считаете, что из этой затеи что-нибудь выйдет?
– Почему бы нет? Ты же научилась, значит, и она может.
– Попробовать можно. Физически она неплохо развита, да и скорость реакции очень хорошая. Завтра погляжу на неё в спортзале.
– Вот и замечательно. Одну проблему решили, осталась ещё другая.
– Концерн «Уминами»?
– Да. И что нам теперь делать? – в его голосе послышалась обреченность. – Миядзава не отступится так легко!
– На этот счёт не беспокойтесь, – улыбнулась Хэлл. – у меня есть одна идея.
– Да? – он недоверчиво покосился на неё. – И какая же?
– Скажите, Сёдзи Миядзава знает, в чём конкретно заключаются наши разработки?
– Нет, я обрисовал ему лишь общую картину. Чтобы продолжить исследования в этом направлении, необходимо знать результаты всех предыдущих экспериментов. Но к чему ты клонишь?
– Дело в том, что два года назад в шестой лаборатории под руководством доктора Исиды уже проводились подобные эксперименты. Проект был засекречен, о нём мало кто знал даже в управлении “KORIN”. Исследования зашли в тупик и, в конце концов, были прекращены. Что, если мы подсунем их Миядзаве вместо настоящих? Он кричал, что ваши разработки гроша ломаного не стоят – вот и получит то, в чём так настойчиво пытался вас уверить. Сделаем вид, что его угрозы возымели своё действие. Завтра вы позвоните в «Уминами» и скажете, что передумали. Можете даже поторговаться с ними – для пущей убедительности.
Такатори хитро прищурился.
– Скажи, Аой, а ты сама-то откуда знаешь об этом втором проекте, если он был настолько засекречен?
Девушка горько усмехнулась.
– В то время я сама возглавляла шестую лабораторию. А Минами Исида была моим заместителем…

* * *

Аска Мурасе… Или все-таки Ной? Чего в тебе больше – смеха и азарта помощницы детектива или холодной расчетливости телохранителя-убийцы? Женщина без прошлого, живущая лишь надеждой на будущее, которого у тебя могло и не быть…
Ты оказалась счастливей меня, моя послушная ученица. Теперь ты рядом с мужчиной, которого ты любишь и который любит тебя. Но знает ли он о том, что ты таишь в себе? Вряд ли. Истинную Ной он видел всего однажды и оказался не в состоянии это перенести. Я помню, как он умолял тебя опомниться, вернуться к нему, забыть «Шрайнт»… И только я одна знала тогда, что это невозможно. Ной была не помрачением твоего рассудка, она была обратной стороной твоей личности, твоей иной сущностью. И даже ты сама не знаешь, какая из этих сущностей является твоим истинным «я».
Ты сделала свой выбор. Ты выбрала Аску. А где-то там, глубоко в подсознании дремлет Ной, и кто знает, когда наступит зловещий час ее пробуждения…

* * *

Они шли по длинному полутемному коридору, тускло освещенному горящей в дальнем конце одинокой лампочкой. Аой это место не нравилось. После той давней истории она вообще старалась как можно реже бывать в “KORIN”, а уж подвалы корпорации всегда вызывали у нее противоречивые чувства острой жалости и брезгливого отвращения. Но на Шоэн надежды не было – слишком уж неопытной оказалась та в охранных делах, – а она никогда не простила бы себе, если бы позволила Масафуми одному отправиться сюда.
Шедший впереди охранник остановился.
– Здесь, – указал он на ничем не выделяющуюся из длинного ряда железную дверь.
– Может быть, не стоит… – вновь попытался возразить Накамура.
Накамура был правой рукой Рэйджи Такатори и, как уже успела разузнать Хэлл, именно он отвечал за устранение неугодных хозяину людей.
– Нет, – перебил его Масафуми. – Раз уж пришли, посмотрим всех.
Охранник снял массивный навесной замок. Послышался характерный скрежет металла, и дверь отворилась, открывая их глазам ряды коек с лежащими на них прикованными наручниками людьми. В воздухе витал стойкий запах крови и грязного тела. Накамура поморщился.
– Не думаю, что вы найдете здесь что-нибудь стоящее. Этих осталось только выбраковать…
– Действительно, ничего стоящего, – Масафуми окинул взглядом помещение. – Пошли отсюда.
– Стойте, – внезапно произнесла Хэлл.
Быстро пройдя между рядами коек, она остановилась около одной из них.
– Кто это?
Масафуми подошел ближе, критически разглядывая лежащую на кровати женщину. Коротко остриженные спутанные темные волосы, лицо в синяках, на теле – следы пыток, которыми так славились подручные Накамуры. Грудь женщины охватывала повязка, на которой местами проступила кровь.
– Мы взяли ее случайно. Залезла на склад… возможно, шпионила, а может быть и просто решила украсть что-нибудь. Нам удалось подстрелить ее напарника, а сама она была ранена. На вопросы ничего не отвечала. Сначала мы пытались ее расколоть, потом врач поставил диагноз «амнезия». У нее сильное сотрясение мозга, к тому же, достаточно серьезное ранение в грудь. Не думаю, чтобы она вам подошла…
Масафуми вопросительно посмотрел на Хэлл. Встретившись с полным решимости взглядом, он кивнул.
– Мы берем ее, – бросил он Накамуре. – Распорядитесь подготовить машину и пригласите доктора Ямаду.
По дороге домой они не разговаривали. Хэлл ничего не объясняла, да он поначалу и не настаивал. Но в конце концов не выдержал.
– Не понимаю я тебя, Хэлл. На кой сдалась тебе эта воровка? Да, я вижу, она больна, тебе ее жаль… Но здесь жалость не уместна. Люди мне нужны для работы, понимаешь? Для работы! Нормальные, здоровые люди!
– А она нужна мне, – невозмутимо, как будто это было в порядке вещей, парировала девушка.
– Но зачем? – изумился Такатори. – Зачем она тебе, скажи на милость?
– Для работы, – великолепно скопировав его тон, передразнила Хэлл и пожала плечами, словно удивляясь тому, что он не понимает таких простых вещей. Но, увидев искреннее недоумение на его лице, добавила уже серьезно. – Когда поправится, возьму ее в команду.
– Ты с ума сошла?! Ее – в телохранители? С сотрясением мозга и потерей памяти?
– Ну, допустим, в нашей работе это сотрясение будет у нее далеко не последним. Как и огнестрельные раны. А что касается потери памяти... возможно, это даже к лучшему.
– Что ж… Пусть будет по-твоему. Я доверяю твоей интуиции. А как мы будем ее звать?
– Позже я придумаю ей прозвище. А пока… да как угодно. Например, Аска: она чем-то похожа на одну мою знакомую с таким именем.
– Ну, Аска так Аска…
Несмотря на трудный день, сон к ней не шел. Хэлл ворочалась с боку на бок, но назойливые мысли упрямо лезли в голову, не давая заснуть. В конце концов, не в силах сопротивляться настойчивому желанию развеять свои сомнения, она встала и, накинув халат, спустилась вниз.
…Когда раненую отмыли, сменили повязки и уложили в постель, она оказалась девушкой лет двадцати. И даже несмотря на ужасные кровоподтеки на лице, от Масафуми не укрылось, что девушка очень красива…
Аой приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Девушка спала, не проснулась она и тогда, когда Хэлл, включив стоящую на прикроватной тумбочке настольную лампу, поднесла ее к самому лицу спящей, внимательно разглядывая измученные усталостью черты, слегка сглаженные сонным покоем.
Да, это была она. Аска… Та самая Аска, с которой она однажды встретились в той, оставшейся в далеком прошлом жизни…

* * *

«Один… два… три… четыре…»
Пули одна за другой пробивают тонкую фанеру. Солнце слепит глаза, лицо заливает градом катящийся по вискам пот. Резким движением сменить обойму… «Один… два… три…» Всё.
– Так… Что тут у вас? – раздается за спиной голос полковника. – А, сержант Тидзуру… Чем порадуете? Ну-ка… Девятнадцать из двадцати? Неплохо, очень неплохо. Но в следующий раз постарайтесь побыстрее.
Полковник отходит довольный: его любимица, как всегда, на высоте.
Всё. Теперь можно немного передохнуть. Отойти в сторону, под раскидистую крону дерева, хоть на несколько минут скрыться от нестерпимо палящего солнца, в то время как занявший ее место солдат сосредоточенно, молча выбивает одну мишень за другой.
На соседней площадке, напротив, царило оживление: там сдавали вступительные нормативы будущие курсанты Полицейской Академии. Внимание Аой привлек невысокий, щуплый подросток в кепочке, раз за разом какими-то неизвестными ей приемами самообороны укладывающий на землю здоровенного детину в полицейской форме. Вокруг этой парочки уже столпились остальные абитуриенты и инструкторы, Аой даже слышала возгласы, подбадривающие соперников.
– Стройся! – прозвучала команда. Их роту отправляли на беговую дорожку. Хэлл поспешила занять свое место в строю, с сожалением подумав о том, что так и не узнала, чем закончилась эта необычная схватка.
Аой медленно ходила взад и вперед вдоль забора, восстанавливая сбившееся после кросса дыхание. На сегодня это был последний сданный ею норматив.
– Бака! – вдруг услыхала она рядом звонкий, молодой и очень рассерженный голос. Обернувшись, она увидела того самого парнишку в кепке. Паренек привалился к ограде и со всей силы стукнул кулаком по бетонному столбу. Это несколько охладило его возмущение. Скрипнув зубами, он осторожно подул на ушибленную кисть.
– Вот черт! – выругался он. – И что мне теперь делать?
– Не приняли? – сочувственно поинтересовалась Хэлл.
– Нет… Мальчишка расстроено шмыгнул носом. – И это при том, что мой результат был одним из лучших! Ну, разве есть в мире справедливость?
– Почему же тогда не приняли? – теперь уже с неподдельным интересом спросила Хэлл.
– Оказывается, в Академию принимают только совершеннолетних. А мне девятнадцать… почти. Велели приходить через два года. Сказали, что тогда обязательно возьмут. Вот вы как думаете, стоит им верить?
– Наверное, стоит…
– Пусть не думают, я всё равно своего добьюсь! А вы здесь работаете?
– Нет, я служу в Силах Самообороны. Наша часть сдает здесь нормативы по физической подготовке, – она улыбнулась и вдруг, неожиданно для себя, добавила: – Меня зовут Аой. А тебя?
– Аска… – тут, к изумлению Хэлл, ее собеседник снял кепку и оказался симпатичной, хоть и несколько по-мальчишески резкой в движениях девушкой с короткими темными волосами, блестящими черными глазами и ямочками на щеках от смущенной улыбки. – Знаете, я ведь с детства хотела быть полицейским, а все надо мной смеялись: мол, куда тебе… А теперь меня и подавно дома засмеют. Эх, ладно, что уж теперь поделаешь… Зато я им всем показала! Особенно этому верзиле, – девушка прыснула со смеху, очевидно, вспомнив, как она расправилась с ассистентом инструктора. – И вообще, на кой сдалась мне это Академия? Я лучше в сыщики пойду. Недавно видела объявление: «Детективное агентство набирает сотрудников». Как вы думаете, у меня получится?
– Конечно, – заверила девушку Аой.

* * *

Медленно текли минуты, а Хэлл всё сидела у кровати девушки, вспоминая их короткую встречу и с грустью взирая на то, что осталось от задорной, неунывающей Аски. Где же твоя улыбка, юный детектив? Красивое лицо искажено страданием, вместо задорных ямочек на щеках – синяки и кровоподтеки… А может, это и к лучшему, что ты ничего не помнишь о своем прошлом? Тебе не придется жалеть о несбывшихся надеждах, о том, чего ты могла бы достичь, не окажись ты на том складе, не попадись в руки Накамуры… У тебя есть возможность заново переписать свою историю. Не оглядываясь на прошлое. Начать новую жизнь новым человеком…
Внезапно веки раненой дрогнули, и впервые за всё время пребывания в доме Такатори она обвела комнату совершенно осмысленным взглядом, вдруг остановившемся на сидящей у ее постели женщине.
– Где я? – спросила она хрипловатым голосом. – Кто вы? А я… Кто я?
Хэлл склонилась над кроватью, ободряюще улыбнувшись новому члену своей команды:
– Доброе утро, Ной*.

----------------------
* New (нем.) – «Новая»

* * *

Нанами Хибино… Тот… Милое зеленоволосое чудо… Сколько хлопот свалилось на нас с твоим появлением! А сколько счастливых минут доставила нам твоя детская непосредственность, твое умение радоваться каждой мелочи – солнцу за окном, птичке на дереве… Как была нам нужна эта частица доброго и светлого в жизни, где мы не видели ничего, кроме борьбы за власть, за деньги и место под солнцем…
Аой невольно улыбнулась, вспомнив, как заботился Масафуми о Тот. А ведь поначалу она – вспомнить смешно! – даже ревновала его к этой девочке! До тех пор, пока не узнала…

* * *

В тот день она вернулась домой гораздо раньше обычного: Ной и Шоэн еще вчера уехали за город, чтобы подготовить виллу к приезду хозяина, а Хэлл всегда волновалась, когда приходилось оставлять Масафуми одного.
Еще с порога, закрывая дверь, она услышала голоса, доносящиеся из гостиной. Голос шефа Хэлл узнала сразу же. А другой… другой, без сомнения, принадлежал женщине.
Не отдавая себе отчета в том, что она делает, повинуясь скорее извечному женскому любопытству, она сбросила туфли и неслышно приблизилась к приоткрытой двери.
Такатори сидел на диване, в одной руке держа раскрытую книгу, а другой обнимая сидящую у него на коленях девушку лет шестнадцати. Девчонка над чем-то заразительно смеялась, а Масафуми… Масафуми не сводил с нее глаз. И столько теплоты, столько нежности было в этом взгляде, так не похож был хозяин на обычно хмурого и серьезного Масафуми Такатори, что у нее перехватило дыхание.
Хэлл почувствовала, как защемило сердце, а на глаза сами собой навернулись слезы. «Не смей! – мысленно прикрикнула она сама на себя. – Он имеет полное право встречаться с кем захочет… Ты – его телохранитель, и только… Он ничем тебе не обязан… Ничем…»
Такатори поднял голову – и столкнулся с ее растерянным, ошеломленным взглядом. На несколько мгновений воцарилась тишина.
– Добрый вечер, – произнесла, наконец, Хэлл ровным, бесцветным голосом. – Простите, что помешала.
С этими словами она развернулась и почти бегом бросилась вверх по лестнице.
– Аой!
Она обернулась, вопросительно и даже раздраженно вскинув брови. Сейчас она ни с кем не хотела говорить, и меньше всего – с Масафуми Такатори.
– Подожди… – он подошел к ней и накрыл своей рукой ее лежащую на перилах ладонь. – Я хочу познакомить тебя с Нанами. Нанами, это мисс Аой Тидзуру.
Девушка смотрела на нее исподлобья, с недоверием, почти с испугом. Ситуация была настолько анекдотичной, что Хэлл, сглотнув подступивший к горлу ком, заставила себя ободряюще улыбнуться неожиданной гостье.
– Здравствуйте, мисс Нанами. Я телохранитель господина Такатори. Всего лишь телохранитель…
От Масафуми не укрылась ее показная веселость. Он приобнял девочку за плечи.
– Нанами, дорогая, уже поздно, тебе пора возвращаться в школу, – он нажал кнопку звонка, вызывая шофера.
Хэлл не стала дожидаться возвращения шефа, провожающего свою гостью до машины. Поднявшись в свою комнату, она попыталась взять себя в руки и успокоиться, занявшись привычными делами. Но это ей не удалось, и она, обессилено опустившись на кровать, с остервенением вцепилась расческой в разметавшиеся по плечам волосы.
В дверь постучали. И, не дожидаясь ответа, в комнату заглянул Масафуми.
– Можно?
Она ничего не ответила, лишь пожала плечами, словно говоря: «Что изменит мой ответ, раз уж вы все равно зашли».
Он присел на краешек кровати рядом с ней.
– Аой, я хотел бы поговорить с тобой.
– О чем? – постаралась спросить она как можно равнодушнее.
– О Нанами. Рано или поздно ты все равно узнала бы… Я хочу объяснить… Я ведь не слепой, чтобы не заметить, как ты смотрела на нее…
– Простите, если своим поведением обидела вашу знакомую. Вы не обязаны мне ничего объяснять. Я – ваш телохранитель, только и всего. Просто телохранитель…
– Нет, Аой… – он опустил взгляд. – Ты для меня не просто телохранитель… Как и она – не просто знакомая… – Масафуми замялся, подбирая слова. – Дело в том, что Нанами… Нанами – моя дочь.

* * *

Сегодня выдался трудный день. Надо же было подвернуться отцу под горячую руку! Разумеется, последовавшая за этим лекция о том, что он, Масафуми Такатори, должен стать достойным отпрыском своего отца, поднятию настроения абсолютно не способствовала…
Он притормозил и свернул в один из тихих переулков. Возвращаться домой не хотелось, а неподалеку находилось маленькое кафе, в котором можно было скоротать время и хоть ненадолго отвлечься от грустных мыслей.
Масафуми медленно ехал вдоль тротуара, высматривая свободное место в ряду припаркованных машин, как вдруг прямо перед ним на дорогу вылетела девушка.
Еще не успев сообразить, что происходит, он машинально надавил на тормоз. Рука крутанула руль, уходя от столкновения. Машина мгновенно остановилась, но девушка, затормозить не успевшая, все-таки стукнулась о капот. От удара она отлетела на асфальт и теперь сидела, тряся головой и, очевидно, не понимая, что произошло.
Такатори бросился к ней.
– Что с вами, мисс? – склонился он над пострадавшей. – Вы в порядке? Что у вас болит?
Она подняла на него свои огромные серые глаза… и вдруг разревелась. Громко, словно маленький ребенок, у которого отняли конфету, и абсолютно бессмысленно. Она ревела и ревела, а Масафуми совершенно не представлял себе, что ему делать в такой ситуации.
На них стали оглядываться редкие прохожие. Наконец Масафуми попытался поднять девушку с асфальта.
Она, абсолютно не сопротивляясь, встала и позволила ему усадить ее в машину. На заднем сидении валялась бутылка "Колы". Такатори открыл ее и протянул девочке. Та сделала несколько глотков и понемногу начала успокаиваться.
Теперь он смог как следует рассмотреть это чудо. На вид ей было около двенадцати, но вела она себя, словно пятилетний ребенок. Длинные светло-зеленоватые волосы девочки были завязаны в два хвостика, точь-в-точь как у героини какого-то особенно популярного сейчас мультсериала. Свободной рукой она крепко прижимала к себе розового плюшевого кролика.
– Ты кто? – вдруг спросила она, исподлобья глядя на Масафуми.
Такатори улыбнулся.
– А кто вы, юная леди? Раз уж вам так нравится бросаться под машины, может быть, вы сообщите свое имя? В следующий раз я постараюсь объезжать вас за полкилометра.
Чудо удивленно захлопало длинными ресницами.
– Я – Тото. А это, – она ткнула пальцем в игрушку, – мой Крольчуля.
– Сколько же тебе лет, Тото? – не удержался Масафуми от вопроса. Уж очень по-детски выглядела она в светло-розовом кружевном платьице и с игрушкой в руках.
– Четырнадцать, – ответила девочка. – И моему Крольчуле почти столько же.
– А куда же ты так торопилась?
Вместо ответа Тото вновь разразилась ревом. По счастью, стояли они как раз напротив кафе. Спросив девушку, голодна ли она, и получив в ответ энергичный кивок, Масафуми повел ее внутрь. При виде мороженого слезы на глазах у этого создания мигом высохли, и в конце концов Масафуми Такатори узнал следующую историю.
Тото жила с матерью в одном из бедных кварталов Токио. Ее мать перебивалась случайными заработками и очень сильно пила. Своего отца девочка не знала, только помнила, что когда-то давно в их доме жил какой-то мужчина. Однажды, напившись вместе с матерью до беспамятства, он очень сильно избил Тото. Соседи отвезли ее в больницу, и с тех пор этого человека девочка больше не видела. Когда же она спрашивала мать о том, где ее папа, та только ругалась в ответ и повторяла, что из-за него в их семье случились все несчастья.
Вскоре после того, как ее избили, с девочкой стало твориться что-то неладное. Она стала заикаться, вздрагивала при каждом резком движении или громко сказанном слове, по ночам часто просыпалась в слезах. Это не могло не сказаться на учебе. Она с трудом окончила начальную школу, после чего учителя в один голос стали говорить ее матери, что ее дочь не сможет учиться вместе со всеми. Ее хотели перевести учиться в какое-то другое место, но мать не разрешила и вообще запретила ей ходить в школу. Она заставляла ее целыми днями бродить по улицам и просить у прохожих денег "на хлебушек". А сегодня заявила, что Тото уже взрослая и должна сама зарабатывать на жизнь. Она привела в дом какого-то мужчину и велела дочери делать все, что он скажет. А этот человек стал обнимать ее, хотел поцеловать… Она испугалась и убежала. И вот теперь боится идти домой, мать теперь уж точно побьет ее.
Масафуми слушал ее сбивчивый рассказ, не сводя глаз с плюшевого кролика в руках у девочки.
– Ну, наверное, мама все-таки любит тебя. Вот, подарила тебе такую красивую игрушку…
– Не-а! – девочка замотала головой. Она снова сидела в машине Масафуми, но теперь уже на переднем сидении. – Меня она не любит, а уж Крольчулю и подавно! Однажды она даже выбросила его, да я все равно нашла.
– Откуда же он у тебя?
– Не знаю, – пожала плечами Тото. – Он всегда был у меня. И когда я была маленькой, и еще раньше… Всегда!
Масафуми задумчиво убрал с ее лица упавший на щеку светло-зеленый локон.
– Но ведь Тото – это не имя, а прозвище? А как тебя зовут на самом деле? Не Нанами?
Большие глаза девочки стали просто огромными.
– Но… Откуда вы узнали? Вы что – волшебник?
– Нет, – он улыбнулся. – Я не волшебник, хотя однажды и попытался им стать. Так как твое полное имя?
– Нанами Хибино. А мою маму зовут…
Но дальше Масафуми уже не слушал. Он повернул ключ, заводя машину.
– Куда мы едем? – спросила Нанами, стараясь перекричать шум проезжающих мимо машин.
– Домой, – ответил ей Масафуми. – В тот дом, где тебя никто не посмеет обидеть.

* * *

«Шрайнт»… Созданная ею команда, заменившая ей семью… Подумать только, когда-то она злилась из-за того, что приходилось по несколько раз объяснять одно и то же добросовестно-скрупулезной в работе Ной… Брезгливо морщила нос, в очередной раз вытаскивая Шоэн из постели Масафуми… А наивная болтовня Тот к концу дня сводила с ума…
Как бы хотела она сейчас вернуть те дни! Дни, когда они были по-настоящему счастливы. Кто же мог знать, что это счастье окажется таким недолгим… Только в тот короткий миг на грани жизни и смерти она смогла понять, что же для нее в действительности значила ее команда.

* * *

Фарфарелло ехидно усмехнулся и со всего размаху ударил в стенку инкубатора. Хрупкое стекло не выдержало, расходясь множеством мелких трещин, раздался грохот, и вся конструкция взорвалась сотнями осколков.
Этот взрыв ударил в ее сознание, проникая в душу, разрывая ее на части. Никогда – ни до, ни после – Хэлл не испытывала такой ужасающей боли – боли безнадежного отчаяния. Это был конец всему. Крах всех ее надежд. Время словно замедлило свой ход, сковав ее мысли и чувства, не давая возможности пошевелиться. В отчаянии от собственного бессилия она смотрела на брызнувшие во все стороны осколки стекла, за которым находился самый дорогой для нее человек. Вот он словно поднимается из глубины ей навстречу. На миг ей показалось, что еще чуть-чуть – и он откроет глаза… И все обойдется, все будет, как раньше… А в следующее мгновение его тело грузно упало, неподвижно застыв на холодном каменном полу…
– Масафуми!!!
Она не видела, как зловеще-удовлетворенно сверкнули глаза Фарфарелло. Как презрительная усмешка скользнула по губам Шульдиха. Как, не произнося ни слова, поворачивается и уходит Кроуфорд. Словно весь окружающий мир замер от этого крика, агонии ее потерянной любви. Сейчас для нее не существовало ничего, кроме этого распростертого на полу тела.
– Масафуми!..
Не сознавая того, что делает, она бросилась вперед, навстречу Вайс. Она была безоружна, а они были смертельными врагами. Но ей было все равно… Без Масафуми ее жизнь не имела смысла.
Вот, отводя взгляд, опускает катану Абиссинец. В наступившей тишине слышен щелчок – это скрываются когти Сибиряка. В изумлении замирает на ней изумрудный взгляд Балинеза… И дротик Бомбейца врезается в пол, так и не достигнув своей цели… Но ей все равно.
– Масафуми…
Как когда-то раньше, она наклоняется к нему, уткнувшись лицом в копну непослушных черных волос… «Я с тобой, Масафуми, – шепчет она, прижимая к себе безвольное тело. – Открой глаза, Масафуми… Посмотри на меня… Я здесь… Я с тобой… Все будет хорошо, только посмотри на меня, любимый…»
Но он не отвечает. Рушатся мечты, рушатся надежды, а вместе с ними рушится весь окружающий мир, и она проваливается в разверзнувшуюся под ногами бездну…
Она открыла глаза – и не сразу поняла, где находится. Темнота… Лишь высоко в небе сверкают яркие звезды… Она не чувствовала ничего, не знала, кто она и почему она здесь… Не было боли, не было мыслей. Она лежала и смотрела в огромное звездное небо над своей головой…
«Масафуми…» – всплыло откуда-то из глубины сознания знакомое сочетание звуков. И внезапно она вспомнила все. Вайс, Шварц, их последнюю битву…
– Масафуми!
Он лежал рядом, она чувствовала прикосновение холодного тела к своей руке. Медленно, будто в надежде на чудо, она протянула руку к его шее. Пальцы привычно скользнули вбок, зажимая артерию. И внезапно из глубины холодного тела донеслось чуть слышное подрагивание. Все еще не веря себе, она надавила сильнее, ощущая под пальцами слабые, но равномерные толчки. Сомнений быть не могло: он был жив.
– Масафуми…
Повторяя его имя, будто заклинание, она вытащила его из-под развалин дома. Где-то на периферии сознания билась мысль о бесполезности усилий. Организм Масафуми был поврежден мутацией, и еще неизвестно, насколько сильно он пострадал при разрушении дома. Несомненно, он дышал, но дыхание было настолько слабым, что, как ни старалась Хэлл, она не смогла его заметить. Сколько еще он протянет, прежде чем погибнет от недостатка кислорода? Минуту? Час? Сутки? Однажды она уже потеряла любимого человека, но видеть, как Масафуми умирает у нее на руках, было выше ее сил. Она встала, подойдя к развалинам дома. И тут откуда-то из глубины до нее донесся тихий протяжный стон…
Ночь уже перевалила за середину, а Хэлл все так же сидела, прислонившись спиной к холодному камню. На коленях у нее покоилась голова Масафуми. Чуть в стороне лежала истекающая кровью Шоэн. Хэлл взглянула на бывшую соперницу. Пуля вошла той в правую грудь, вероятно, повредив один из крупных сосудов. Блондинка тяжело дышала и была без сознания. Сейчас перед Хэлл была не королева красоты Шрайнт, а всего лишь Карен Китаура, обычная девушка двадцати четырех лет с пулей в груди. Осторожно, стараясь не потревожить рану, Хэлл поправила импровизированную повязку.
Внезапно веки Шоэн дрогнули. Огромные карие глаза обвели все вокруг, пока не остановились на ней.
– Прости… – прошептала девушка. – Я не смогла их остановить…
– Тише, – рука Аой опустилась ей на плечо, не давая подняться. – Не двигайся. Береги силы.
По лицу Карен скользнула грустная улыбка.
– Хэлл… Мне очень жаль, что так получилось, – с трудом проговорила та. – Нет, – добавила она, видя, что Хэлл хочет ее остановить. – Выслушай, это очень важно… для меня. Я не хотела разлучать тебя с Масафуми. У нас не было ничего серьезного… Не злись на него, Хэлл. Он любит тебя… Очень любит… Прости меня, прошу!
Эта исповедь стала для Аой полной неожиданностью. Она и подумать не могла, что мнящая себя королевой Шоэн способна просить прощения.
– Я не сержусь, Карен, – как можно мягче ответила она. – И ты меня прости. Я была слишком строга к тебе…
– Спаси Масафуми, Хэлл! – голос Шоэн стал почти умоляющим. – Вы будете счастливы, обязательно! Теперь, когда ты простила меня, я могу умереть спокойно…
– Что за глупости! – Хэлл понимала, что так, скорее всего, и случится, но старалась не подавать вида. – Не смей распускать сопли! Ишь ты, помирать собралась, – отчитывала она Шоэн, как в прежние времена. – Опять от работы отлыниваешь?! Ну-ка, соберись с силами! – и, видя, что на глаза Шоэн наворачиваются слезы, смягчилась. – Держись, Карен! Все будет хорошо! Только держись… Надо подождать еще немного…
Шоэн закрыла глаза и снова отключилась. Хэлл тяжело вздохнула. Им срочно была нужна медицинская помощь, но кругом не было ни души, лишь темной стеной возвышались ели вокруг места, бывшего когда-то их домом. С этим домом у нее было связано столько воспоминаний! Она словно наяву увидела лицо Масафуми, когда она встречает его на крыльце, и он наклоняется, чтобы коснуться ее губ… Вспомнила звонкий смех Нанами… Что с ней стало теперь? Среди развалин дома она так и не смогла ее найти… Одна в лесу, с двумя умирающими на руках, Хэлл была обречена. Но какая-то внутренняя сила не позволяла ей сдаться. «Живи… Живи… и верь», – всплыла вдруг в сознании услышанная однажды фраза. Она ухватилась за нее, словно утопающий за соломинку. Хэлл совсем не была уверена, что у нее получится, но другого выхода не оставалось. Она откинулась на камень, попытавшись расслабиться и собраться с мыслями. В детстве профессор Грауберг постоянно пытался научить ее телепатии. Она прекрасно знала, что и как нужно делать, но… не могла. И сейчас жизнь троих людей зависела только от того, насколько сильна в ней ее наследственность.
Постепенно она освободила сознание, настраивая мозг на одну мысль. И, собрав последние силы, швырнула в никуда отчаянный призыв:
– Помоги!
Шли минуты, а она продолжала мысленно послать просьбу о помощи. И когда, казалось, все было потеряно, внутренний голос отчетливо произнес:
«Держись! Мы идем!»
Она не знала, сколько времени провела без сознания. О событиях той страшной ночи сохранились лишь обрывочные воспоминания. Она смутно помнила, как в стороне от разрушенного здания приземлился вертолет, как она бросилась навстречу вышедшим людям, как, не добежав нескольких шагов, обессилено упала, измученная и растратившая остатки сил на призыв о помощи… Незнакомые люди подняли ее на руки, запястья коснулся холодок иглы, и она погрузилась в сон…
Хэлл медленно открыла глаза и обвела взглядом помещение, в котором находилась. Ничего особенного. Кровать, небольшой столик, стул… Ровные светло-голубые стены… Синее небо за окном… Лишь легкий запах медикаментов свидетельствовал о том, что она находится в больнице.
Дверь отворилась, и к ее постели подошел мужчина в белом халате. Хэлл взглянула в его лицо, так сильно похожее на ее собственное, словно они были братом и сестрой…
– Здравствуйте, доктор Гарпер.
– Доброе утро, мисс Тидзуру, – улыбнулся Эдуард. – Рад, что вы меня помните.
– Где я? Что с Масафуми и Карен?
– Успокойтесь. Мисс Китаура находится в одной из токийских больниц, ее состояние стабильно и не представляет угрозы для жизни.
– А…
– А мы с вами находимся в Париже, в госпитале Галактического Альянса, где мистер Такатори проходит курс интенсивной терапии. Думаю, что через месяц его жизненные функции придут в норму. Ваше состояние тоже не вызывает опасений. Все, что вам сейчас нужно – это хороший отдых и усиленное питание, – Эдуард придвинул стул ближе к кровати и взял ее руку, нащупывая пульс.
Хэлл откинулась на подушки и прикрыла глаза… Итак, Альянс снова помог ей. Помог Масафуми… Но… для чего? Ведь они же всё знают… знали ещё тогда…
– Ну, вот, вы уже идёте на поправку, – Эдуард поднялся, собираясь уходить. – Желаю вам как можно скорее покинуть стены госпиталя, – с этими словами он ободряюще кивнул пациентке и направился к двери.
– Доктор… подождите!
Он удивленно обернулся.
– Простите… Доктор Гарпер, я хотела бы кое о чём спросить вас.
Он вновь приблизился к её кровати, на этот раз присев на краешек постели.
– Скажите… Вы знаете, что будет со мной после того, как меня выпишут отсюда?
– То же, что и со всеми остальными – можете идти на все четыре стороны. Мы обязуемся обеспечить ваше возвращение в Японию. Но если захотите остаться в Европе, мы поможем вам в этом. А дальше вы вольны распоряжаться своей жизнью по вашему усмотрению.
Что-то в интонации доктора её насторожило, и она наконец решилась задать волнующий её вопрос.
– А… Масафуми?
Эдуард отвёл взгляд.
– Мисс Тидзуру, всё далеко не так просто…
– И всё же?
– Не забывайте, что после ареста имущества корпорации «KORIN» ее владелец находится в розыске, и если его найдут, Такатори грозит как минимум пожизненное заключение.
От него не укрылось, как она побледнела при этих словах.
– Впрочем… в некоторых случаях Организация готова закрыть глаза на тёмное прошлое отдельных личностей… если это пойдёт на благо общества. Разумеется, это ценится достаточно высоко…
– Сколько? – перебила его Хэлл. – У меня есть деньги, если их не хватит, я найду нужную сумму. Скажите, сколько надо?
Эдуард покачал головой.
– Деньги нас не интересуют. В Организации их предостаточно, и все ваше состояние будет лишь каплей в море по сравнению с тем, какими финансами мы располагаем.
– Тогда что?
– Нечто, чего нельзя купить ни за какие деньги.
– И что же это?
– Человеческая жизнь, – ответил Эдуард и, видя недоумение на ее лице, пояснил. – Служба Безопасности Галактической Федерации – одна из самых могущественных организаций. Не раз с ее помощью были ликвидированы конфликты глобального масштаба. Но для этого Организации нужны люди. Профессионалы, способные, не задумываясь, отдать свою жизнь ради общего дела. Таких людей не найдешь ни за какие деньги. Ими не становятся, ими рождаются.
– Чего же вы хотите от меня?
Гарпер помолчал, затем искоса взглянул на лежащую на кровати женщину.
– Того же, что и раньше. Однажды вам уже предлагали работать на нас.
– Я отказалась.
– Да, я знаю. Тогда вы не были в этом заинтересованы. Сейчас ситуация изменилась. Поверьте, мисс Тидзуру, вы – тот человек, который нам нужен, и мы не отступимся так просто. Нам известно, что до своей работы в качестве ассистента Такатори вы служили в Силах Самообороны Японии. Альянс тщательно изучил ваш послужной список. Вы инженер-генетик, а значит, можете занять пост в Совете науки. Но вы еще и солдат – значит, можете возглавить любую из боевых операций Службы безопасности. Сами понимаете, Организация не хочет упускать такую возможность. Масафуми Такатори – преступник. И только Альянс способен в обход закона снять с него обвинения.
– Иными словами…
– Ваша жизнь в обмен на жизнь Масафуми Такатори. А теперь – решайте.
С минуту Хэлл молчала.
– Я согласна, – наконец произнесла она ровным бесцветным голосом.

* * *

Она купила его жизнь дорогой ценой. И вот теперь настала пора платить по счетам.
А стоило ли? Стоило ли быть рядом с ним, чтобы в итоге увидеть этот взгляд, полный ненависти и отвращения? Однажды она уже пережила нечто подобное, но сейчас, из уст человека, ради которого она, не задумываясь, рисковала жизнью, те же слова звучали смертным приговором. И тем сильнее разливалось внутри нее ощущение глухой, беспробудной тоски…

* * *

Аой вошла в комнату и нерешительно замерла в дверях. Масафуми сидел за столом, с интересом изучая какие-то бумаги.
Несколько минут она молча наблюдала за ним. Точно так же, как когда-то давным-давно в особняке, перед тем, как…
"Довольно! – выругала она себя. Черт побери, с этим нельзя тянуть, иначе я и вправду сойду с ума. Этот разговор должен состояться сегодня… Сейчас, немедленно!"
Не давая себе времени передумать, она уверенным шагом прошла к столу.
Такатори поднял голову.
– А, Хэлл! Посмотри, какие интересные результаты, – он протянул ей листок. – Никогда бы не подумал, что в обычных лабораторных условиях можно получить… – заметив, что она отвела протянутую было руку, он насторожился. – Ты сегодня рано… Что-нибудь случилось?
– Нет-нет, – поспешила успокоить его Аой. – Все в порядке, но…
– Что "но"? Хэлл, в чем дело?
– Масафуми, – она перевела дух. – Нам нужно поговорить.
– Что-то серьезное?
– Да нет… Просто… В общем, мне предложили работу… За границей. Контракт на полгода…
– Вот как? – Такатори нахмурился. – И что же ты ответила?
– Пока ничего, но… Я отвечу согласием.
Несколько мгновений он просто молча смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Затем Масафуми опустил глаза.
– Но… Как же это… Ведь ты говорила, что хочешь быть со мной… Что любишь…Что мы никогда не расстанемся… – потрясенно прошептал он.
– Масафуми?.. – Хэлл предполагала, что он будет не в восторге от ее слов, но даже представить себе не могла, что он прореагирует подобным образом. – Масафуми, что с тобой? Я действительно люблю тебя…
– Ложь! – он с силой ударил по столу. Тонко зазвенел хрусталь. – Все ложь! Господи, как же я мог поверить?! Ведь я же знал, знал, что все так закончится!.. Наивный глупец… Все, что тебе было нужно – это мои деньги, так? Их у меня не стало – и ты ищешь тепленькое местечко?
– Зачем ты так, Масафуми? – она растерялась от его яростной атаки, а главное – от этих несправедливых обвинений. – Прошу тебя…
– Не стоит, Хэлл! Неужели ты думаешь, что я поверю, будто ты не такая, как все? Я считал тебя лучше других… Подумать только, я еще обвинял Ханако в предательстве… Да она намного лучше тебя!
– Кто?! Ханако?! После всего, что она сделала, ты смеешь сравнивать меня с этой женщиной?
– Смею! Да, она украла мою работу. Но она честно призналась, что вытрясет с меня все возможное и невозможное. Ценю искренность в людях! – он зло расхохотался в лицо Аой, ошеломленной и все еще не верящей в реальность происходящего. – Она не предавала меня! Она никогда не прикидывалась влюбленной! А ты, Хэлл!.. Я же доверял тебе! Как ты могла?! Как, ответь!
– Довольно, Масафуми! – она, наконец, обрела дар речи. – Не смей меня оскорблять! Ты ничего не знаешь!
– Не знаю? А что я должен знать, что? На кого ты собираешься работать или, может быть, сколько тебе за это заплатят? Мне это абсолютно безразлично. Ты сделала свой выбор, говорить нам с тобой больше не о чем.
Он отвернулся и отошел к окну, давая понять, что разговор закончен. Но у Хэлл было на этот счет иное мнение.
– Ну уж нет! – в один миг она оказалась рядом с ним. Схватив Масафуми за плечо, она резко развернула его лицом к себе. – Ты сказал все, что обо мне думаешь? Прекрасно! А теперь изволь выслушать меня. Я никогда не предавала тебя, Масафуми Такатори, слышишь? Никогда! И если бы захотела тебя бросить, то давно бы это сделала и без твоего на то разрешения! Можешь думать обо мне все, что тебе заблагорассудится, только учти: у меня тоже есть свое мнение, и попрошу с ним считаться! Ты считаешь меня предательницей, потому что я решила уделить внимание чему-то помимо твоей драгоценной персоны? Да, я любила тебя все эти годы. Но на этой любви свет клином не сошелся! Тебе не приходило в голову, что на Земле, кроме нас двоих, живут еще шесть миллиардов людей и кому-то из них я тоже могу понадобиться? К твоему сведению, на свете существует еще и такое понятие как долг перед обществом. Впрочем, зачем я тебе все это говорю? Тебе ведь это неинтересно. Ты уже все решил за меня!
– Ах, ты о долге вспомнила? Позволь заодно напомнить и о твоем долге по отношению ко мне! – он почти кричал. – Или, может быть, ты хотела уехать в Германию вместе с Граубергом? Или до сих пор торчать в "KORIN", чтобы каждый встречный показывал на тебя пальцем, а за твоей спиной шептались коллеги: "Да-да, это та самая Хэлл… Ах, какой удачный экземпляр!" Ты этого хочешь, да? Ну, давай, беги к своему профессору… куда угодно! Но помни: ты обещала, ты клялась в том, что будешь со мной!
– Но… Масафуми, это ведь только работа, всего лишь работа! – она попыталась воззвать к его затуманенному гневом разуму. – Не понимаю, почему ты сердишься… Что особенного в том, что я делаю? Миллионы женщин живут с любимыми мужчинами и в то же время работают на совершенно посторонних людей…
– Но ради этого они не предают тех, кому они нужны! Будь любезна, определись, что тебе дороже – я или твоя работа? Решай, Хэлл! Решай! Но если уйдешь, то можешь не возвращаться!
Аой без сил рухнула на диван, обхватив голову руками. В голове билась одна мысль: не расплакаться тут же… Не здесь… Не сейчас…
Такатори опустился на корточки рядом с ней, отняв от ее лица дрожащую руку, но избегая смотреть ей в глаза.
– Последний раз прошу, Аой: останься! – с каким-то бессилием в голосе прошептал он.
Хэлл подняла на него взгляд. Если бы она не была так подавлена, если бы не чувствовала себя униженной несправедливыми обвинениями и упреками, то заметила бы, что ее доводы возымели свое действие, что Масафуми уже начинает жалеть о сказанном, а его упорствование – не более чем упрямство и нежелание признать свою неправоту… Но она этого не заметила. Карие глаза полыхнули решимостью.
– Не проси, Масафуми, – она покачала головой. – Я должна это сделать. И я это сделаю!
С этими словами она отняла у него свою руку и решительно вышла из кабинета.

Сонную тишину раннего утра прорезала звонкая телефонная трель.
– Черт побери! Ну, кто еще в такую рань? – проворчал, просыпаясь, Шульдих. – Слушаю! – рявкнул он в трубку.
– Я могу поговорить с мисс Карен Китаурой? – произнес знакомый мужской голос.
Немец не ответил. Вот уж с кем он не собирался разговаривать, так это с Масафуми Такатори. Он с показным равнодушием протянул трубку Карен.
– Это тебя.
– Да, – сонно потягиваясь в теплой постели, проворковала она.
– Шоэн, она не вернулась.
С бывшей фотомодели моментально слетели остатки сна. Она выбралась из-под одеяла и, бросив косой взгляд на Шульдиха, вышла в коридор.
– Масафуми-сама, вы хотите сказать, что Хэлл не ночевала дома?!
– Вот именно! Я сразу говорил, что нужно ее искать! За ночь она могла оказаться где угодно! А если с ней что-нибудь случилось?!
– Успокойтесь… Все будет хорошо. Разумеется, мы ее найдем, – правда, ей самой в это верилось с трудом. Слишком уж хорошо она знала Хэлл. И в том, что внезапное исчезновение бывшей напарницы – не случайность, она не сомневалась ни минуты. – Я немедленно еду к вам. Только свяжусь с Ной.
– А Тот?
– Не стоит волновать ее понапрасну. Ждите.
Карен спустилась на кухню и в дверях столкнулась с поджидающим ее Кроуфордом.
– И что за дела у тебя с Такатори? – привычно невозмутимым тоном поинтересовался он. «Так… Значит, Шульдих уже там… Похоже, объяснений не избежать».
Она демонстративно прошла мимо Оракула и открыла дверь. Разумеется, на подоконнике восседал немец.
– Шульдих, я должна срочно уехать.
– Что, соскучилась по боссу? – ехидно осведомился он.
– Хэлл пропала.
– Что?! – немец чуть не подпрыгнул от удивления. – То есть как – пропала?
– Как обычно пропадают люди… – как будто сама она хоть что-нибудь понимала в этой истории. – Сначала они не приходят домой, несколько дней их ищет полиция, а потом находит где-нибудь под кустом с перерезанным горлом или ножом в сердце!
– Ну, не кипятись… – Шульдих понимал, что сморозил глупость, но тут Брэд, внимательно слушавший их разговор, перебил его.
– Он заявил в полицию?
– Нет. И не думаю, чтобы это имело хоть какой-то смысл.
Две пары проницательных глаз в немом вопросе уставились на нее.
– Дело в том… Вчера они поссорились… Хэлл и Такатори. Она вспылила и ушла. От него. И, скорее всего, надежно замела следы.
– Тогда чего ты беспокоишься – пожал плечами Шульдих. – Упустил девку, вот пусть сам и разбирается.
– Странно все это, – покачала головой девушка. – Она ушла от Такатори, но зачем же волновать остальных? Могла бы и позвонить: так мол и так, жива-здорова… Да и куда она могла пойти? Опять же к кому-нибудь из нас. А мы ничегошеньки об этом не знаем!
– И что ты намерена делать? – с лица Шульдиха исчезла привычная ухмылка. Как профессионал, он понимал, что Карен права.
– Соберу девочек. А там вместе что-нибудь придумаем.
– Можешь рассчитывать на нас. Мы еще не забыли, кому обязаны спасением из Башни.
– Спасибо… – вздохнула она. – Хочется надеяться, что вместе мы ее найдем. Не нравится мне все это…
Брэд Кроуфорд проводил ее задумчивым взглядом. Ему и самому эта история ох как не нравилась!

* * *

Айя неслась по тропинке к дому. Взлетев на высокое крыльцо, она распахнула дверь и бросилась в глубину комнаты, где на низком столике истошно надрывался телефон.
– Вилла «Уайт», Айя Фуджимия слушает.
– Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Нанами, – произнес в трубке робкий детский голосок.
– Минуточку, – Айя высунулась из распахнутого настежь окна, выходившего на поляну, где они устроили пикник, и помахала трубкой. – Тот, это тебя.
Девушка тут же подбежала к окну и подставила сложенные горстью ладошки. Айя скинула ей трубку.
– Алло!
– Тото… Только не удивляйся и ничего не говори. Выслушай меня, – на одном дыхании, не давая ей вставить ни слова, произнесла Хэлл. – Прости, я должна буду уехать. Не беспокойтесь, со мной все будет в порядке. Береги себя, солнышко! Я всех вас очень люблю…
Ну, вот и все. Сказать больше она не имела права.
– Ты вернешься? – вдруг спросила Нанами.
– Да, моя хорошая. Я обязательно вернусь.
В трубке зазвучал сигнал отбоя.
– Кто звонил? – спросила Айя, подходя к ним и присаживаясь на расстеленное на траве покрывало.
– Хэлл, – ответила Тот.
– Что?! – и без того большие глаза Оми стали просто огромными. – Хэлл?! Но ведь она же…

* * *

Голова устало склонилась на грудь: бессонная ночь давала о себе знать. До назначенного времени оставалось ещё минут сорок, и теперь можно было позволить себе немного подремать – в суете и шуме зала ожидания она, как ни странно, чувствовала себя так, словно находилась одна-одинёшенька на всём белом свете. Аой поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее. Да, очень скоро она сможет отдохнуть как следует, забыть всё то, что произошло с ней в доме Такатори, как страшный сон. Впереди её ждёт другая жизнь. Жизнь, где не будет ни времени на воспоминания, ни сил на саможаление. Она должна, наконец, перестать думать о прошлом, всецело отдавшись будущему. Но, увы, она слишком хорошо знала, что вряд ли это у неё получится. Да, в жизни случается всякое, и нет ничего такого, что нельзя было бы пережить. Многое можно понять, многое простить. Но забыть… Есть вещи, которые не забываются.

* * *

В тот вечер ей никак не давал покоя озадачивший её ещё в лаборатории результат эксперимента. Масафуми решил несколько изменить формулу нового препарата, предполагая повысить его эффективность. Результаты ошеломили всех – и в первую очередь Такатори, который был абсолютно уверен в правильности расчётов. Но и профессор Исида, поначалу скептически отнесшаяся к предложенному хозяином нововведению, была озадачена не меньше: эффект получился чуть ли не противоположный тому, который подсказывал здравый смысл.
Там, в лаборатории, Аой, как и подобает телохранителю, стояла позади Масафуми, молча слушая его препирательства с Минами. А вечером, придя домой, решила сама проверить формулу. Теперь, с карандашом в руках она досконально выверяла каждый символ, каждую запятую… всё, что только можно было проверить: реактивы, температуру, катализатор… Стоп! Как же она сразу не подумала о катализаторе! Неожиданно пришедшая в голову мысль настолько её взволновала, так велика была её тоска по брошенной однажды любимой работе, что Хэлл тут же вскочила из-за стола и бросилась в кабинет, где хранились результаты исследований.
Кабинет Масафуми встретил её тишиной и полумраком – нынешний вечер его хозяин проводил у своего отца. При свете, падающем из коридора, Аой быстро прошла к длинному, во всю стену, стеллажу, почти не глядя достала нужную папку с полки, на которую она собственноручно поставила её пару часов назад, и уже намеревалась вернуться к себе, как вдруг со стороны лестницы послышались голоса.
Высокая фигура заслонила дверной проём, на мгновение погрузив комнату в полную темноту. Вспыхнувший затем свет заставил Аой зажмуриться. Когда она открыла глаза, её взору предстал Масафуми Такатори, подпиравший собой дверной косяк. Хозяин был в доску пьян.
Мутный взгляд Такатори медленно обвёл комнату и остановился на Хэлл. Девушка замерла, не представляя, как ей себя вести в такой ситуации. Понадобилось какое-то время, чтобы Масафуми понял, кто стоит перед ним. Удовлетворенно кивнув, он бросил ей:
– Пошли! – и, пошатываясь, направился через кабинет в сторону спальни. Хэлл молча проследовала за ним, но на пороге комнаты в нерешительности замерла, не зная, что ей делать. Хозяин стоял, одной рукой опираясь о спинку стула, другой держась за дверцу шкафа. Внезапно он сделал шаг по направлению к кровати и пошатнулся.
– Масафуми-сама! – она бросилась к нему. С ее помощью он добрался до постели.
– Вам надо отдохнуть, Масафуми-сама… Я пойду, пожалуй…
Она уже собралась уходить, как вдруг он схватил ее за руку. От неожиданности Хэлл вздрогнула и обернулась. В лицо ей пахнуло перегаром.
– Стой! – процедил Такатори.
– Масафуми-сама… – удивленно пробормотала она. – Вы что-то хотели?
Он взглянул ей в лицо мутными глазами, на дне которых плясал зловещий огонь.
– Ложись! – кивком головы он указал на постель.
Она застыла на месте. Масафуми-сама… Ее шеф…Человек, которому она верила… Неужели он… Нет! Не может быть! Он не способен на такое! – Хэлл попыталась освободиться, но его пальцы цепко держали ее за плечо. Она уже хотела вырваться – старым испытанным приемом, коим не раз отшивала особенно навязчивых ухажеров. Но тут он наклонился к самому ее уху и, четко проговаривая каждое слово, что давалось ему с большим трудом, прошипел:
– Я твой хозяин! И ты будешь делать то, что я скажу!
Откуда-то из глубин подсознания вновь всплыла пережитая однажды волна ненависти, отвращения к самой себе, пульсирующая в висках кровь отбивала когда-то сложившийся ритм:
«Ты – никто! Ты – клон! Ты – не человек!»
Рука, занесенная для удара, повисла безвольной плетью. Аой зажмурилась, чтобы не видеть этого бесовского огня в глазах, казавшихся когда-то такими родными!.. Она не чувствовала, как Такатори негнущимися пальцами расстегивает пуговицы ее костюма, как в порыве дикой страсти рвет тонкий шелк блузки… Она не замечала ничего. В помутненном сознании билась одна мысль: «Масафуми-сама… Нет… Вы не сделаете этого со мной!.. Только не вы! Я же верила вам…»
Собрав остатки сил, в последнем отчаянном порыве она простонала:
– Масафуми-сама… Не надо!..
Он не услышал.
Сколько прошло времени? Она не знала. Аой лежала, боясь пошевелиться, втайне, какой-то детской верой надеясь, что открой она глаза – и все окажется лишь сном, страшным кошмаром, от которого к утру не останется и следа. Это не могло произойти с ней! С кем угодно, только не с ней! Но в то же время холодный голос разума говорил, что это все же произошло…
«Наивная», – горько усмехнулась про себя Аой и, сделав усилие над безвольным телом, разлепила веки.
Была глубокая ночь. Рядом, обхватив ее за талию, крепко спал Масафуми. Осторожно, стараясь его не разбудить, она убрала его руку и встала с постели. На полу возле кровати валялась разбросанная одежда. Она подобрала что-то, белевшее сверху – это оказалась его рубашка. Накинув ее на плечи, она подошла к большому окну, сквозь которое струился лунный свет.
Ночной город спал. Ни в одном окне, насколько хватало взгляда, она не увидела света. Лишь фонари тусклыми желтоватыми пятнами освещали пустынную улицу. Придерживая створку двери, чтобы та не скрипнула, Аой выскользнула на балкон.
Не было ничего. Ни мыслей, ни чувств, ни эмоций… Словно на происходящее она смотрела со стороны. Аой передернула плечом, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию в застывшем в равнодушии теле. Помогло. Рубашка медленно начала сползать вниз, обнажая плечо. Она подхватила ткань, под пальцами скользнуло что-то твердое. Машинально она вытащила из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет. В другом кармашке оказалась зажигалка. Даже не задумываясь, как они там очутились – она ни разу не видела Масафуми курящим, – Хэлл достала сигарету. Одно время она начинала курить – это случилось как раз после гибели Коджи, вопреки всем ее принципам, но сигареты помогали хотя бы на время унять боль… Она опустилась на корточки, прислонившись к холодному камню стены, и взглянула в небо. Прямо над головой сияла огромная луна, словно немой свидетель происходящего. Край неба на востоке начал светлеть, сигарета в руке давно потухла, а она все сидела, неподвижно глядя в одну точку…
В комнате стало прохладнее. Масафуми поежился, натягивая на себя одеяло, и проснулся.
Было рано. За окном только-только начало светать. Болела голова. «С похмелья», – сообразил он и… вспомнил.
Его словно обдало ледяной водой. «Я… и Хэлл? Да быть такого не может!» – ужаснулся Масафуми, обшаривая взглядом постель. Кроме него в комнате никого не было.
«А может, и впрямь померещилось с пьяных глаз?» – он осторожно сел на постели. Самое гадкое в подобных историях было то, что он совершенно терял контроль над собой чуть ли не после первой же рюмки. И что самое мерзкое – наутро он отлично помнил все свои пьяные выходки. Легче от этого на душе отнюдь не становилось…
Штора на окне шевельнулась, и в то же мгновение по босым ногам потянуло холодом. Он пошарил рукой в груде одежды, валяющейся на полу, и на ощупь вытащил свои брюки. Грязные и мятые. «А что ты хотел?» – ехидно прошептала совесть. Он натянул брюки и вышел на балкон.
Хэлл он увидел сразу. Она сидела на корточках почти у самой двери, неподвижно уставившись в одну точку, не замечая его присутствия. Что-то неестественное было в ее неподвижности, так не похожее на всегда собранную и настороженную Хэлл…
Он смотрел на нее и молчал, не зная, что сказать, с чего начать… В такой ситуации он оказался впервые. Да, Аой Тидзуру ему нравилась. Очень нравилась! Хэлл была не просто его телохранителем. За то время, что она работала у него, она стала его советчицей, другом, которому можно было рассказать обо всем, заботливой хозяйкой в его доме… Но к более близким отношениям он не был готов, потому что представить себе не мог, чем все это закончится. Насколько его хватит, пока он не удовлетворит свою страсть? На неделю? На месяц? Уже сейчас Масафуми понимал, что одного раза ему недостаточно, он лишь раздразнил разбушевавшуюся плоть… А что потом? Бриллиантовое колье в подарок – и до свидания? Все его предыдущие романы заканчивались именно так. Но он не хотел, чтобы она уходила! Черт возьми, она должна быть рядом! Он хотел, чтобы она была с ним всегда! И она была… до сегодняшней ночи.
Да, он хотел ее. Хотел безумно! Но она… Почему она пошла на эту связь? Неужели она – его Аой, его девочка с голубыми волосами – такая же, как все? Что ей нужно от него? Деньги? Власть? Быть любовницей шефа – это престижно. Но в «Шрайнт» она и так стояла во главе всего, только она имела на него практически неограниченное влияние… Ей он не мог отказать ни в чем… Так почему? Почему, Аой?! Масафуми стоял в дверях – и боялся окликнуть ее. Боялся посмотреть ей в глаза. Потому что даже не представлял себе, что он может в них увидеть.
Медленно ползли минуты. Наконец он решился и негромко окликнул ее:
– Аой!
Она подняла на него взгляд – и Масафуми вздрогнул, увидев ее абсолютно безжизненные глаза. Так мог бы смотреть покойник.
– Почему? – отрешенно спросила она. – Масафуми-сама, почему вы сделали это со мной?
Он опешил, услышав из ее уст тот же вопрос, который хотел задать ей.
– Но… но ведь ты… Мы… – растерянно пробормотал он. Только сейчас до него стало доходить, что далеко не все женщины жаждут оказаться в его постели. В памяти, словно ножом, резанул ее приглушенный стон: «Масафуми-сама… Не надо!» И, по мере осознания того, что он натворил, его сердце сжималось от боли. От ее боли. Той самой, которая застыла на дне ее глаз.
– Ты… ты могла бы остановить меня… – словно в оправдание, прошептал он. – Ведь могла же?
– А смысл? Вы мне ясно дали понять, что вы – мой хозяин. Со мной считаются только тогда, когда это выгодно! – она старалась говорить спокойно, но, судя по тому, как дрожал ее голос, давалось ей это с большим трудом. – Сначала профессор, потом эта женщина… там, в «KORIN»… Вы все! Да, я не человек… Но это не значит, что у меня нет человеческих чувств! Сказать вам «нет»? И что изменится? Что может измениться, если я сама себе не принадлежу?! А теперь я предала его! Единственного, кто любил меня…
– О ком ты, Хэлл? – осторожно спросил Такатори.
– О Коджи. Он спас меня. А сам погиб… Я поклялась любить его… а теперь предала… Он любил меня… Он один…
Она говорила и говорила. О докторе Грауберге, о Коджи, о своем детстве… Он узнавал ее совершенно с другой стороны. Масафуми Такатори знал одного человека – Аой Тидзуру, своего телохранителя, главу «Шрайнт». Теперь же перед ним предстала другая Аой. Девочка, любившая полевые цветы… Отверженная всеми жертва жестокого эксперимента… Женщина, потерявшая любимого… И это тоже была она, его Аой… А его ли? Он взял ее тело, но тем самым искалечил ее душу. Подорвал устои, на которых держался ее мир… Выбил почву из-под ног. Лишил надежды.
– Аой… Извини, я не хотел…
– Я тоже не хотела, – Хэлл горько усмехнулась. – Только мое мнение вряд ли кого-то заинтересует. Я ведь для вас никто. Просто вещь. Собственность, которой вы вольны распоряжаться по своему усмотрению.
– Ты не вещь, Аой, и никогда ею не была, – он сел рядом с ней. – Не знаю, как это вышло… – он замялся, подбирая слова. – Я могу что-то сделать для тебя?
Ее голова опустилась, синие локоны скрыли лицо.
– Позвольте мне уйти. Нам лучше больше не встречаться.
Такатори побледнел. Вот он, финал. Тот самый конец, которого он так боялся.
– Уйти? – переспросил он. – Но почему? У нас ведь все было так хорошо… Неужели из-за этого глупого недоразумения…
– Недоразумения? – она покачала головой. – И вы считаете, что я могу вот так просто взять – и все забыть? Как будто ничего не случилось?
– У нас с тобой все могло бы получиться совсем по-другому. Я знаю, что сделал ужасную ошибку, но неужели ты никогда меня не простишь?
– Считайте, что я вас простила. В конце концов, я не девочка. Переживу как-нибудь. Дело вовсе не в том, что вы сделали, а в том, что это сделали вы… Я верила вам. Вы были для меня идеалом мужчины. Я считала, что вы не способны на подобную низость. А теперь я знаю, что это не так. Впрочем, вам не понять…
– Я понимаю, Аой… Теперь я понимаю тебя…
– С чего это вдруг? Разве вас когда-нибудь предавали?
– Да… – это слово камнем упало с его губ. – Однажды меня предала женщина, которой я доверял, – заметив удивленный взгляд карих глаз, он поспешил добавить: – Нет-нет, я не любил ее. Просто, как и ты, думал, что она не способна на подлость… Она предала не только меня… Она искалечила жизнь нашему ребенку… Я знаю, что это такое – когда тебя предают. Поэтому если тебе от этого станет легче – ты можешь уйти. Так действительно будет лучше. Не повторяй моих ошибок, Аой…
Он встал и направился к двери, ведущей в кабинет. Хэлл, ошеломленная услышанным, молча провожала его взглядом.
На пороге Масафуми остановился.
– Да… Все могло бы получиться совсем иначе… – вздохнул он. Затем как-то по особенному тоскливо взглянул на нее, пожав плечами, и взялся за ручку двери.
– Масафуми… – окликнула его Хэлл.
Он обернулся. По его щекам текли слезы.
– Масафуми!..
Она подбежала к нему, схватив за руку. Затем нежно провела ладонью по его щеке, словно он был маленьким ребенком.
– У нас все получится, Масафуми, – прошептала она. – Вот увидишь! Однажды все обязательно получится так, как мы хотим. Нужно лишь немного подождать… – она попыталась улыбнуться.
Он обнял ее, испытывая несказанное облегчение от этого прикосновения, зарывшись лицом в каскад темно-синих волос, чувствуя, как ее руки обвивают его шею.
– Так значит, у меня есть шанс? – тихо спросил он.
– Да, – ответила она, сильней прижимаясь к его груди.
Рассветное солнце осветило фигуры обнявшихся людей. Двух одиноких людей, которые смогли разделить одиночество друг друга.

* * *

«Ненавижу! Ненавижу тебя, Масафуми! Я отдала тебе все, что у меня было. Я отдала тебе себя саму. И вот что получила взамен… Господи, какой же дурой я была! Воистину слеп тот, кто не хочет ничего видеть. Я не хотела… Не хотела слышать, не хотела знать. Считала тебя самим совершенством, а ты… Всего лишь избалованный сынок богатого папочки, для которого люди – не более чем марионетки в твоих грязных играх!..»
Этими словами она тщетно пыталась вызвать в себе злость, ненависть к оскорбившему ее человеку. Напрасно. Злости не было. Была лишь пустота от нехватки чего-то, что было самым главным в жизни… Кто был самым главным… «Не верь!» – кричал разум. «Люблю…» – шептало сердце…

* * *

Вечером Масафуми вызвал ее к себе.
– Какие у тебя планы на завтрашний день? – осведомился он.
– Я хотела взять выходной…
– Это обязательно? Завтра ты мне нужна.
– Ну… – она замялась, не зная, что ответить. – В общем-то, нет. Я просто хотела съездить в город…
– Надеюсь, до вечера тебе хватит времени. Кто завтра дежурит? Ной? Вот и замечательно. Мы с утра займемся контрактами, а к пяти часам изволь быть на месте. Все ясно?
Он посмотрел на нее не терпящим возражений взглядом. Она сглотнула подступивший к горлу ком и лишь кивнула в ответ.
Конечно, никаких особых планов на завтрашний день у нее не было. И ничего особенного не было в завтрашнем дне. Если не считать того, что это был день ее рождения.
Собственно, этот день никогда не был ее праздником. Это был праздник доктора Грауберга. Он гордился ею, как Пигмалион – своим творением. Она была для него лишь удачно сделанной вещью – не более того. Ежегодно в этот день профессор читал ей лекцию на тему «Какой хорошей девочкой надо быть, чтобы оправдать его надежды». При воспоминании об этом ее аж передернуло. Что ж, спасибо, доктор Грауберг! Большую же услугу вы мне оказали, подарив такое жалкое существование!
Живя в Японии, она не знала других праздников, кроме государственных. И любила их от всей души – потому что можно было не сидеть весь день в душной классной комнате, а с самого утра бежать в сад, к обожаемым ею цветам…
Каким должен быть праздник, она впервые узнала в Германии. Это было Рождество, к которому фрау Марта долго и тщательно готовилась. К праздничному столу было подано все самое лучшее, что нашлось в доме. Но больше всего поразил Хэлл приготовленный хозяйкой рождественский пирог. Никогда в жизни она не пробовала ничего вкуснее! Видя восторг в ее глазах, Марта улыбнулась:
– На твой день рождения я обязательно приготовлю его снова.
«На твой день рождения» – тогда она не обратила внимания на эти слова. «Приготовлю снова» – казалось, только это и расслышала девочка. Но когда наступил ее день рождения, на столе действительно красовался тот самый пирог. С тех пор день рождения в сознании Хэлл всегда ассоциировался с пирогом фрау Марты. И каждый год в этот день фрау Марта пекла этот пирог для нее.
Позже, живя в Японии, она, наконец-то поняла, какими бывают настоящие дни рождения. Но в памяти все еще жили наивные детские воспоминания, и каждый год в этот день она отправлялась бродить по городу: гуляла в парке, ходила по магазинам в поисках какой-нибудь совершенно не нужной, но симпатичной безделушки, ела мороженое… Одним словом, позволяла себе все те радости жизни, которых была лишена в детстве.
Теперь, будучи телохранителем Такатори, она многое могла себе позволить: и роскошный праздничный ужин, и дорогие подарки. Но смысла в этом было еще меньше. Глупо дарить подарки самой себе. И угостить своим любимым пирогом было попросту некого. Поэтому она по привычке решила съездить в центр города, побродить по магазинам, посидеть в кафе, благо, что охранять Такатори была очередь Ной. События складывались так удачно… И вот теперь все летит псу под хвост. Что ж, хорошего понемножку.
Она вздохнула и отправилась разыскивать Ной – надо было дать ей инструкции на завтрашний день.
Хэлл сидела в небольшом кафе в центре Токио. С утра все было просто замечательно: ей удалось улизнуть из дома до того, как проснулась вечно сующая нос не в свои дела Шоэн, чудом она разминулась с Ной, бегающей к ней за советом по каждому пустяку, сонную и недовольную Тот гувернантка уже уволокла на занятия. Впереди был целый ничем не омраченный день. Но это не радовало. Ее ничего не радовало. В витрине одного из фешенебельных магазинов она увидела роскошное вечернее платье. Четыре года назад она только мечтать могла о таком. Темно-синий бархат прекрасно гармонировал с цветом ее волос… Теперь же она только критически оглядела это произведение модельного искусства: длинная юбка, наверняка, слишком узкая, плечи открыты – значит, иметь при себе оружие становится проблематично. И вряд ли к такому наряду подойдут кроссовки, а туфли на высоком каблуке ограничат движения в несколько раз… Нет, при ее нынешней работе такое платье решительно никуда не годилось.
Чем ближе был вечер, тем беспокойнее становилось у нее на душе. Новое задание? Почему Масафуми-сама ничего ей не сказал? Обычно он всегда предупреждал ее заранее: куда они идут, много ли будет народу, кого следует опасаться… Либо на этот раз встреча не представляла из себя ничего серьезного, либо… Масафуми слишком беспечен. Он сказал: «В пять часов». Значит, встреча назначена не раньше шести. Почему-то она не сомневалась, что это будет именно встреча: если бы шеф просто отправлялся в загородный дом на уик-энд, что он часто делал, вполне хватило бы Ной. В крайнем случае, он взял бы Шоэн: в последнее время после дежурств у Такатори она часто появлялась в своей комнате уже под утро. А может, он едет к отцу? Навряд ли… Он бы сказал… Своего отца Масафуми Такатори терпеть не мог, поэтому каждый визит под родительский кров становился событием. В этом случае выезжали все вместе: шефу не терпелось похвастаться перед Рэйджи своим эскортом, а они весь вечер вынуждены были выдерживать на себе язвительно-сочувствующие взгляды Шварц. Нет, наверняка деловая встреча. Но почему так поздно?.. Может быть, раут? Опять же, он предупредил бы заранее…
Она перевела взгляд на часы: половина четвертого. И решив, что ожидание смерти в сто раз хуже самой смерти, Хэлл достала ключи и решительно направилась к машине.
Не успела она переступить порог дома, как ее тут же остановила невесть откуда взявшаяся Тот.
– Хэлл, Хэлл, меня Шоэн гулять не пускает! – заныла она.
– Значит, заслужила, – машинально ответила Аой в надежде, что через минуту девочка забудет о ее присутствии.
Не тут-то было! Еще минут десять пришлось выслушивать жалобы Шоэн на несносное поведение Тот. В разгар выяснения отношений из приемной выглянула Ной.
– Хэлл-сан, как хорошо, что вы уже вернулись! Скажите, а результаты вчерашних исследований в какую папку класть – ту, где «готово», или ту, что «на доработку»?
И поскольку Ной в их исследованиях абсолютно не разбиралась, ей самой пришлось разгребать ворох данных, которые Масафуми, по привычке, свалил в одну кучу, и сортировать их по папкам. Одним словом, когда она, наконец, смогла перевести дух, часы показывали без десяти пять. Хэлл бросилась к себе и на лестнице едва не столкнулась с шефом, спускающимся ей навстречу.
– Вернулась? Хорошо. Иди переоденься. Через двадцать минут жду тебя внизу.
Она взлетела наверх и, лишь закрыв за собой дверь комнаты, на минуту прислонилась к дверному косяку, чтобы отдышаться. Взгляд рассеянно скользнул по кровати… и вдруг замер. На постели стояло несколько коробок. Странно, она ничего не оставляла здесь перед уходом. Значит, в ее отсутствие кто-то входил в ее комнату. «Ну, подождите, вот узнаю, кто посмел…» – с этой мыслью она открыла самую большую из коробок. Пальцы уткнулись во что-то мягкое на ощупь. Она опустила глаза – и замерла. Потому что это «что-то» оказалось темно-синего цвета. Как раз в тон ее волос.
С замирающим сердцем она осторожно потянула мягкую ткань. Быстро переодевшись, она робко взглянула в зеркало.
Вечернее платье было изумительно. Темно-синий бархат-стрейч облегал фигуру, в то же время не стесняя движений. Юбка с разрезом по правому боку открывала стройную ножку, которую так и не смогли испортить годы тренировок. Хэлл вытащила шпильки – и густые волосы каскадом рассыпались по плечам.
В коробке поменьше оказались туфли. Изящные лодочки на каблучке чуть выше такого, какой она носила обычно, сразу пришлись по ноге. Она качнула ногой вправо, влево – и с удивлением отметила, что, несмотря на тонкость, каблук оказался достаточно устойчивым.
Золотая цепочка с ограненным сапфиром и сапфировые серьги дополняли образ. Она глянула на часы – из отведенных ей двадцати минут прошло уже пятнадцать. Быстро подправив легкий макияж, она спустилась в холл.
Возле лестницы ее уже ждал Масафуми. Бросив на нее придирчивый взгляд, он удовлетворенно кивнул, предложив ей руку.
– Прошу.
Мгновение она колебалась, но, решив, что роль его спутницы – это часть ее сегодняшнего образа, все же взяла Масафуми под руку. У крыльца их уже ждала машина. Шофер услужливо распахнул дверцу сначала ей, потом хозяину.
Всю дорогу Такатори не проронил ни слова. Спросить же, куда они едут, Хэлл не решалась: очень уж серьезным и сосредоточенным было лицо шефа. Казалось, он обдумывает какую-то очень важную для него проблему, но не может найти верного решения.
Здание ресторана сияло множеством огней. Машина притормозила у главного входа, и Масафуми жестом отпустил шофера.
Метрдотель почтительно раскланялся с ними – сына Рэйджи Такатори здесь знали очень хорошо – и провел их наверх, в зал для VIP-персон, где у семьи Такатори был постоянный столик.
Они оказались в небольшом уютном помещении. Это было что-то наподобие небольшого балкончика, нависающего над главным залом. С двух сторон решетчатые стены были увиты вьющимися растениями. Центральная часть открывала вид на зал, но так, что обстановка соседних VIP-лож не была видна. Что ни говори, с точки зрения безопасности планировка идеальна. Краем глаза Хэлл отметила, что у входа с наружной стороны встали два охранника. Видимо, владельцы ресторана очень дорожили своей репутацией и предпочли обезопасить себя от возможности выяснения отношений между посетителями.
В ложе уже был накрыт столик на двоих. Горели свечи, придавая обстановке некоторую интимность.
Масафуми усадил ее за стол, сам сел напротив. Возникла неловкая пауза. Хэлл выжидающе взглянула на шефа, вопросительно приподняв брови.
Такатори молчал. Внезапно ей стало страшно. Судя по всему, никакой встречи не предполагалось вовсе. Ужин на двоих. Он и она… ОН И ОНА! Хэлл инстинктивно напряглась, словно в ожидании удара…
От Масафуми это не укрылось. Он достал что-то из кармана, и, тщательно подбирая каждое слово, заговорил.
– Хэлл, я понимаю, что ты имеешь полное право относиться ко мне с недоверием… Признаю, в ту ночь я совершил чудовищную ошибку, но…
– К чему этот разговор, Масафуми-сама? – внезапно перебила она. – Вы извинились, я приняла извинения, и давайте забудем об этом инциденте…
– Забудем? Я бы рад. Только ведь ты не забываешь. Приняла извинения – да. Ты пытаешься вести себя как ни в чем не бывало, но в глубине души ты все еще не можешь простить меня. Но ведь так нельзя. Ты – мой телохранитель, человек, которому я должен полностью доверять. Между нами не может быть недомолвок. По-моему, пришла пора расставить все точки. Ты должна довериться мне… иначе нам с тобой придется расстаться.
– Иными словами, – она нахмурилась, – вы предлагаете мне альтернативу: либо к вам в постель, либо за дверь?
Смущенный ее прямотой, и, главное, тем, что она попала в цель, Такатори замялся.
– Ну… зачем же так категорично… Я ведь не выгоняю тебя на улицу. Ты вольна сама решать, и, если захочешь уйти, я дам тебе лучшие рекомендации. Ты сможешь найти работу, какую пожелаешь. И, конечно же, твоя служба у меня не останется без вознаграждения…
– И вы притащили меня сюда только для того, чтобы сказать, что хотите откупиться? – Хэлл горько усмехнулась. – Что ж, вы это сказали. А теперь моя очередь говорить. Вы нанесли мне рану. Глубокую рану, – заметив, что он хочет возразить, она подняла руку, останавливая его. – Знаю, что вы сделали это не специально. Но эта рана все еще кровоточит. И пройдет не день и не два, прежде чем она зарубцуется. Но даже тогда на ее месте останется шрам. А шрамы в душе зарастают труднее всего. И согласиться на ваши условия для меня означает разбередить эту рану. Я ведь не сказала, что не хочу быть с вами. Просто сделать это сейчас мне будет очень больно! Очень!
Масафуми молчал, опустив глаза. Только сейчас он понял, что за внешней холодностью и равнодушием все это время скрывалась боль. Боль, которую она не выдала ничем, но которая от этого не стала меньше.
– Вы предлагаете уйти, – продолжала между тем Хэлл. – Для вас это, возможно, и выход: нет человека – нет и проблемы, ведь так, Масафуми-сама? А для меня? Знаете, ведь я никому и никогда не рассказывала о своей жизни. Вы первый, кому я доверила все. Вы знаете и о докторе Грауберге, и о Ханако Хибино, и о Коджи. Могла бы я рассказать вам о себе, если бы не доверяла? А если доверилась, то неужели смогу просто повернуться и уйти? Вы единственный человек, кто стал мне по-настоящему дорог. Я готова жизнь отдать за вас! Но не требуйте от меня невозможного! – она почти кричала.
– Ты права, – его тихий голос привел ее в чувство. – Ты абсолютно права. Но ведь есть еще и третий вариант.
– Какой вариант? – недоуменно переспросила Хэлл.
– Попробовать начать все сначала. Рано или поздно, но все раны когда-нибудь затягиваются. Я готов ждать, сколько понадобится. В общем… я хочу еще раз извиниться перед тобой. Прости… если сможешь. И, пожалуйста, прими это от меня…
Он взял ее руку в свою, на секунду поднеся к губам, а затем надел ей на палец тонкое золотое колечко с бриллиантом.
– С днем рождения, Аой!
Она должна была что-то сказать в ответ, должна была поблагодарить… Но голос предательски сорвался, и она лишь робко подняла голову. В больших карих глазах стояли слезы.
Осторожно, кончиками пальцев, он провел по ее щеке, смахивая слезинки. Взгляд его был непривычно нежным и… понимающим.
– Не надо плакать, – прошептал он. – Поверь мне, ты заслуживаешь гораздо большего. Это лишь то, что могу дать тебе я.
С эстрады донеслись первые аккорды музыки. Масафуми встал из-за стола, склонившись перед ней.
– Вы позволите?
Все еще не веря в происходящее, она протянула ему руку. Он приобнял ее, привлекая к себе.
– Масафуми-сама… Масафуми… – прошептала она, склонив голову к его плечу.
Они медленно двигались в танце. Рука Масафуми гладила ее волосы, струившиеся по плечам тяжелой волной. Она обвила руками его шею, желая, чтобы этот чудесный сон никогда не закончился.
– Ты удивительный человек, Аой, – прошептал он. – Самый замечательный на свете… Не уходи… Пожалуйста, останься… Я не могу без тебя, девочка моя. Ты нужна мне… Я искал тебя с того самого момента, когда профессор увез тебя в Германию. Искал все пятнадцать лет! Ты росла, взрослела, у тебя была своя жизнь, а я все думал: где там моя малышка Аой? Как там она? Какой она стала? Ты не поверишь, но ты единственная женщина, о которой я думал все это время.
– А как же Ханако Хибино?
– А что Ханако? С ней я делил постель – не более того.
– И все-таки она – мать вашей дочери.
Масафуми грустно улыбнулся.
– Да… Знаешь, я хотел бы, чтобы Нанами была похожа на тебя. Ты была бы для нее лучшей матерью, чем Ханако. Кто знает, не отдай я ей ребенка – и, возможно, Нанами была бы сейчас здорова.
– Зачем загадывать? – она уткнулась лицом в его грудь. – Все случилось так, как должно было случиться. Главное, что мы все-таки нашли друг друга…
Когда они вернулись, в доме царил сонный покой. В приемной Масафуми, в кресле, дремала Ной. При их появлении она вскочила, заспанно протирая глаза.
– Масафуми-сама… Хэлл-сан… Вы уже пришли… – испуганно забормотала она.
– Ной, ты можешь быть свободна, – прервала ее Хэлл. – Я сама позабочусь о патроне, – добавила она, сама не понимая, зачем это говорит. Сейчас ей нужно было побыть одной, подумать… И в то же время она прекрасно понимала: уйди она сейчас – и их с Масафуми отношения так и останутся в фазе шаткой неопределенности.
Когда за Ной закрылась дверь, возникла неловкая пауза. Масафуми молча проследовал в спальню. Аой шла следом: она не имела права оставить шефа без его на то распоряжения. А Такатори такого распоряжения не давал. Пока он раздевался, она – скорее автоматически, чем осознанно – разобрала постель.
– Иди, переоденься, – велел ей Масафуми, отправляясь в ванную. – Да ты не обходи, добавил он, увидев, что она хочет пройти через кабинет. – Тут дверь есть.
Небольшая дверца в стене, искусно скрытая гобеленом, вела как раз в ее комнату. «Идиотка! – выругала себя Аой, отодвигая такой же гобелен со своей стороны. – Не могла проверить заранее! Тоже мне, охранница! У такой из-под носа шефа утащат – и не заметишь».
Она сняла драгоценности и на минуту замерла перед большим, в полстены, зеркалом. На нее глянули усталые карие глаза на бледном лице, обрамленном темно-синими кудрями.
– Что же с тобой будет, Аой Тидзуру? – спросила она у своего отражения.
Показалось ли ей? Или на самом деле женщина за стеклом улыбнулась в ответ?
Когда она вернулась, Масафуми уже лежал в постели. Хэлл осторожно приблизилась к кровати. До нее донеслось его спокойное, равномерное дыхание. Стараясь не потревожить его сон, она погасила ночник и, поправив одеяло, хотела уже уйти.
– Хэлл, – донесся до нее робкий шепот.
Она вновь подошла к кровати. Масафуми взял ее за руку.
– Не уходи, Хэлл, – сбивчиво заговорил он. – Пожалуйста. Останься со мной… Я так хочу, чтобы ты осталась!..
Шелковый халат соскользнул на пол. Она откинула одеяло и легла рядом с Масафуми. Он обнял ее, привлекая к себе. Инстинктивно она напряглась, пытаясь отстраниться. Он ласково провел рукой по ее дрожащей спине.
– Не бойся меня, Аой, – прошептал Масафуми. – Девочка моя, я никогда тебя не обижу… Ничего не бойся, родная… Спи спокойно, Хэлл…
Под его успокаивающий шепот карие глаза закрылись. В эту ночь ей снилось, что ей вновь десять лет, и она дарит букет полевых цветов незнакомому человеку с ласковым взглядом Масафуми Такатори.
* * *
Кроуфорд сосредоточился. Перед глазами поплыл туман, складываясь в смутные, только ему понятные образы.
Здание аэропорта Нарита он узнал сразу. Пройдя через огромный зал, Хэлл подошла к неприметной двери с табличкой «Служебный вход», возле которой стоял полицейский. Перекинувшись с ним парой фраз, она скрылась за дверью.
«Вот тебе и раз! Куда это понесло красотку?»
Он снова прикрыл глаза, вызывая видение. На этот раз перед ним было летное поле. Она поднималась на борт самолета. Это был не обычный пассажирский лайнер: нечто среднее между частным самолетом и… истребителем-бомбардировщиком! Брэд отругал себя за глупое сравнение, но эта первая пришедшая ему в голову мысль не давала ему покоя. Конечно же, обычный частный самолет, но он всем сознанием улавливал это ощущение скрытой угрозы. Несомненно, на борту установлена какая-то аппаратура.
«И никакой проверки документов и таможенного контроля… А ведь самолет явно отправляется за пределы страны».
Он сконцентрировался сильнее, пытаясь различить опознавательные знаки на борту. Есть! На темном овале эмблемы желтоватые точки складывались в созвездие Большой Медведицы и Ориона…
Видение исчезло внезапно, не расплываясь и тускнея, как обычно. «Наверное, поставили защиту. Почувствовали». Неважно! Теперь он знал все, что хотел узнать. Рука сама потянулась к телефону, набирая знакомый номер.
– Будьте добры мисс Ханаэ Китаду.

* * *

«Масафуми… Ты же обещал, что не отпустишь меня!.. Не отдашь никому… Не позволишь… – Хэлл в последний раз окинула взглядом японскую землю из иллюминатора. – Почему же ты сам отказался от меня? Неужели я и вправду не нужна тебе больше? Ты обещал… Обещал… Обещал…»

* * *

В тот злополучный день они с Масафуми как раз вернулись с очередной встречи с представителями филиалов корпорации. Хэлл прошла в кабинет, чтобы оставить в сейфе подписанные соглашения. И тут к ним заглянула взволнованная Шоэн.
– Прошу прощения, Масафуми-сама… Хэлл, тебе звонили из офиса.
– Мне? – поначалу она даже не удивилась, решив, что это какая-то ошибка. Могли звонить шефу, могли звонить Ной как его секретарю. Но ей? После всего случившегося бывать в офисе «KORIN» она старалась как можно реже. – Ты уверена, Шоэн?
– Абсолютно. Тебя разыскивал господин Ватанабэ. Он просил, чтобы ты, как только появишься, немедленно приехала в офис. Это очень важно.
– Странно… – пожала плечами девушка. – Ну, хорошо, тогда я поеду, а ты останься с патроном, – Хэлл подхватила сумочку и почти бегом покинула комнату.
Шоэн и Масафуми проводили ее взглядом, затем удивленно переглянулись, и Такатори потянулся к телефону…
«И что могло у них случиться? – размышляла Хэлл по дороге в офис. – Господин Ватанабэ зря беспокоить не станет. И, похоже, это не телефонный разговор, иначе он не просил бы приехать… Очень странно! Зачем я ему понадобилась?..»
Она быстро взбежала по ступенькам высокого крыльца, одним движением развернув пропуск перед носом изумленного ее быстротой охранника и, не дожидаясь лифта, взлетела по лестнице на третий этаж.
– Тидзуру-сан… – сидящая в приемной Юрико вскочила при ее появлении.
– Господин Ватанабэ у себя? Мне назначено…
– Да-да, конечно, он велел пропустить вас сразу же, как придете… – Юрико была смущена и даже испугана.
– Что у вас стряслось? – спросила Аой, быстрым шагом пересекая приемную.
– Ну… Э… – девушка замялась, и Хэлл, не дожидаясь ответа, постучала и заглянула в дверь.
– Можно?.. – спросила она у поднявшегося ей навстречу Акиры Ватанабэ. И тут же осеклась, ошеломленно замерев на пороге.
В кресле, стоящем перед столом, сидел профессор Грауберг.

* * *

Карен Китаура вошла в комнату, поставив небольшой поднос на низенький столик около дивана.
– Масафуми-сама, вы бы поели… – осторожно произнесла она.
– Спасибо, Шоэн, я не хочу. Потом, – казалось, Масафуми Такатори все еще находится во власти захвативших его мыслей.
– Но так нельзя! – в голосе Карен послышалось упорство. – Вы же ничего не ели с самого утра!
«Со вчерашнего утра», – мысленно поправил он девушку, машинально придвигая к себе поднос.
Карен села на диван рядом с ним.
– Масафуми-сама, она вернется! Вот увидите! – она произнесла эти слова настолько уверенно, что сама почти что поверила в это. Масафуми поднял голову, перехватив ее тревожный взгляд. Однажды она уже смотрела на него так. В тот самый день, в этой комнате…

* * *

– Что-то случилось, – уверенно и в то же время взволнованно произнесла Шоэн. – И случилось что-то плохое.
– С чего ты взяла? – Такатори почувствовал, как и у него самого в груди нарастает какое-то непонятное, щемящее чувство тревоги.
– Это же очевидно! – усмехнулась бывшая модель. – Иначе с чего бы это наша «Леди Хладнокровие» вылетела из дома, словно за ней черти гнались? Да и с господином Ватанабэ у нее какие-то свои дела, я это давно заметила.
– А вот сейчас и проверим, – его рука сама потянулась к телефону, набирая номер управляющего «KORIN».
– Guten Tag, – насмешливо процедил доктор Грауберг, глядя на нее.
– Konnichi wa, – официально ответила она, оглядываясь. В стороне, на диване, сидели два полицейских.
– А мы за тобой, моя красавица, – по-кошачьи мягко, словно играя с ней, как с мышью, протянул профессор. – Пора домой, Хэлл! Погостила – и хватит! Надо и честь знать…
Полицейские обступили ее с двух сторон.
– В чем дело? – пересохшими внезапно губами спросила она. – Ватанабэ-сан, что все это значит?!
– Тише, господа, тише, прошу вас! – Акира Ватанабэ попытался взять ситуацию под контроль – и в очередной раз безуспешно. – Мы же с вами цивилизованные люди! Уверен, мы обо всем сможем договориться…
– Довольно! – перебил его Грауберг. – Я пришел получить то, что мне принадлежит! И не пойду ни на какие компромиссы! Идем, Хэлл, – с этими словами профессор попытался ухватить ее за локоть. Скорее непроизвольно, чем осознанно, девушка резко ударила его по руке. Пальцы доктора разжались. – Ах, вот оно что! – стиснув зубы, процедил он. – Ты решила характер показать! Ну, ты дорого мне за это заплатишь!
– Нет!!! Я никуда не поеду! Не смейте меня трогать! – пожалуй, впервые за всю свою жизнь она сорвалась на крик.
– Пройдемте с нами, девушка, – молодой офицер полиции виновато отвел взгляд, словно говоря: «Я нахожусь на службе и ничего не могу сделать для вас».
Хэлл взглянула на управляющего, но тот лишь в бессилии развел руками…
– Что здесь происходит? – раздался вдруг с порога властный мужской голос.
Масафуми обвел кабинет суровым взглядом. Нагло-самоуверенная ухмылка профессора, растерянные лица полицейских, заплаканная Аой – все это ответило на его вопрос красноречивее всяких слов. Когда вчера ему передали ультиматум профессора, он, признаться, не думал, что Грауберг сдержит свое обещание силой отнять у него Хэлл. И тем более – что он сделает это так быстро. Но теперь было поздно рассуждать. Пришла пора действовать, и действовать немедленно.
– Я повторяю свой вопрос, – нарочно растягивая слова, стараясь выиграть время и лихорадочно соображая, как он может поступить в такой ситуации, произнес Такатори. За его спиной, словно каменные изваяния, застыли Ной и Шоэн, готовые по его малейшему жесту свернуть шею любому, кто встанет у него на пути. – Что здесь происходит, и по какому праву вы, профессор Грауберг, находитесь на территории корпорации? Это закрытое частное предприятие…
– Отдайте мне мою собственность, господин Такатори – и я тут же покину пределы ваших владений, – профессор развалился в кресле, закинув ногу на ногу. – Предупреждаю: без Хэлл я не двинусь с места.
– Что ж, – усмехнулся Масафуми, – тогда вам придется просидеть здесь до Второго Пришествия, потому как на эту девушку вы не имеете никаких прав.
– Позвольте, – вмешался в разговор старший из полицейских. – Господин Грауберг утверждает…
– Минутку, господа, – Такатори сделал приглашающий жест. – Возникло недоразумение, и если вы потрудитесь пройти со мной, я вам все объясню.
Они прошли в приемную и расположились на стоящем в углу диване.
– Господа, – Масафуми понизил голос, чтобы из кабинета нельзя было расслышать его слов. – Разве вы не видите, что этот человек не совсем в своем уме? Его утверждения абсолютно необоснованны, в то время как "KORIN" – предприятие с прекрасной репутацией. Да, когда-то доктор Грауберг работал у нас, но он до такой степени помешан на своих исследованиях, что нам пришлось отказаться от его услуг. Что он вам наговорил?
– Господин Грауберг утверждает, что женщина по имени Аой Тидзуру в действительности является продуктом генетического эксперимента, поставленного профессором в период его работы в "KORIN". Он показал нам документы госпожи Тидзуру. Экспертиза установила, что они фальшивые.
– Еще бы! – втайне Масафуми порадовался наивности профессора, давшего ему в руки такой замечательный козырь. – Сначала подделал документы, а теперь к этим документам хочет заполучить нашу сотрудницу!
– Вы можете документально опровергнуть его слова? – осторожно поинтересовался тот из полицейских, что был помоложе.
– Разумеется, – ни секунды не колеблясь, ответил Такатори.
– В таком случае мисс Тидзуру должна явиться в полицейское управление со своими настоящими документами для удостоверения ее личности.
– Хорошо. Она сделает это завтра же.
– Завтра? А почему не сегодня? – подозрительно покосился на него старший.
Масафуми пожал плечами.
– Разве вы не видели, в каком она состоянии? Профессор довел ее до истерики своими глупыми выдумками. Девушка должна успокоиться, а завтра мы все уладим.
– Но мы должны быть уверены – на случай, если все же слова господина Грауберга окажутся правдой, – что до завтра она не покинет город. Не возражаете, если мы проводим госпожу Тидзуру до дома и установим за ней наблюдение?
– Абсолютно нет. Напротив, я сам хотел попросить вас об этом. Так я могу быть уверен, что профессор не попытается увезти ее силой.
Они вновь вошли в кабинет. Хэлл сидела в кресле перед столом, неподвижно уставившись в одну точку невидящим взглядом. Масафуми подошел к ней.
– Аой, – негромко позвал он.
Она не отреагировала.
– Шоэн, Ной, отвезите ее домой, – распорядился Масафуми. – Как видите, – обратился он к полицейским, – я тоже хочу быть уверенным в том, что мисс Тидзуру благополучно доберется до дома, а мои телохранители позаботятся о том, чтобы к этому не было никаких препятствий.
Девушки взяли Хэлл под руки и вывели из кабинета. Она не сопротивлялась. Полицейские двинулись следом.
– Так… – протянул Масафуми, когда за ними закрылась дверь. – А теперь, профессор Грауберг, потрудитесь выслушать все, что я о вас думаю. Во-первых, все исследования, которые вы проводили, пока работали в "KORIN", были оплачены корпорацией в полном объеме. Мы купили вашу работу, профессор, так что если Хэлл и принадлежит кому-то, то, скорее, мне, а уж никак не вам. Во-вторых, насколько я помню, в Европе клонирование человека запрещено этическими нормами, поэтому стоит вашим коллегам узнать о Хэлл – и можете считать, что как ученый вы больше не существуете. А в-третьих, если вам все же удастся ее заполучить – будьте уверены, у вас на родине тут же узнают, чем вы занимались все это время. Опыты по пересадке органов, незаконное донорство… думаю, германская полиция будет несказанно рада закрыть несколько дел о без вести пропавших, – видя, как при этих словах вытянулось лицо профессора, Масафуми порадовался тому, что несколько лет назад, во избежание подобных конфликтов, навел о бывшем учителе подробные справки. Впрочем, в архивах компании такого рода информация хранилась на большую часть сотрудников, потому-то и судебных разбирательств с участием "KORIN" практически не было: достаточно было пригрозить оглаской нелицеприятных фактов – и люди предпочитали отступиться, нежели погубить свою дальнейшую карьеру. – И остаток своих дней вам придется провести на тюремных нарах. Так что в ваших интересах вернуться назад как можно скорее и навсегда забыть дорогу в Японию.
С этими словами Такатори вышел из кабинета управляющего, хлопнув дверью и оставив совершенно обезоруженного его словами профессора в полной растерянности.
Спустившись к себе в кабинет, находящийся этажом ниже, Масафуми схватил трубку телефона, лихорадочно ища в записной книжке нужный ему номер.
– Дядя, мне нужна твоя помощь, – заговорил он, услышав в трубке знакомый голос. – Это очень срочно и очень важно. Нет… это не телефонный разговор. Могу я приехать к тебе прямо сейчас?
Она не понимала, что происходит, лишь в висках, словно раненая птица, билась мысль: "Нет… Нет… Нет…" Садясь в машину в сопровождении полицейских, Аой не думала о том, куда едет и зачем… Жизнь в доме Такатори казалась на фоне ее серого существования большим светлым пятном, так внезапно потускневшим, лишь солнечный луч скрылся за тучами… Счастливой сказкой, которая слишком прекрасна для того, чтобы быть правдой. Она должна была знать, что однажды этот чудесный сон закончится, и она вновь проснется в мире, где была никем, всего лишь результатом эксперимента… Неудачным результатом. Неблагодарным.
Шоэн и Ной усадили ее в кресло и вышли. Блондинка что-то говорила, но смысл ее слов не доходил до затуманенного отчаянием сознания. Взглянув на стакан, который Шоэн буквально силой вложила в ее руку, Хэлл залпом выпила его содержимое, даже не ощутив его вкуса. И только после того, как за ними закрылась дверь, она вдруг поняла, что находится в своей собственной комнате. Она должна была удивиться – вряд ли после всего случившегося профессор позволил бы ей провести еще одну ночь в особняке Такатори, – но ни на какие эмоции, даже на удивление, сил не было. Была одна лишь безграничная усталость от всего, что лавиной обрушилось на нее за этот день… И от жизни вообще.
Она не помнила, как разделась, как легла в постель и долго рыдала, уткнувшись в подушку, прощаясь со своей чудесной сказкой. Где же ты, прекрасный принц? Почему не придешь спасти свою принцессу из плена сурового старого колдуна?
Дверь в ее комнату тихонько скрипнула, но она даже не пошевелилась. Ей было абсолютно все равно, кто пришел за ней. Что теперь могло измениться? Сейчас вошедший подойдет к ней, возьмет за руку и отведет к профессору… если вообще поведет, а не вытолкает взашей из дома Такатори – чтобы знала свое место…
Шаги приблизились. Чья-то рука накрыла ее ладонь… Напрягшись, словно в ожидании удара, Хэлл, затаив дыхание, ожидала решения своей участи.
– Аой, – вдруг тихо произнес у нее над ухом до боли знакомый голос.
Она резко обернулась. Присев на корточки рядом с ее постелью, Масафуми Такатори внимательно вглядывался в ее лицо.
– Как ты? – озабоченно спросил он.
– Простите, что доставила вам столько беспокойства, – ее голос дрогнул. – Спасибо за вашу доброту… за заботу… Масафуми-сама, я никогда не забуду вас!
– Не рано ли прощаться, Хэлл? – он присел на край кровати и провел рукой по струящейся по подушке темно-синей волне.
Она лишь покачала головой.
– Что теперь может измениться? Поздно… Все уже решено. Я возвращаюсь в Германию вместе с профессором…
– Нет, еще не поздно, – зашептал Масафуми. – Все еще может измениться! Я не сдамся без боя.
С минуту она молча смотрела в его темные грустные глаза. А затем медленно, словно сама не веря в происходящее, притянула его к себе. Тонкие пальцы развязали его галстук и быстро начали расстегивать пуговицы рубашки…
– Не отдавайте меня профессору, – прошептала она. – Я хочу быть с вами… Навсегда… Навечно…
На мгновение он опешил. Но вот ее руки коснулись его груди – и Масафуми почувствовал, как вскипает кровь… Она, его Аой, была совсем рядом… Он безумно хотел ее – и вот она отвечает на его ласки, сводя с ума, будоража все чувства, мысли, эмоции… В эти минуты он забыл обо всем – о профессоре, о Коджи Наоэ и о своем обещании… Он знал лишь одно: она была с ним. А больше ничего не имело значения.
Он ласкал ее тело, такое податливое под его руками, отзывающееся на каждое его движение… Он чувствовал поднимающееся в ней желание, но вместе с тем непонятное, все возрастающее напряжение. И по мере того, как ее тело раскрывалось перед ним, она сама словно уходила куда-то вглубь себя… И он не мог ее удержать.
Помутневшим от желания взором Масафуми взглянул в ее вишневые глаза, на дне которых плескалось безрассудное отчаяние… Отчаяние человека, идущего на эшафот. И внезапно он понял все.
Обхватив ее запястья, он решительно, не давая себе времени передумать, отвел в стороны ее руки.
– Не надо, Хэлл, – с горечью в голосе произнес Масафуми. – Такой жертвы я от тебя не приму.
Аой судорожно перевела дыхание, приходя в себя. В глубине души она надеялась, что отчаяние поможет справиться с затаившимся глубоко внутри безотчетным страхом, зародившимся там по вине человека, в чьих объятиях она была мгновение назад… Не помогло.
Покраснев, словно уличенная в проступке школьница, она стыдливо отвела взгляд.
– Думала, я не догадаюсь? Решила купить мое покровительство… Нет, девочка. Только не такой ценой, – Масафуми приобнял ее за дрожащие плечи. Ну, что же ты, – он осторожно смахнул слезу с ее щеки. – Не надо плакать, милая…
– Простите… Мне казалось, вы этого хотите, – прошептала она.
– Еще как хочу… И мы обязательно будем вместе. В другой раз. Когда и ты этого захочешь.
– Другого раза может и не быть, – она покачала головой. И вдруг, обвив руками его шею, в отчаянном порыве прижалась к его груди. – Пожалуйста, Масафуми!.. – коснулся его слуха ее горячий шепот. – Я не знаю, что со мной будет завтра… Не знаю, наступит ли для меня вообще это завтра. И где бы я ни оказалась, я могу взять с собой лишь воспоминания. Я не хочу, чтобы это были воспоминания о той ночи… Пусть мне будет что вспомнить, когда мы расстанемся!
Она была права – он не мог этого не признать. Где-то глубоко внутри еще теплилось сомнение, а он уже касался губами ее обнаженной груди.
– Ты не пожалеешь об этом? – прошептал он.
– Возможно, и пожалею… – выдохнула она, выгибаясь ему навстречу. – Но как бы там ни было, это будет завтра. А сегодня, сейчас… я не жалею ни о чем!
Когда он проснулся, за окном было светло. Масафуми взглянул на часы: половина восьмого. Хэлл крепко спала, прижавшись щекой к его ладони, словно боясь, что он оставит ее…
Осторожно, стараясь не потревожить ее сон, Такатори оделся. В этот момент за окном послышался шум подъехавшей машины.
"Кто бы это мог быть в такую рань?" – удивился Масафуми, направляясь вниз.
В гостиной он столкнулся с ищущей его повсюду Ной.
– Масафуми-сама, вас спрашивает мисс Китада…
– Пригласи ее в кабинет, – распорядился он, быстрым шагом направляясь к себе в спальню. Не хватало еще предстать перед гостьей в помятом после бурной ночи виде…
Ханаэ Китада была секретарем его дяди, Сюичи Такатори, вот уже несколько лет возглавляющего полицейское управление Токио. И сейчас дальнейшая судьба Хэлл была в руках этого человека…
При его появлении огненноволосая красавица поднялась с кресла.
– Доброе утро, господин Масафуми, – произнесла она безукоризненно вежливо, но по-официальному холодно. – Господин Сюичи просил передать это для вас, – она протянула ему опечатанный со всех сторон небольшой пакет, – и сообщить, что вчера в двадцать два-пятьдесят по местному времени гражданин Германии Фридрих Грауберг покинул территорию нашей страны.
– Благодарю вас, мисс Китада, – Масафуми вскрыл пакет и быстро пробежал глазами его содержимое. – Большое спасибо, – повторил он уже более искренне, увидев то, что прислал ему дядюшка.
– Не за что, – опять безукоризненно вежливо улыбнулась ему красавица. – Надеюсь, если возникнет такая необходимость, вы тоже не откажете в помощи господину Сюичи, – она попрощалась и вышла из кабинета.
Не открывая глаз, Аой потянулась в постели – и тут же интуитивно, каким-то неведомым ей шестым чувством поняла, что день сегодня будет на редкость замечательным. Она чувствовала себя прекрасно отдохнувшей, во всем теле ощущалась необыкновенная легкость, а на душе было светло и как-то по-особенному спокойно.
Несколько минут она наслаждалась этим чудесным состоянием, но бесконечно так продолжаться не могло. Аой с сожалением повернулась на другой бок и открыла глаза.
Реальность обрушилась на нее, подобно лавине, мгновенно отрезвив, словно на нее с размаху вылили ведро холодной воды. Вчерашний день, профессор Грауберг, полиция и…
…и Масафуми.
– О, Господи! – она рывком села на кровати, в ужасе оглядывая смятую постель.
Такатори рядом с ней не было, но его недавнее присутствие ощущалось всюду: в тонком запахе элитного французского парфюма, в дорогих запонках, забытых на ее туалетном столике, в темном волоске на ее подушке…
Она почувствовала, как краска начинает заливать щеки. Прошедшая ночь вспомнилась во всех ее щекотливых подробностях.
"Идиотка! – выругала себя Хэлл. – Ты полнейшая идиотка, Аой Тидзуру, если думаешь, что после всего случившегося он будет испытывать к тебе элементарное человеческое уважение. Ты же вела себя как последняя шлюха! Дойти до того, чтобы умолять мужчину о ласках… Да после такого он должен по меньшей мере тебя презирать!
Она с силой стукнула кулаком по одеялу и со стоном откинулась на подушки. Ну надо же! А она еще упрекала Масафуми!.. Обвиняла его, твердила о своей верности Коджи… Верная до гроба, ничего не скажешь! Готовая стать подстилкой для хозяина, только бы он не выгнал ее из дома, как надоедливую собачонку!..
Чуть скрипнула, приоткрывшись, дверь. Кто-то заглянул внутрь, нерешительно потоптался за дверью, а затем, очевидно, решив, что она спит, тихо, стараясь не шуметь, вошел в комнату.
– Доброе утро, – как ни в чем не бывало произнесла Хэлл, садясь на постели и оборачиваясь в сторону вошедшего.
– Доброе, – улыбнулся Масафуми, не заметив ее внезапного смущения, и подошел ближе. – Действительно доброе!
Она осмелилась поднять на него взгляд. В глазах хозяина светилась несвойственная для него нежность.
– Как спалось, моя королева? – прошептал он, взяв ее руки в свои и целуя тонкие пальцы.
– Замечательно, – процедила она сквозь зубы. От Масафуми не укрылось ее явное раздражение.
– Ну же, Хэлл, перестань дуться! Посмотри лучше, что я тебе принес, – он протянул ей полученный от Ханаэ пакет.
Аой нерешительно развернула плотную бумагу… и замерла.
– Что это? – прошептала она, не веря своим глазам.
– Твой паспорт, – ответил Такатори и, видя растерянность на ее лице, поспешил добавить. – Там еще страховой полис и водительские права, остальное будет готово только на следующей неделе… Все настоящее! Профессор Грауберг вчера вылетел в Германию. Он отказался от всех притязаний на тебя. Тебе больше ничего не грозит… Что с тобой, Хэлл? Что-то не так?
– Масафуми-сама… – только и смогла прошептать она в ответ. – Вы… вы… – ее голос сорвался, а губы предательски задрожали. – Вы всё знали? Знали еще вчера? И ничего мне не сказали? Я думала, что для меня всё кончено, что я вижу вас в последний раз!.. А вы воспользовались этим… Боже, как низко…
– Аой… – он попытался взять ее за руку, но Хэлл резко отдернула ладонь, словно от удара тока. – Всё было совсем не так…
– Да? А как же? Только не говорите, что это было недоразумение – вчера вы были трезвы, как стеклышко!
– Да послушай же ты! – он схватил ее за плечи, развернув лицом к себе. – Я в самом деле ничего не знал! Мне сказали об этом полчаса назад!
– Я вам не верю, – в упор глядя на него, прошептала Хэлл. – У вас на всё есть объяснение, на каждую вашу выходку!.. Я ненавижу вас, слышите? Ненавижу!..
Она вырвалась из его рук и бросилась в ванную. Напрасно Масафуми стучал в запертую дверь, напрасно пытался что-то объяснять. Аой его не слышала. Включив воду на полную мощность, она рыдала в голос.
Весь день Хэлл провела в своей комнате, не выходя ни к обеду, ни даже к ужину. На следующий день за завтраком, заметив, как Масафуми поминутно поглядывает на дверь, Шоэн, перехватив его обеспокоенный взгляд, кивнула и, встав из-за стола, молча вышла.
Вернулась она минут через десять – мрачнее тучи. Покачав головой в ответ на его невысказанный вопрос, блондинка принялась намазывать джемом оставшиеся тосты, укладывая их на блюдце, из чего явно следовало, что и завтракать Хэлл собирается в гордом одиночестве.
Подхватив поднос, Шоэн направилась к двери. Он рванулся было следом, но на пороге красотка обернулась и, понизив голос, чтобы не могли услышать Ной и Тот, резко бросила:
– Ох, Масафуми-сама, не трогали бы вы её. Ей сейчас и без вас тошно.
Створки двери закрылись у него перед носом, а вместе с ними захлопнулась дверь в неприступную крепость души его старшего телохранителя Аой Тидзуру.

Она стояла на самом краю скалистого обрыва. Далеко внизу медленно проплывали облака, белым покрывалом заслоняя от неё привычную и размеренную жизнь в долине. Здесь, рядом с ней, жизни не было. Только голые скалы и пронизывающий холодом ветер.
А вдалеке, по ту сторону бездонной пропасти, стоял ОН. Стоял и с надеждой вглядывался вперёд. Он искал её, она это знала. И… не видел. Он что-то говорил – слов не было слышно за шумом ветра, но она понимала каждое его слово.
– Аой… - шептали его губы. – Вернись ко мне, Аой… Прости меня…
И столько тоски, столько боли было в его глазах, что у неё защемило сердце. Хотелось броситься к нему, обнять… Но их разделяла пропасть.
– Масафуми! – в отчаянии крикнула она. – Масафуми! Я здесь! Я с тобой!
Она кричала ещё и ещё в надежде, что он услышит. Но он не слышал. И тогда она решительно сделала шаг вперёд…

Аой вскрикнула и… проснулась. Через раскрытое окно до неё доносились привычные звуки позднего утра – голоса прислуги, лай собак, шум машин… «Приснится же такое», - девушка передёрнула плечом. Подобные сны преследовали её всё чаще, начавшись после той самой ночи, когда…
«Довольно! – Хэлл резко оборвала поток непрошенных мыслей. Мало ли что было у них с Такатори в ту ночь. – Нечего оглядываться на прошлое, о будущем задуматься пора бы»,
Она решительно откинула одеяло и села на постели. От резкого движения перед глазами тут же поплыл туман, и она с тихим стоном откинулась обратно на подушку. Черт, никак не запомнит, что надо бы осторожнее…
Словно почуяв неладное, в комнату заглянула Шоэн.
– Хэлл, ты в порядке? – взволнованно осведомилась она.
– Да, спасибо, Шоэн, - Хэлл постаралась улыбнуться. – Я уже встаю. Только полежу ещё немного…
– Конечно-конечно. Вот твой завтрак, - модельной походкой Карен Китауры телохранительница Шоэн проплыла к столику возле кровати и поставила поднос. – Обязательно съешь всё! Что-то ты неважно выглядишь в последнее время, - она озабоченно покачала головой. – И ни о чём не беспокойся, мы с Ной прекрасно справимся!
– Спасибо, Карен, - прошептала Аой.
Когда напарница ушла, старшая Шрайнт ещё долго смотрела на закрывшуюся дверь. Почти две недели она не выходила из своей комнаты и была очень благодарна Шоэн за то, что та без лишних расспросов взяла на себя почти все её обязанности. Что ни говори, но, несмотря на все свои недостатки. Карен Китаура была тем самым другом, с которым, может быть, сложно было разделить радость, но вот проблемы – легко. В обычной жизни их вряд ли можно было назвать подругами – скорее, коллегами по работе – но в тяжёлые для её начальницы времена Шоэн просто подставила своё плечо там, где было труднее всего.
Хэлл прекрасно понимала, что рано или поздно им с Масафуми всё равно предстоит столкнуться. Но не сейчас… Не так быстро… Сейчас она просто не была готова к тому. Чтобы взглянуть ему в глаза – и при этом не разрыдаться. Она справится, соберётся с силами и поговорит с ним, даже если этот разговор станет последним в их отношениях. Но пусть это случится как можно позже!
Девушка потянулась в постели. Сколько ни откладывай на потом неприятные дела, но вставать всё-таки надо. Сегодня Масафуми должен выступать с докладом на заседании Учёного совета “KORIN”, стало быть, у неё есть пара часов на то, чтобы беспрепятственно пройтись по дому, не боясь столкнуться со своим нечаянным любовником.
Она сама не заметила, как её мысли вернулись к Такатори. «Нет, - одёрнула она себя, - не к нему. А к нашей с ним работе». Её очень беспокоило сегодняшнее заседание. Точнее, участие в нём Масафуми. Он должен был представить на рассмотрение Совета новую технологию производства. Но достаточных доказательств её эффективности у него не было. После первых экспериментов, когда стало ясно, что технология работает, Масафуми распорядился прекратить опыты. Напрасно Аой пыталась убедить его, что на основании нескольких частных случаев слишком рано обобщать выводы, шеф был непреклонен. «Масафуми-Масафуми, - покачала головой Хэлл. – Твоя самоуверенность однажды тебя погубит». Тогда втайне от хозяина она сама провела недостающую серию экспериментов. Результаты подтвердились, но… Такатори об этом не знал. А значит, сегодня на заседании ему придётся жарко…
Её размышления прервал донесшийся с улицы обрывок разговора. Один из голосов она узнала бы где угодно: Масафуми. А второй, женский, вне всякого сомнения, принадлежал Карен Китауре.
– Не беспокойтесь, Масафуми-сама, - доносилось до Хэлл её щебетание. – Ну зачем вам эта Хэлл? Телохранитель всегда должен быть рядом, а она даже из комнаты выйти не хочет! Уверяю вас, я справлюсь не хуже, и не только с этим… - воркование перешло в мурлыканье. – Или, может быть, я недостаточно хороша для вас?..
Дальнейших слов Хэлл уже не слышала. Перед глазами всё поплыло, в висках бешено застучала кровь. Шоэн, как ты могла?! Вот, значит, какова она, твоя забота! Или звезда подиума Карен Китаура готова вешаться на первого же мужчину, который заплатит больше?!
Решение пришло мгновенно. «Ну уж нет, модельная шлюха, так легко ты от меня не отделаешься!» И, глубоко вдохнув несколько раз, Хэлл решительно подошла к шкафу и распахнула дверцы.

(в этом месте отсутствует фрагмент текста)

Аой гнала машину по запруженным городским улицам, лавируя в оживленном потоке. Сигнал светофора вспыхнул красным, и машина, идущая впереди, послушно остановилась. Хэлл резко надавила на тормоз. Руки у неё тряслись. Нет, довольно этого сумасшествия, надо срочно что-то делать! Она судорожно перевела дыхание. Стоп. Сначала нужно благополучно добраться до дома, не вписавшись по пути в ближайший фонарный столб. Затем она поднимется к себе в комнату, примет успокоительное и постарается не думать ни о чем... И ни о ком. И особенно о Масафуми Такатори. Господи, ну как же он смотрел на неё сегодня! А может быть... Может быть, всё, что он говорил тогда – правда? Нет, невозможно! Чтобы сын Рэйджи Такатори полюбил её, живую куклу профессора Грауберга? Это же смешно! Но при мысли об этом ей почему-то захотелось расплакаться.
Сзади раздался настойчивый гудок. Подняв голову, она увидела, что сигнал светофора сменился на зелёный, и машинально продолжила путь.
В зеркале заднего обзора мелькнула знакомая красная «Ауди». «Показалось...» – было первой мыслью. Чтобы удостовериться, что её опасения напрасны, Хэлл резко свернула на ближайшем перекрестке. Идущая сзади машина сделала то же самое. На очередном светофоре расстояние между машинами сократилось. Теперь сомнений не оставалось: её преследователем был никто иной, как Масафуми собственной персоной.
Вот и особняк Такатори. От волнения она никак не могла попасть ключом в ворота гаража, а, открывая входную дверь, заметила, как дрожат руки.
Только бы удалось вернуться раньше Масафуми!.. Добежать до своей комнаты, закрыться на ключ… И не видеть больше эти глаза, которым так хочется верить! Потому что верить им нельзя! Этот мягкий, бархатный взгляд – в действительности взгляд змеи. Он завораживает, притягивает – и уже не вырваться из-под его чар…
Передняя… Холл… Успеть, только успеть! Она скорее почувствовала, нежели услышала, как за спиной открывается дверь. Рука коснулась перил лестницы. Несколько шагов по ступеням…
– Аой, подожди!
На миг Хэлл замерла – так странно было слышать в его голосе эту просьбу, почти мольбу. Спустя мгновение она взяла себя в руки с твёрдым намереньем уйти, но тут Масафуми схватил её за руку.
– Постой!..
Она обернулась. В её взгляде мелькнуло нечто, принятое им за раздражение. Тем не менее, она ничем не выдала своих чувств, холодно и подчеркнуто вежливо поинтересовавшись:
– Да, Масафуми-сама? Вам что-нибудь угодно?
Обида кольнула в самое сердце, но он принял решение и отступать не собирался.
– Нам нужно поговорить, – мягко, но настойчиво произнес он.
И тут она вскипела.
– Поговорить?! – Аой спустилась на пару ступенек вниз. – И что же вы хотите мне рассказать? Новую красивую сказку о пламенной любви сына премьер-министра к созданному в его лаборатории клону?! С меня довольно! Вот что я вам скажу, господин Такатори. Я ухожу. – Её буквально колотило от бессильной ярости. – Делайте со мной что хотите, но в этом доме я больше не останусь!
Вырвав у него свою руку, она резко развернулась и бросилась вверх по лестнице, чувствуя, как тело почему-то выходит из-под контроля, переставая подчиняться. Шаг, ещё один... Ну же!
Сделать третий шаг она не успела. Пальцы, судорожно вцепившиеся в перила, ещё пытались удержать равновесие, а помутневшее сознание уже успело понять: бесполезно. Ногти проскребли дубовую поверхность, ломая дорогой маникюр – и в то же мгновение Аой, покачнувшись, полетела вниз.
Вмиг перед глазами промелькнуло неизбежное: вот она, неловко взмахнув руками, падает на ступеньки, кубарем скатывается вниз и безжизненно застывает на мраморном полу...
Но ничего этого не произошло. В то же мгновение её подхватили крепкие руки, и над собой Хэлл увидела взволнованное лицо Масафуми Такатори.
– Аой...
Она хотела что-то сказать, но голос ей не повиновался. Она лишь беззвучно хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, а из глаз сами собой катились слезы.
Подхватив её на руки, Масафуми взлетел вверх по лестнице, пинком распахнув дверь ближайшей комнаты. Нанами, сидевшая перед телевизором, испуганно подскочила. Такатори опустил Хэлл на диван и только после этого обернулся к изумлённой таким вторжением девочке.
– Звони доктору, быстро, – распорядился он.

* * *

Со стуком ударилась об пол упавшая с колен книга. Масафуми удивленно понял голову: он и не заметил, как задремал – всё там же, сидя в кресле в полутемной гостиной. Только теперь за окном чернела ночь. Он тряхнул головой, прогоняя дремоту, и взглянул на часы: половина первого. Хочешь-не хочешь, а придется лечь спать, никто не станет отменять завтрашнее заседание только потому, что главного инженера-биотехнолога бросила любовница. Такатори поднялся, разгибая затекшую спину, и побрёл в спальню.
Проходя по коридору второго этажа, он остановился перед закрытой дверью. Это была её комната. В замочной скважине непривычно торчал ключ – так, как она оставила его, уходя. Масафуми уже потянулся было к ключу, но, передумав, отпустил руку. Он и так знал, что увидит за этой, пожалуй, впервые за многие годы запертой дверью: тщательно прибранную комнату, шкаф, в котором одиноко висит тёмно-синее бархатное платье – единственная вещь, которую она не взяла с собой. Письменный стол у окна, обычно заваленный всевозможными схемами, таблицами, расчетами – она не любила думать за компьютером и всегда брала с собой распечатки, чтобы на досуге поразмышлять над новой идеей – вчера утром был непривычно пуст, лишь в центре одиноко белел тетрадный листок с одной-единственной фразой: «Прости, я не могла иначе». Ни обращения, ни подписи. Он и не сомневался, кому была адресована эта странная записка, которую он вот уже второй день зачем-то носит в нагрудном кармане пиджака. Глупая сентиментальность! Нужно пойти к себе, лечь спать и не думать ни о чём! Он твердил это себе уже в который раз, в то же время прекрасно понимая, что всё равно не сможет заснуть. «Нервы ни к чёрту! – подумал Такатори. – Это всего лишь нервы… Ничего особенного не случилось. Ты просто устал». Последние несколько месяцев и вправду выдались слишком насыщенными. Чтобы немного успокоиться, он принялся расхаживать по коридору взад и вперед, пока не поймал себя на мысли, что вновь и вновь останавливается перед той же запертой дверью…

* * *

Он нервно расхаживал взад и вперёд по длинному коридору второго этажа, нервно теребя в руках носовой платок и стараясь не встречаться взглядом с Тот, сидевшей на корточках напротив закрытой двери, и Ной, в ожидании привалившейся к дверному косяку. Шоэн сохраняла внешнюю невозмутимость, пытаясь заниматься текущими делами, но это ей плохо удавалось, и она то и дело выглядывала из кабинета в коридор, где всё оставалось без изменений.
Наконец дверь отворилась, и четыре пары глаз обеспокоено устремились на стоящего на пороге человека. Он обвёл взглядом собравшихся, словно размышляя, стоит ли сообщать им то, чего они ждали с таким нетерпением.
Первой не выдержала Шоэн.
– Ну, как она, доктор? – тихо, почти испуганно спросила она.
Доктор Ямада вышел в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь, и улыбнулся.
– Спешу вас успокоить, здоровью Тидзуру-сан ничего не угрожает, – доктор направился к лестнице, взяв Карен под руку и тем самым не давая ей войти в комнату Хэлл. – Нет необходимости заходить к ней сейчас. Мисс Аой нуждается в отдыхе, и не стоит беспокоить её понапрасну. Да и впредь постарайтесь относиться к ней бережнее. Никаких стрессов, всякое волнение ей категорически противопоказано. Регулярное и полноценное питание, достаточно продолжительный сон, прогулки на свежем воздухе – и с ней всё будет в порядке.
Девушки вздохнули с облегчением. Краем глаза Такатори всё же заметил, как Шоэн покосилась в его сторону, но не подал виду, что этот настороженный взгляд может относиться к нему.
– Доктор Ямада, я бы хотел поговорить с вами. Вы не торопитесь?
– Нет-нет, – личный врач семьи Такатори поправил очки. – Я к вашим услугам.
– Тогда давайте пройдём ко мне в кабинет. Шоэн, принеси нам чаю, пожалуйста.
Блондинка кивнула и исчезла. Ямада-сан ласково потрепал по голове крутившуюся рядом Нанами. Но едва они остались одни, как взгляд доктора сразу стал серьёзным.
– Мне тоже хотелось бы поговорить с вами, господин Такатори, – начал он без всяких предисловий. – Это касается госпожи Тидзуру…
Бесконечная дорога вилась между деревьями. В лесу царил полумрак, среди ветвей, щебеча, носились какие-то птицы. Наконец сосны расступились, и автомобиль остановился перед шикарным особняком.
Масафуми вышел из машины, обошел её кругом и распахнул дверцу. Затем помог выбраться Хэлл, аккуратно поддерживая её под локоть. Она по-прежнему избегала встречаться с ним взглядом, но была ещё слишком слаба, чтобы отказываться от его помощи. Одной рукой она оперлась о дверцу и с наслаждением вдохнула свежий, пахнущий хвоей воздух, а затем с каким-то растерянным удивлением огляделась по сторонам.
– Нравится? – осторожно спросил Масафуми.
– Да… – она отошла от машины и провела рукой по ещё влажным от росы кустам. – Здесь… спокойно.
– Вот и замечательно. Тебе здесь будет хорошо, и ты быстро поправишься. Пойдем, я покажу тебе твои комнаты, – он осторожно взял её под руку, но Хэлл, уже сделавшая несколько шагов по направлению к дому, вдруг остановилась.
– А можно… – она робко обернулась к хозяину, словно боясь отказа. Но в глазах её шефа читалось столько заботы, что она всё же решилась. – Можно мне ещё немножко погулять здесь?
– Конечно, – он ободряюще кивнул ей. И плевать, если он сегодня опоздает на встречу с акционерами. Подождут! Целых две недели Хэлл жила точно во сне, никак не реагируя на происходящее. Попроси она луну с неба – он приказал бы немедленно достать, чего бы это ни стоило. Но она ничего не просила. И теперь, глядя на то, как она начинает оживать, он почувствовал, как подступает к горлу предательский ком.

– Положение мисс Аой очень серьёзное, – доктор Ямада зачем-то снял очки, повертел их в руках и надел снова. – Девушка пережила сильнейшее эмоциональное потрясение, её нервная система истощена до предела. И если не дать ей возможность восстановиться до конца – я не поручусь за её рассудок.
– Что вы посоветуете, доктор?
– Всё то, что я уже сказал раньше. А лучше всего – увезите её отсюда на некоторое время. Никакой работы, никаких встреч, никакого напоминания о прежнем образе жизни – это будет самым лучшим лекарством. Изолируйте её от всех раздражающих факторов.
«Ох, доктор, вы даже не подозреваете, что самый раздражающий фактор для неё – это я сам. Но вы правы. Вы, как всегда, абсолютно правы».
– Спасибо, доктор. Именно так я и поступлю, – после минутного колебания Масафуми Такатори решительно кивнул в ответ.

Аой выпустила его руку и неуверенно подошла к ближайшему, росшему возле самой дороги дереву. Обхватив руками ствол, она прижалась щекой к шершавой коре. На её губах блуждала рассеянная улыбка, а по щекам текли слёзы.
Эта улыбка и полные слёз глаза всё ещё стояли перед ним, когда он, наконец, распрощался с инвесторами и остался один, велев Ной самой отвечать на звонки и отбиваться от желающих встретиться с ним лично. Несколько раз он тянулся к телефонной трубке – но всякий раз вовремя отдёргивал руку. В конце концов, он сам отправил Хэлл отдохнуть на загородной вилле, так незачем надоедать ей звонками. Закусив губу, Такатори вновь погрузился в очередной отчет.
Рабочий день подходил к концу. Масафуми привычно сложил бумаги в кейс, поднялся из-за стола, но затем вновь опустился в кресло. Неосознанно он старался отодвинуть момент, когда переступит порог своего дома, ставшего с некоторых пор таким непривычно пустым. Некоторое время он рассеянно теребил в руках то, что попалось первым. Из задумчивости его вывел тихий хруст под пальцами. Он удивлённо взглянул на обломки «Паркера», зачем-то соединил вместе обе половинки сломанной ручки и аккуратно положил в футляр. Защелкнул крышку, повертел в руках и отправил в мусорную корзину. При этом его взгляд не отрывался от окна, залитого лучами заходящего солнца.
Масафуми побарабанил по столу костяшками пальцев и потянулся к телефону.
– Шоэн? Сегодня вечером меня домой не ждите.
– Масафуми-сама… – донесся из трубки растерянный голос девушки, тут же прерванный сигналом отбоя.
Спустя несколько минут из офиса корпорации “KORIN” вышел её владелец. Небрежно кивнув охраннику, бросившемуся было открыть перед ним дверь машины, он отпустил шофёра и сам сел за руль. Тот не удивился: хозяин часто водил машину сам. Но когда красная «Ауди» резко рванула с места, только покачал головой – уж очень это было не похоже на обычно сдержанного на эмоции Масафуми Такатори.
Аой задумчиво смотрела на алевший над верхушками деревьев закат. Створки огромного французского окна были распахнуты настежь, и лёгкий летний ветерок чуть заметно шевелил узорчатый тюль. Длинные тени росших у самого дома сосен постепенно наползали на стены.
Вот уже четвёртый день она жила здесь, в этом доме, одиноко стоявшем среди соснового леса в горах. Прислуга была предельно почтительна, но от этой безукоризненной вежливости веяло холодом и подозрительностью. Не раз Хэлл замечала, как горничные переглядывались у неё за спиной, не догадываясь о том, что для бывшего капитана Сил Самообороны эти многозначительные взгляды не остаются незамеченными. Несколько раз, лишь стоило ей войти в кухню, оживлённые разговоры поварихи и садовника тут же обрывались, и воцарялась напряженная тишина. Да, в этом доме было всё – кроме искренности, доверия и душевного тепла. Отчасти ей были понятны эти косые взгляды: ради хозяйской любовницы, каковой её тут считали, особо стараться никто не хотел, но попробуй сделать что-то не так – и не избежать нагоняя от хозяина. Временами Хэлл даже чувствовала себя виноватой, оттого что невольно нарушила привычное течение жизни обитателей этого большого мрачного дома. Поэтому большую часть дня она проводила в саду, среди любимых ею с детства цветов. Да ей и самой не хотелось никого видеть, в последние дни людское общество тяготило её всё больше. Когда же наступал вечер, её вдруг охватывало невыносимое чувство одиночества. Хотелось, чтобы рядом был кто-то родной, кому не нужно ничего объяснять, кто без слов поймет, поддержит и утешит. У кого можно просто поплакать на плече, не стыдясь своих слез. Кто не станет ни упрекать за это, ни осуждать, а просто будет рядом… И почему-то в эти минуты мысли Хэлл всё чаще и чаще возвращались к Масафуми Такатори. Вот уж кого сейчас меньше всего волновали её переживания. Да и почему, собственно, они должны были его волновать? «Да, Масафуми, ты говорил, что любишь… Возможно, ты и сам в это искренне верил. Но вот любил ли? – в памяти калейдоскопом пестрели события – с момента их встречи, когда она переступила порог его кабинета, а он даже не поднял голову от бумаг. А их последнее расставание? Настойчивая трель мобильника, несколько резких, отрывистых фраз в адрес неизвестного ей собеседника – и вот уже Масафуми садится в машину, едва махнув ей рукой на прощание, и красная «Ауди» резко срывается с места… – Да, ты был привязан ко мне – как ребенок к старой любимой игрушке. Игрушка сломалась – и ты искренне горюешь. Но вот у тебя появилась новая забава – и какое тебе дело до прежней «любви»? Интересно, кто станет твоей пассией на этот раз? Шоэн? Уж та-то наверняка окажется сговорчивей. Или Ной? Она никогда не смела тебе перечить… Впрочем, какое мне дело до этого? У тебя своя жизнь, а у меня – безрадостное существование здесь, в этом неуютном доме, где я лишь мешаю своим присутствием…»
Последний луч закатного солнца скрылся за горизонтом. Неподалеку протяжно закричала какая-то птица, а со стороны дороги послышался приближающийся шум мотора. Через минуту на лестнице раздались поспешные шаги, а затем дверь за её спиной резко распахнулась – и наступила тишина.
Хэлл обернулась. В дверях стоял Такатори. Вид у него был растерянный, словно он только сейчас понял, что не знает, зачем он здесь очутился, а глаза не отрывались от женщины, застывшей в изумлении у окна.
– Масафуми… – прошептала она, чувствуя, как перехватывает дыхание.
– Аой!..
Он сделал несколько шагов по направлению к ней. Вряд ли отдавая себе отчет в том, что она делает, Хэлл бросилась ему навстречу и порывисто обняла, а затем, словно устыдившись такого проявления чувств, попыталась отстраниться. Но его руки сомкнулись на её спине, не давая вырваться, и, окончательно растерявшись, Хэлл спрятала лицо у него на груди, чувствуя, как бешено колотится его сердце.
– Масафуми-сама… Вы… здесь… – неверяще проговорила она. – Но как же…
Он еще сильнее прижал её к себе, коснувшись губами её шеи, вдыхая тонкий аромат рассыпавшейся по плечам волны синих волос.
– Соскучился… очень… – смущенно прошептал он.

* * *

Рыжеволосая красотка стремительно взбежала по лестнице, переведя дух только у дверей своей квартиры. Щелкнул ключ в замке, она приоткрыла дверь и, оглядевшись по сторонам, словно делая что-то противозаконное, юркнула внутрь.
В квартире было тихо и темно: только сейчас она вспомнила, что, уходя на работу рано утром, забыла раздернуть шторы. Пройдя к окну, она раздвинула в стороны плотную ткань – и тут же интуицией профессионала ощутила чье-то присутствие. Девушка оглянулась – и взгляд ее изумрудных глаз тут же встретился с насмешливым янтарным. Кроуфорд шагнул ближе и притянул ее к себе, погрузив лицо в волну огненных кудрей.
– Здравствуй, – чуть слышно прошептал он.
Вместо приветствия она слегка коснулась губами его губ. Изумрудный взгляд тут же стал серьезным.
– Зачем ты пришел сюда? Тебя могли увидеть! – обеспокоено, так же шепотом спросила она.
– Не преувеличивай, Ханаэ. В конце концов, ты имеешь право на личную жизнь.
– Да, но ты не входишь в число лиц, к которым наша организация испытывает доверие, – возразила она. – Если меня увидят в обществе мужчины – это еще полбеды. Но если меня засекут с тобой… Неприятностей не оберешься.
Брэд усмехнулся.
– Ну, раз уж я все равно здесь и уходить рано или поздно все равно придется, то почему бы тебе для начала хотя бы не выслушать меня?
Она рассмеялась.
– Брэд, я же прекрасно тебя знаю! Ну, выкладывай, что там у тебя стряслось.
– Хэлл пропала.
– А причем тут я? По нашим документам она нигде не проходит, это я могу сказать точно. А в дела полиции мы не вмешиваемся… Чаю хочешь?
– Не откажусь… Но ведь ты можешь навести справки? Кроме того, мне удалось кое-что выяснить.
– Что именно тебя интересует?
– Какое отношение имеет Аой Тидзуру к Совету Науки и Службе Безопасности?
Брови девушки в изумлении поползли вверх.
– Что?! Совет Науки и Хэлл? Господи, Брэд, откуда ты знаешь?! А может, ты…
– …агент ФСБ? – Кроуфорд рассмеялся. – Нет… пока что. Только сегодня утром наша Хэлл покинула Японию. На самолете, вылетающем специальным рейсом. А эмблему Совета достаточно сложно с чем-то спутать. Так как? Сможешь что-нибудь узнать?
– Хорошо, я проверю, – Ханаэ Китада нахмурилась, вспомнив с каким проблемами ей придется столкнуться, прежде чем она попадет в базу данных. Компьютеры их организации были соединены лишь локальной сетью – во избежание проникновения посторонних. А аналогичная информация в глобальной сети находилась за таким количеством всевозможных шифров, паролей и прочей электронной бюрократии, прорваться через которые даже сотруднику ее уровня не представлялось возможным. – Если их отношения не выходили за пределы Японии, возможно, что-то и найдется… Ну, мне пора…
Она порывисто обняла его и поцеловала.
– До вечера, милый, – прошептала Ханаэ, а спустя мгновение стук ее каблучков уже слышался на лестнице.

* * *

«Ну почему, если все идет хорошо, в самый последний момент все непременно начинает валиться из рук? Нет чтобы мне сразу увидеть эту ошибку… Обязательно нужно было, чтобы она проявилась в конце процесса!..»
Хэлл устало откинулась на спинку стула и запрокинула голову назад. Неприятно было это сознавать, но из-за того, что в самом начале исследований она проморгала глупейшую ошибку, всю работу пришлось переделывать заново. И теперь она расплачивалась за свою оплошность затекшей спиной и предстоящей бессонной ночью… Далеко не радужная перспектива!..
На лестнице послышались шаги. Масафуми… Его походку она узнала бы когда угодно. Он не спеша подошел к лаборатории и заглянул в приоткрытую дверь.
– Хэлл! – негромко позвал он.
Она отодвинула тетрадь с расчетами и встала из-за стола.
– Масафуми-сама? Что-то случилось? Я думала, что вы давно спите…
– Зашел узнать, почему ты сидишь допоздна. Пора заканчивать с работой, ночь на дворе.
Она пожала плечами.
– Все равно когда-нибудь нужно будет это сделать. Не хочу оставлять до следующей недели. Если к утру я закончу расчеты, завтра мы уже сможем начать процесс производства.
Она снова села за стол. Глаза закрывались. Хэлл тряхнула головой, прогоняя дремоту.
– Хэлл… – голос Такатори был почти что просящим. – Хватит, завтра с утра вместе закончим. Я спать хочу!
– Пожалуйста! Я вас не держу. Можете попросить Шоэн составить вам компанию.
Он уловил в ее голосе явную насмешку. Всю последнюю неделю она разговаривала с ним именно таким тоном. И неизвестно, сколько еще будет разговаривать. То, что Хэлл застукала в его постели Шоэн, на его взгляд, ни о чем не говорило. В конце концов, он же мужчина! А с этой пустышкой-моделью у него и подавно не могло быть ничего серьезного. Но Хэлл, похоже, обиделась всерьез. Хотя кто их, женщин, знает… Он еще с минуту потоптался в дверях и отправился к себе.
К середине следующего дня расчеты были завершены, так что уже к вечеру они смогли начать выработку пробного образца. Теперь можно было позволить себе отдохнуть. За ужином Масафуми решал извечную проблему этого дня недели: где бы провести уик-энд. Вскоре к обсуждению подключились и девушки. Хэлл же буквально валилась с ног.
– Может быть, за городом, на вилле? – предложила Шоэн.
«Ага, вместе с тобой, – усмехнулся про себя Такатори, краем глаза заметив, как напряглись плечи Хэлл. – Тогда твоя начальница точно опробует на мне свой сюрикен».
– Давайте устроим пикник! – это могло прийти в голову только Нанами. В принципе, идея была неплоха, если бы все они не вымотались так за эти пять дней. Хотелось чего-то более спокойного…
Ной молчала. Масафуми по опыту знал, что она ничего не предложит сама, а если ее спросить, то ответ будет один: «Как скажете, сэр».
Наконец с ужином было покончено. Шоэн убрала со стола, Ной вызвалась вымыть посуду. Про Тот можно было и не вспоминать: она уже умчалась в сад.
Хэлл все сидела за столом, положив голову на руки. Надо было заставить себя дойти до комнаты и лечь спать, но сил подняться не было. Масафуми подошел сзади и оперся руками о спинку ее стула.
– А ты что посоветуешь насчет выходных?
В глубине души он надеялся провести эти два дня с ней. Но выходные наступали, а она все еще продолжала дуться.
– Мне абсолютно все равно, – ответила она безразличным бесцветным голосом, в котором, однако, больше не было насмешки.
– А куда бы ты поехала на моем месте?
– Домой… – пробормотала она. Мысль очутиться сейчас в своей квартире, подальше от этого курятника, именуемого «Шрайнт», казалась райской мечтой.
Такатори усмехнулся.
– Неплохая идея, – ответил он, доставая из кармана ключи от машины.
Он проснулся – и не сразу сообразил, где находится. Комната была явно не его, но на удивление знакомая. Не поворачивая головы, он медленно обвел ее глазами. Низкий навесной потолок, люстра богемского стекла, прикроватный столик с большими старинными часами… На мгновение ему показалось, что повернись – и рядом с собой он увидит Ханако. От этой мысли сразу стало не по себе. Медленно-медленно, словно боясь столкновения с реальностью, он повернул голову…
Аой спала, свернувшись клубочком на самом краешке кровати. Темно-синие локоны, не удерживаемые шпильками, рассыпались по подушке. Масафуми наклонился над ней, заглянув в дышащее сонным покоем лицо. В ней было столько умиротворения, что, казалось, можно было провести всю жизнь вот так, просто наблюдая за тем, как она спит. Он осторожно провел рукой по густой шелковистой волне. Она не проснулась, только улыбнулась во сне – то ли этому прикосновению, то ли чему-то своему, что было ведомо лишь ей одной.
Пробуждение было внезапным. И, хотя она спала уже достаточно долго, причина его исходила явно извне. Не открывая глаз, она попыталась сообразить, что же это было – и тут же почувствовала прикосновение. Чья-то рука коснулась ее плеча, затем скользнула ниже, поглаживая спину… Она что-то буркнула в ответ и попыталась снова уснуть. Но ласки становились все настойчивее, а скованные дремотой глаза никак не хотели открываться… Другая рука обняла ее, привлекая к теплому мужскому телу, и легонько затормошила.
– Хэлл! Хэ-элл! Спящая красавица, вставать пора! День на дворе!
Но она твердо решила не поддаваться на провокацию. В конце концов, это была ее квартира, ее комната, ее кровать с теплым одеялом, вылезать из-под которого не было никакого желания… И плевать на то, что думает по этому поводу лежащий под боком мужчина, будь он хоть сто раз ее шефом…
Она повернула голову на его голос и, не открывая глаз, бросила через плечо:
– Такатори, отвали!
Он разжал руки, но не ушел – она чувствовала его дыхание у своего лица. Почти касаясь губами ее уха, он прошептал:
– А как же твои прямые обязанности?
– У меня выходной, – отрезала она и попыталась натянуть одеяло на голову.
– Хэлл… – голос стал настойчивее. – Я проголодался…
– Обратился не по адресу! Поищи что-нибудь на кухне, а не в моей постели! Здесь тебе ничего не светит, – с этими словами она обхватила руками подушку и провалилась в сон.
Масафуми Такатори стоял посреди кухни, озираясь в поисках чего-нибудь съедобного. Холодильник был абсолютно пуст и даже не включен: в последнее время в этой квартире Хэлл бывала крайне редко, а если и оставалась ночевать, то заранее заезжала в магазин за продуктами. Но вчера она была совершенно измотана, а он, конечно, не сообразил, что торжественную встречу им никто не приготовит. И вот теперь его взгляд рассеянно скользил по пустым полкам, пока не остановился на банке с кофе…
Она проснулась от ужасного грохота за стеной. Что-то упало, послышались ругательства – и тут же раздался звон бьющегося стекла. Поняв, что пора спасать остатки кухонной утвари, Хэлл выбралась из-под одеяла и направилась на кухню. Остановившись в дверях, она критически оглядела представшую перед ее глазами картину.
Масафуми сидел на полу, пытаясь собрать осколки разбитой чашки. Рядом валялась пустая банка, кофе рассыпался по полу. Хэлл подошла и присела на корточки рядом с ним.
– Я… Я хотел… – он поднял на нее растерянно-виноватый взгляд. – Извини…
Аой улыбнулась и, обняв его, уткнулась лицом в копну взъерошенных темных волос.
– Ох, горюшко ты мое… Что же мне с тобой делать?..

* * *

Колокольчик на дверях магазина тихонько звякнул. Ран Фуджимия поднял голову… да так и замер.
«Брэд Кроуфорд? В «Конэко»?! Это что-то новенькое…»
– Чем могу быть полезен? – официально осведомился Абиссинец.
– Пожалуйста, букет цветов, – насмешливо парировал Оракул, продолжая делать вид, что они не знакомы.
– Какие цветы предпочитаете? – поинтересовался Ран уже менее холодно. Ему становилось интересно, к чему клонит старший Шварц.
– Составьте букет на ваше усмотрение. Но такой, чтобы и вашему начальству не стыдно было подарить.
«Нашему начальству… – мысленно усмехнулся Ран. – Оно цветам предпочитает пистолет в сумочке. И, желательно, запасную обойму к нему», – думал он, создавая из роз роскошный букет.
Кроуфорд молча расплатился, но из магазина не ушел, а встал поодаль у окна и принялся ждать. Тем временем у двери, ведущей во внутренние помещения, собрались почти все обитатели «Конэко», за исключением Оми и Айи, отдыхающих на вилле в горах. Всем не терпелось увидеть избранницу Брэда Кроуфорда.
Так прошло несколько минут. Внезапно Брэд, рассеянно следивший из окна за прохожими, пристально всмотрелся в даль и направился к дверям магазина. Вайс затаили дыхание: судя по всему, на горизонте возникла таинственная незнакомка, и, что было очень странно, свидание должно было состояться именно в цветочном магазине.
– Пусти, – прошептал Йоджи, пытаясь оттолкнуть Кэна от узкой дверной щели. – Мне же не видно!
– Пожалуйста, – Кэн пожал плечами, отступая в сторону. Слишком быстро для того, чтобы Йоджи, опиравшийся на него плечом, мог удержаться на ногах. И Йоджи не удержался, со всего маху вытянувшись на полу.
Вновь звякнул колокольчик на двери. Потирая ушибленный локоть, Йоджи приподнял голову. Первое, что он увидел, были до боли знакомые красные туфли. Взгляд Балинеза переместился вверх, на стройные ножки, мини-юбку, и в довершение – на огненные волосы, волнами лежащие на плечах.
– Мэнкс?! – изумленно выдавил он.
А экс-секретарша Персии тем временем подошла к Брэду, чмокнула его в щеку и получила составленный Раном букет. Кроуфорд галантно поцеловал ей руку, и парочка, раскланявшись, рассталась. Мэнкс направилась к находящимся в глубоком изумлении парням.
– Ну, чего уставился, Кудо? – королевским тоном поинтересовалась она, доставая пачку бумаг. – Не видишь – новое задание несу…
Выйдя из «Конэко», Брэд повернул за угол и, убедившись, что никто за ним не следит, переложил полученную от Мэнкс дискету во внутренний карман.

* * *

В комнате было темно. Масафуми лежал в постели, глядя в потолок, где скользили тени от проезжающих за окном машин. Сон не шел. С тех пор, как исчезла Хэлл, пошли уже третьи сутки.
«Почему, Хэлл? Почему ты сделала это со мной?»
«Она бросила тебя, Такатори! – издевательски шипел внутренний голос. – Ты потерял ее, признай это! Она предала тебя! Она такая же, как все!»
«А может, это ты предал ее? Ты ведь даже выслушать ее не захотел! – шептала беспощадная совесть. – Ты говорил, что любишь, а вел себя так, будто она – твоя собственность!»
Он лежал и вспоминал их последний разговор. Вспоминал во всех деталях, стараясь не упустить ни одной мелочи. Теперь, когда с его глаз спала пелена слепой ярости, события того злополучного утра предстали перед ним совсем в ином свете.
«Прости меня, Хэлл!»
Как бы он хотел сейчас, чтобы она услышала его слова, чтобы вернулась, чтобы была рядом! Как в ту ночь… В ту самую ночь, которая изменила всё.

* * *

Ему не спалось. В мыслях, словно заезженная пластинка, крутились слова Аой: «Да кто я вообще, чтобы такой человек, как вы, обратил на меня внимание? Не шутите так, прошу вас! Это слишком жестоко!»
Я не шучу, девочка моя… Ты нужна мне! Как же дать тебе это понять?.. Что сделать, чтобы ты поверила мне?
До его слуха донеслись легкие шаги, приглушенные толстым ковром. Хэлл скользнула под одеяло и прильнула к его груди. Он обнял ее, утонув в волне темно-синих кудрей, вдыхая их тонкий аромат и не осмеливаясь на большее, боясь разрушить сложившееся между ними хрупкое равновесие…
После того вечера в ресторане она приходила к нему каждую ночь. Молча, не говоря ни слова, ложилась рядом и тут же засыпала на его плече, а наутро лишь легкое облачко духов напоминало о том, что прошедшая ночь не была порождением его фантазии. Ее близость сводила с ума, от одного ее присутствия вскипала кровь, туманился рассудок… Масафуми с трудом сдерживал желание овладеть ею тут же, вопреки всему, прекрасно понимая, что поддайся он порыву страсти – и Хэлл для него будет потеряна навсегда. И он ждал. Терпеливо ждал, пока она сделает первый шаг. А сделает ли она его вообще? Шли дни, но пока все оставалось по-прежнему…
Она не спала. Он чувствовал это по ее напряженной в ожидании спине, на которой покоилась его рука. Словно она боялась… но чего?
Внезапно она подняла голову, в огромных карих глазах на миг отразился свет уличных фонарей.
– Масафуми… – прошептала она, словно надеясь, что он спит, и боясь разбудить его.
– Да? – так же чуть слышно ответил он. Впервые за все эти проведенные в гробовой тишине ночи она заговорила с ним.
– Масафуми… Могу я попросить тебя выполнить одну мою просьбу?
– Конечно, – он удивился – раньше она никогда ни о чем его не просила – но не подал виду. – И какая это просьба?
Хэлл замялась.
– Сначала пообещай мне, что выполнишь ее.
– А вдруг мне это не по силам? Если я не смогу?
– Сможешь, я уверена! Моя просьба очень простая. Ты легко можешь ее выполнить… если, конечно, захочешь.
Он задумался.
– Согласен. Но… с одним условием.
– С каким же? – она заволновалась, он почувствовал, как задрожали ее плечи.
– Ты выполнишь мое желание. Я – твое, ты – мое, и мы будем квиты.
– А что за желание?
– Не знаю… – он постарался произнести это как можно безразличнее, чтобы она не подумала ничего плохого. – Как-нибудь придумаю…
– Идет.
– По рукам?
– По рукам! – она рассмеялась.
– И о чем же ты хотела меня попросить?
– Масафуми… – ее голос вновь стал серьезным. – Масафуми… поцелуй меня! Я хочу знать, каково это… Ты ведь никогда не целовал меня раньше… Пожалуйста, прошу тебя… – закончила она почти умоляюще.
Он ничего не сказал в ответ. Просто притянул ее к себе, коснувшись губами ее пылающих огнем губ, раскрывшихся от его прикосновения. Она обхватила руками его шею, охваченная новым, доселе неведомым ей чувством. Казалось, даже время остановилось… Сейчас, в этот миг, для них не существовало ничего. Только он и она, соединенные в порыве отчаянной страсти…
Масафуми с сожалением оторвался от ее губ, переводя дыхание. Хэлл нежно провела кончиками пальцев по его щеке.
– Спасибо, милый… Я запомню это на всю жизнь.
– И тебе спасибо, Аой… Знаешь, ты первая женщина, которую я поцеловал… – он смущенно замолчал.
– Что?! – карие глаза округлились от изумления. – Но… у тебя же было много женщин! Почему же…
– Потому, – он накрыл ладонью ее губы, не давая договорить, – что полюбил-то я только тебя… Я люблю тебя, Аой! Наверное, с того самого момента, как увидел тебя впервые. Раньше я даже представить себе не мог, что способен на такие чувства…
Она прижалась щекой к его ладони.
– Я тоже люблю тебя, Масафуми! Очень-очень люблю!.. Да, – вдруг спохватилась она, – я ведь должна тебе желание!
– Потом… – он вновь потянулся к ней губами. – Я придумаю его позже… В твоем присутствии у меня может быть только одно желание…
В эту ночь они не просто были вдвоем. Они были – вместе!

Под сверлящими взглядами Вайс Брэд Кроуфорд вальяжно откинулся в кресле, хотя внутренне он по-прежнему оставался собран и насторожен: в уютном подвальчике «Конэко» главе Шварц было как-то не по себе.
– Итак, это всё, что нам удалось узнать. Собственно, об остальном догадаться нетрудно.
В комнате воцарилось молчание. Все присутствующие на этом странном собрании пытались переварить услышанное от Кроуфорда, Оми и Бирман. Тишину нарушил возглас Шоэн.
– Господи!.. – ахнула она. – Выходит, что это – цена жизни Масафуми Такатори?!
– Что-то высоковата цена за такого… – Шульдих не договорил, скривившись в гримасе отвращения, и затушил сигарету об сидящего рядом Фарфарелло. Тот довольно хмыкнул и блаженно закатил глаз.
– Но почему она не сказала нам? Мы же с ног сбились в поисках! – Ной с чувством признательности взглянула на Йоджи. Перехватив её полный восторженной благодарности взгляд, Балинез подумал, что в следующий раз, возможно, согласится разыскать хоть чёрта в преисподней. – И главное – почему не сказала ему?
– «Любовь не ищет своего», – Мэнкс, неизменно ослепительная в своём мини, изящной походкой спустилась по винтовой лестнице. Продефилировав мимо собравшихся, она подошла к Брэду и положила руку ему на плечо. – Видимо, Хэлл не хотела, чтобы Такатори чувствовал себя обязанным ей. Она его просто любила и не собиралась насильно привязывать к себе. А ещё Аой Тидзуру – человек слова. Она обещала расплатиться за спасение Масафуми – и она сдержала бы своё обещание во что бы то ни стало. А вы, – тут она повернулась и притихшим Шрайнт, – наверняка стали бы её отговаривать, – при этих словах Аска и Карен виновато опустили глаза. – Вот она ничего и не сказала, чтобы ничто не могло помешать её планам.
– Ну, с этим всё понятно, – подвёл итог Кроуфорд. – Вопрос в другом: стоит ли обо всём этом сообщать Такатори?
– Ну, разумеется, нужно сказать! – Сакура представила, что бы она чувствовала, исчезни так неожиданно её обожаемый Айя-кун. – Он ведь тоже беспокоится!
– Ага! – ухмыльнулся Шульдих. – А вы уверены, что Хэлл собирается возвращаться? Расстались-то они, как вы сами говорите, со скандалом. Вот она возьмёт и решит начать новую жизнь.
– Угу, – поддакнул Йоджи. В чём Вайс и Шварц были единодушны – так это в своём презрении к сыну Рэйджи Такатори. – И будет ваш ненаглядный Масафуми-сама, – это явно был камешек в огород Ной, – до конца своих дней проливать крокодиловы слёзы о том, какая же он мразь и как же подло обошёлся с женщиной, спасшей ему жизнь. А то и вовсе не сможет себе простить… – Йоджи мечтательно закрыл глаза, представляя Масафуми Такатори болтающимся в петле, стоящим на крыше офиса «KORIN» или подносящим дуло к виску.
– Вот-вот, – поддержал его Кэн. – Пусть лучше считает её предательницей и поскорее постарается забыть, – в глубине души Кэн Хидака даже порадовался за Хэлл, избавившуюся от этого психа-изобретателя. Главу Шрайнт в их команде всегда считали противником, достойным уважения.
– А она возьмёт и вернётся, – серьёзно сказал вдруг Оми.
Опять повисла тишина. Наконец заговорила Бирман.
– В любом случае, Масафуми Такатори должен знать правду. А там пусть сам решает. Но сказать ему мы обязаны.
«Сказать лишний раз подлецу, что он подлец, никогда не помешает», – добавила про себя Мэнкс.
– И кто этим займётся? – уточнила она.
– Уж, во всяком случае, не я, – отрезал Кроуфорд. – С меня довольно того, что я вообще ввязался в эту историю.
Мэнкс перевела вопросительный взгляд на Шульдиха.
– Сейчас, шнурки поглажу и побегу! – в тон Брэду ответил немец. – Мы взялись помочь нашим девушкам найти их подругу. А Масафуми Такатори мы ничем не обязаны!
– Ну вот что, – стальной голос Рана заставил всех поёжиться. – Кто заварил всю эту кашу, тот пусть её и расхлёбывает.
Шоэн и Ной переглянулись. Предугадать реакцию Масафуми на такое известие было невозможно. А попасть под горячую руку бывшего босса им почему-то не хотелось. Обе прекрасно помнили, что рука у него тяжёлая.
– Но если она не вернётся… – попыталась возразить Карен.
– Хэлл вернётся! – убеждённо воскликнула Тот. – Обязательно вернётся! Она мне обещала!
– Решено, – Брэд поднялся, давая понять, что обсуждение закончено. – Мы все вместе идём к Такатори и выкладываем ему всё, что знаем о Хэлл. Заодно и проследим, чтобы он сгоряча не наделал глупостей. Вопросы есть?
Вопросов не было.
Уже смеркалось, когда компания добралась до дома, где жил Масафуми Такатори. Наги изо всех сил старался делать вид, что всего лишь провожает домой Нанами. Оми, в принципе, был не против поговорить с братом, хотя предпочёл бы несколько иную ситуацию. Чувства остальных ясно читались на их лицах.
Карен поднялась на крыльцо и в сомнении остановилась. Оглянувшись, она встретилась глазами с ледяным взором Рана Фуджимии. Скользнув взглядом по маячившей за спиной Абиссинца катане, девушка решительно протянула руку к звонку.

* * *

Спустя полгода…
В этот вечер в баре было по-будничному немноголюдно. Негромко доносилась музыка из старых динамиков, бармен привычным жестом вытирал стаканы, украдкой с интересом разглядывая двух девушек, сидящих за столиком в дальнем углу зала. Они не первый раз появлялись в этом кафе, иногда, как и сейчас – вместе, но чаще – поодиночке или в компании подруг. Увидев их впервые, Джек было принял их за близнецов: очень уж девушки были похожи. Но со временем, присмотревшись, понял, что у сестёр – а в том, что это сёстры, он не сомневался – разница в возрасте была, по меньшей мере, лет десять. К тому же, причёски они носили абсолютно разные: длинные белоснежные волосы младшей (как ему сначала показалось, крашеные, но потом он понял, что девушка была альбиносом) были стянуты лентой в пышный хвост, роскошной волной струившийся по спине. Волосы старшей, зачем-то выкрашенные в тёмно-синий цвет (хотя, признаться, этот оттенок очень ей подходил), всегда были собраны и заколоты в строгую причёску.
Знал о них Джек Хопкинс и ещё кое-что: сёстры служили на расположенной неподалёку военной базе. Увидев их сегодня, он был немало озадачен: обе девушки были в штатском. Они заказали бутылку вина, чего никогда раньше не делали, ограничиваясь безалкогольными напитками, и теперь неспешно беседовали, сидя за дальним столиком напротив друг друга. Проходя мимо них, Джек слышал обрывки разговора, но о чём шла речь, он не понял: сёстры разговаривали на неизвестном ему, но, несомненно, восточном языке.
– Ну, за старую гвардию!
Аой пригубила вино и поставила бокал на стол.
– Спасибо, Арис!
Вообще-то, имя девушки было Алиса, но ей нравилось, когда её называют Арис, на японский манер: долгое время она, по происхождению, кажется, француженка – Хэлл точно не знала, а подруга не любила об этом распространяться – жила в Японии с приёмным отцом. Самой Хэлл тоже нравилось называть девушку именно так: это напоминало ей о далёкой родине, и, каким бы странным это ни казалось ей самой, такие воспоминания её не тяготили, вызывая лишь лёгкую, светлую грусть.
– За что спасибо? – глаза девушки удивлённо округлились.
Хэлл пожала плечами. Она была благодарна Арис уже просто за то, что та так неожиданно возникла в её жизни. За то, что можно было вот так легко и спокойно сидеть с ней в баре, болтая ни о чём, не задумываясь над фразами и не подбирая тщательно слов. За то, что рядом с Арис она могла быть самой собой, а не той послушной марионеткой, какой хотели её видеть окружающие. За то, что сегодня подруга вытащила её с базы, где всё напоминало о том, что и этот период в её жизни подходил к концу, и уговорила прийти сюда, в маленький уютный бар. Ни с кем другим она не смогла бы так расслабиться и просто отдохнуть душой.
Аой сделала ещё пару глотков и откинулась на спинку стула. Что ещё ей нравилось в Арис – так это её чувство такта. Сейчас Хэлл хотелось просто помолчать, запечатлевая в памяти эти последние счастливые минуты, и подруга, чувствуя её состояние, не пыталась поддерживать беседу, думая о своём и дав Хэлл возможность делать то же самое.
А задуматься было о чём. С тех пор, как, в уплату за спасение Масафуми, Хэлл вернулась на военную службу, прошло уже полгода. Завтра истекал срок её службы, и с завтрашнего дня она вновь станет свободным человеком. Точнее, от своих обязанностей она была свободна уже сейчас. Последний месяц службы выдался напряжённым, боевые операции в разных концах света непрерывно сменяли одна другую. Их подразделению доставалось больше всего, и если солдатам удавалось хоть как-то заменять друг друга, то офицеры с трудом выкраивали время даже на сон. В таких условиях об отдыхе даже мечтать было некогда. И когда, наконец, их часть вернулась в расположение и можно было вздохнуть посвободнее, оказалось, что законные увольнительные капитана Тидзуру пришлись как раз на последние два дня службы – других дней до дембеля уже не оставалось. Хэлл воспользовалась стечением обстоятельств, чтобы без суеты передать дела заступавшему на её место офицеру, собрать немногочисленные вещи и попытаться привести в порядок мысли.
Правда, с последним у неё что-то не получалось. Слишком со многим приходилось расставаться. Не будет больше ни подъёмов до рассвета, ни ночных дежурств, ни задушевных бесед долгими зимними вечерами. А главное – не будет этого удивительного чувства единства, когда воинская часть становится родным домом для тех, кто делит пополам все тяготы суровой и опасной службы. Даже то, что сегодня впервые за полгода она надела платье, было первым шагом на пути в новую жизнь, к которой пора было привыкать.
Из-под полуопущенных век Хэлл взглянула на подругу. Интересно, случайно ли свела их судьба? От своего командира, родной сестры Арис, она знала, что история девушки во многом напоминает её собственную. В возрасте десяти лет Арис оказалась в Японии, где ей пришлось жить в лаборатории биолога-кибернетика, который её воспитывал. Матери у Арис не было, а о своём родном отце сёстры предпочитали не вспоминать. Аой догадывалась, что жизнь в родной семье была для девочек не сахаром: в двенадцать лет, не выдержав безумств отца и нападок мачехи, из дома сбежала старшая сестра Арис, Андзи. И почему в гарнизоне оказалась сама Арис, до недавнего времени профессионально занимавшаяся хореографией? Тоже наверняка не без причины…
– Арис-тян, – наконец решилась прервать молчание Хэлл. – А тебе никогда не хотелось вернуться домой?
Девушка искоса взглянула на неё.
– А тебе, я вижу, не очень-то этого хочется? – Арис умела читать между строк, слышать между фраз и всегда отвечала не на тот вопрос, который ей задавали, а на тот, который хотели задать.
Хэлл вновь пожала плечами. От проницательности подруги ей было не скрыться.
– Мне некуда возвращаться.
– Прямо совсем-совсем некуда? – сделала удивлённые глаза Арис. – А если подумать хорошенько?
– А зачем? – Хэлл залпом допила вино.
Арис взглянула на неё в упор и, словно с сожалением, констатировала:
– Потому что всё равно придётся. Сколько бы ты ни пряталась за работу, невозможно скрыться от себя самой.
Хэлл взяла стоявшую на столе бутылку и с размаху плеснула в бокал. Как же она права, эта сидящая перед ней девочка! Арис была немногим старше Нанами, но её рассуждения всегда попадали в точку.
В этом между ними, так похожими внешне, и было разительное отличие. Несмотря на все перипетии жизни, Арис умела смотреть правде в глаза, никогда не оправдываясь обстоятельствами. Её прямота порой граничила с наивностью, но именно это помогало девушке сохранять веру в людей, оптимизм и добродушие – всё то, чего так не хватало Аой Тидзуру в её отношениях с окружающим миром. Возможно, не последнюю роль здесь сыграло воспитание: профессор Тасан относился к Арис как к родной дочери, любовью и терпением помогая ей примириться с прошлым.
«Интересно, – подумала Аой, – будь со мной рядом в трудную минуту близкий человек, смогла бы я вот так же по-детски быть открытой миру? Смогла бы во всём находить хорошее, не зацикливаясь на недостатках?»
«Но, – тут же возразил внутренний голос, – разве рядом с тобой таких людей не было? Марта Грауберг, Акира Ватанабэ… А те, кто сейчас рядом с тобой – Арис, Андзи? Разве не готовы они прийти на помощь, только позови? Нет, Аой Тидзуру, свет не без добрых людей, вот только ты, увы, упорно не хочешь этого замечать! Ты во всём и всегда ищешь подвох!»
Словно прочитав её мысли, Арис прищурилась.
– Из-за чего ты рассталась с Масафуми?
Вопрос был задан настолько неожиданно, что Хэлл растерялась. Из-за чего? А разве теперь это так важно? К прошлому нет возврата…
– Потому что он – самовлюбленный эгоист! – отрезала она.
– Неужели? – удивилась Арис. Но тут её взгляд упал на входную дверь, и она приветственно замахала рукой вошедшей. – О-нээ-тян, мы здесь!
– Привет! – из-за спины Аой возникла Андзи. Вместо привычной формы на ней были джинсы и шёлковая блузка. Хэлл и Арис переглянулись: не сговариваясь, все трое сегодня решили одеться в штатское. Однако это слишком напоминало о завтрашнем дне, а капитану Тидзуру этого хотелось меньше всего.
– Присоединяйтесь, командир, – Хэлл разлила содержимое бутылки по трём бокалам.
– За тебя, Аой! – подняла бокал Андзи.
– Кампай! – откликнулись девушки: Арис – по-привычному радостно, Хэлл – с натянутой улыбкой.
Несколько минут они говорили ни о чём. Разговор явно не клеился. Да и говорить особо было не о чем: за этот вечер они не смогли бы сказать друг другу и сотой доли того, что хотели. А то, что могли – было сказано давным-давно.
– О-нээ-тян, – вдруг решительно спросила Арис, – ты ведь знакома с Масафуми Такатори? Что ты о нём думаешь? Правда, что он – самовлюблённый эгоист? – она старательно подчеркнула именно эту, данную Хэлл, характеристику.
– Может быть, – скользнув взглядом по лицу Аой, Андзи догадалась, о чём шёл разговор до её прихода. – Но прежде всего это просто очень одинокий человек. Он не знает, как вести себя с другими. С детства рядом с ним не было тех, кто его любил, и ему некого было любить, не о ком заботиться. Тут поневоле станешь эгоистом. Но вряд ли ему самому от этого легче.
– Вы не знаете его, Андзи-сан, – попыталась возразить Хэлл.
– Не совсем так, – мягкий, но властный голос Андзи остудил закипавшее было в Хэлл возмущение. – Просто мы обе знаем его с разных сторон. И каждая сторона – это тоже Масафуми Такатори, и каждая из этих сторон не менее значима, чем остальные. Неужели ты не помнишь его другим?
Помнит ли она? Помнит, конечно, как бы ни пыталась она стереть из памяти всё, что связывало её с этим человеком… Такое не забывается.

* * *

Сад пестрел сотнями растений всевозможных цветов и оттенков. У неё даже глаза разбежались от этого великолепия. Но взгляд почему-то остановился на цветах, росших возле самой ограды – с большими широкими листьями и длинными стеблями, на концах которых распускалось что-то вроде больших колокольчиков – белых, розовых, бардовых. Раньше она никогда не видела таких цветов.
– Что это? – спросила она удивленно.
– Мальвы, – ответил Масафуми. – Странно, что ты этого не знаешь*.

-----------------
*Имя «Аой» (яп.) означает «мальва».
-----------------
– Мальвы… Мне почему-то они представлялись другими… – она нежно погладила полураспустившийся бутон. Масафуми наблюдал за ней, в то же время думая о чём-то своём.
– Знаешь, – неожиданно заговорил он, – эти цветы очень любила моя мама. Когда мы с братом были маленькими, она рассказывала нам сказку о Мальвине – девочке с голубыми волосами. Мне очень нравилась эта сказка, я просил маму рассказывать её ещё и ещё, жадно ловил каждое слово. Хирофуми смеялся надо мной, говорил, что девочек с голубыми волосами не бывает… Я обижался на него и плакал, мне казалось, он говорит это нарочно, только чтобы разозлить меня. Мама меня утешала и говорила, что если очень этого захотеть – все сказки обязательно сбываются. А потом… потом мама умерла, и все сказки закончились. Отцу не было до нас никакого дела. Его интересовали только две вещи – деньги и власть. Я окончил школу, поступил в университет. Я считал себя взрослым, с усмешкой вспоминая свои детские годы и то, каким наивным я был тогда… И вот однажды в лаборатории “KORIN” я встретил свою мечту. Встретил девочку с голубыми волосами, носящую имя вот этого вот цветка. Самую настоящую Мальвину!..
Хэлл изумлённо смотрела на своего шефа.
– Так это были вы, Масафуми-сама? Вы… тогда, в “KORIN”?..
Он не ответил. Хэлл подняла глаза – и встретилась с до боли знакомым ласковым взглядом, так часто снившемся ей вдалеке от Японии. Внезапно она почувствовала, как её сердце наполняется какой-то по-детски безмятежной радостью. Его ладонь сжимала её тонкие пальцы, взгляд не отрывался от распахнутых в изумлении карих глаз, а губы чуть слышно шептали:
– Моя Мальвина… Девочка с голубыми волосами… Моя Аой…

* * *

Хэлл открыла глаза, возвращаясь в реальный мир. Андзи и Арис сидели молча. Каждой из них тоже было что вспомнить.
– Не знаю… – покачала головой Тидзуру. – Иногда мне кажется, что между мной и Масафуми стоит какая-то непреодолимая преграда. Я пытаюсь докричаться до него, но он не слышит моих слов. Нас словно разделяет каменная стена. Смогу ли я пробить эту стену?.. Получится ли у нас восстановить прежние отношения?..
Арис внимательно посмотрела на подругу, а затем произнесла фразу, которую Хэлл запомнила на всю жизнь. Простые, но очень верные слова.
– Непоправима только смерть. Всё остальное можно исправить. И никогда не поздно начать сначала.
Аой взглянула на часы: пора было расходиться.
Заметив её взгляд, Андзи первая поднялась из-за стола.
– Что ж, мне пора. Это ты у нас теперь вольная птица, а нам расслабляться нельзя.
Андзи направилась к выходу, но вдруг обернулась.
– И помни, Аой: иногда не стоит стараться докричаться до другого человека. Самое важное говорится без слов, от сердца к сердцу. А для голоса любви преград не существует.
Арис украдкой взглянула на Хэлл, но та ничего не ответила.

* * *

Несмотря на ранний час, в здании аэропорта кипела жизнь. Туда и сюда, лавируя между потоками людей, сновали грузчики, гул толпы казался ревом какого-то чудовищного водопада… Хэлл отошла в сторону и прислонилась к стене.
Жизнь продолжается. И ей свою жизнь тоже пора начинать сначала. Только вот как? В огромном Токио она была лишь песчинкой среди тысяч других, подобных ей песчинок… «И никому не нужной», – добавила она, грустно усмехаясь. Сейчас ей даже некуда было пойти. Но надо было что-то решать. И она решила отдаться на волю случая. Сначала ей предстояло добраться до города, а там – будь что будет. С этими мыслями она вышла из здания аэровокзала и направилась к стоянке, высматривая свободное такси.
Было прохладно. Мокрый асфальт блестел под лучами рассветного солнца. Где-то неподалеку защебетали птицы…
С краю в ряду припаркованных машин стояла красная «Ауди». «Совсем как у…» – додумать она не успела. К горлу подкатил ком, колени предательски задрожали… Потому что рядом с машиной стоял Масафуми Такатори.
Тысячи мыслей роем пронеслись у нее в голове. Почему он здесь? Кого ждет? И что будет, если он ее увидит? Сотни раз она прокручивала в голове предстоящий разговор. Но встреча оказалась настолько неожиданной, что она растерялась, по инерции сделав еще несколько шагов вперед…
И тут он ее увидел. На миг их взгляды встретились. Нет, он совсем не изменился за это время. Только в его глазах она уловила что-то новое, чего не замечала раньше. Он сделал навстречу ей несколько шагов – и тоже остановился. Разделявшее их расстояние казалось огромной пропастью.
Так они и стояли напротив друг друга, не в силах сделать ни шагу навстречу. Медленно и тягостно ползли секунды. Наконец Масафуми неловко улыбнулся.
– Ну, здравствуй, Аой…
Она молча подошла к машине. Такатори распахнул дверцу, и Хэлл устало опустилась на сиденье, стараясь скрыть то, как дрожат ее колени, и не смея даже поднять взгляд на человека, которого когда-то так любила. Впервые в жизни ей стало страшно. Она и сама не знала, чего так испугалась: то ли той обыденности, которая позвучала в его словах, то ли своего абсолютного равнодушия. За последние полгода она почти каждый день представляла себе эту встречу. В мыслях она то гневно и обвиняюще говорила Масафуми, что между ними все кончено, то со слезами на глазах бросалась на шею любимому… Любовь и ненависть в ее душе смешались воедино, так, что она и сама уже не могла понять, какое из этих двух чувств преобладает. Но сейчас не было ни того, ни другого. Только пустота холодного отчуждения.
За всю дорогу они не проронили ни слова. Вскоре машина притормозила у небольшого дома в одном из тихих кварталов Токио.
Хэлл огляделась. За прошедшие полгода здесь ничего не изменилось. Все так же цвели под окнами мальвы, все так же дремал на крыльце соседский рыжий кот…
В доме было тихо и как-то неестественно пусто. Мирно тикали часы на стене… Из распахнутого окна доносились звуки большого города…
Когда-то это был ее дом. Станет ли он таким теперь? Хэлл в нерешительности остановилась в гостиной, только сейчас поняв, что своей комнаты в этом доме у нее никогда не было… Ладно. Придется просить Тот потесниться…
Негромко стукнула входная дверь. Не оборачиваясь, она догадалась, что вошел Масафуми. Звук его шагов она помнила до сих пор. Вот он подходит ближе… еще ближе…
Тысячи мыслей вихрем пронеслись в ее голове. И тут же его рука опустилась ей на плечо.
– Добро пожаловать домой, Хэлл, – робко произнес он. А затем, обняв за плечи, развернул лицом к себе и, глядя прямо в широко распахнутые карие глаза, прошептал: – Спасибо тебе, девочка моя! За все спасибо! И прости меня, если сможешь… А если не сможешь… то все равно прости!
С минуту она молча смотрела на него. И в эту минуту в ее душе рушились все преграды. И неважно, что было раньше. Теперь он был рядом. А остальное – не в счет.
– Масафуми… – прошептала она, но тут ее голос сорвался. – Масафуми, – повторила она уже более твердо, – поцелуй меня!
Он ничего не сказал в ответ. Только, как когда-то в далеком прошлом, притянул ее к себе, завладев ее губами. Это был их поцелуй. Поцелуй, который каждый из них пронес в своем сердце через все невзгоды и печали…
Наконец он мягко отстранился от нее. В темных глазах мелькнули насмешливые искры.
– За мной желание, – напомнил он.
Хэлл выжидающе выгнула брови.
– И какое?
Масафуми усмехнулся.
– Надо бы взять с тебя слово, что ты его исполнишь… Но не буду. Выполни его, если захочешь сама… Только давай отложим это на потом, – его руки скользнули по ее спине. – Сейчас я слишком соскучился.
– Я тоже, – прошептала Хэлл, медленно расстегивая блузку…
За окном догорал закат. Хэлл потянулась, поудобнее устраивая свою голову на груди Масафуми. Он с нежностью перебирал рассыпавшиеся по подушке темно-синие пряди.
– Ну, так какое же у тебя желание? – напомнила она.
Такатори улыбнулся.
– Помнишь, когда-то ты советовала мне сменить особняк на маленький домик, в котором меня будут ждать жена и дети? Куда мне захочется возвращаться каждый вечер. Где будет моя настоящая семья, – Хэлл кивнула, не понимая, к чему он клонит. – Теперь у меня нет ни богатства, ни роскошных особняков… Но у меня есть маленький домик, ставший для меня родным домом. У меня есть замечательная дочь. Мне осталось только найти жену… – он помолчал и уже серьезно добавил. – Будь моей женой, Аой!
Хэлл замерла, словно не веря в услышанное.
– Но… но ведь я… – растерянно пробормотала она.
– Не будем об этом, – его рука мягко коснулась ее губ, не давая возразить. – Я все знаю о тебе и о твоей жизни. Но я знаю и другое: я слишком тебя люблю, чтобы позволить тебе снова куда-нибудь исчезнуть. Так какой будет ответ?
– Знаешь, Масафуми Такатори… – нарочно медленно, растягивая слова, проговорила Хэлл. – Я очень хочу исполнить это твое желание!
А за окном буйным цветом цвела сакура. В Японию пришла весна.